Глеб Дойников - «Все по местам!» Возвращение «Варяга»
Вахтенный офицер ЭБР «Ослябя», мичман В. В. Майков, командир носовой 10-дюймовой башни:
«Сразу после третьего залпа в боковую броню моей 10-дюймовой башни попал и разорвался снаряд крупного калибра. Башню как будто подбросило, всех находившихся в ней оглушило. Мой командирский колпак срезало с крыши башни, к счастью, я как раз в это время нагнулся и абсолютно не пострадал. Менее повезло наводчику Степанову — осколок попал ему прямо в глаз, вскоре после боя он умер. Второй наводчик не пострадал. Гальванер (электрик) Михалчук, в момент взрыва прислонившийся к броне башни, умер на месте от сотрясения, на его теле не было ни царапины. Осмотревшись, мы с радостью обнаружили, что броня не пробита, орудия невредимы, подача снарядов действует, башня вращается и можно продолжать стрелять. Правда, от сотрясения поломало приборы Гейслера, закрепленные на броне, поэтому пришлось получать команды через переговорные трубы».
Старший офицер ЭБР «Ослябя», капитан 2-го ранга Д. Б. Похвистнев:
«Японский крейсер начал поворот и открыл по нам огонь, мимо меня просвистело несколько осколков, и я решил, что лучше спуститься в кормовую рубку.
Примерно через минуту крупный снаряд разорвался у основания грот-мачты, разрушив рядом стоящие гребные катера и вызвав небольшой пожар. К счастью, я уже спустился в рубку и не пострадал. Трюмно-пожарный дивизион под руководством трюмного механика Успенского бросился тушить этот пожар.
Однако через пару минут еще один крупный снаряд разорвался как раз среди матросов пожарного дивизиона, разметав их по палубе, пробив навесную палубу и окончательно разрушив катера. Трюмный механик Успенский погиб на месте, уцелевшие матросы унесли раненых на перевязку. А пожар тем временем набирал силу, питаясь деревянными обломками катеров и палубы. Я бросился к рострам и организовал тушение этого пожара силами уцелевшей прислуги малокалиберных орудий. Тушение осложнялось периодическими взрывами малокалиберных снарядов, поданных к орудиям и раскиданных по палубе и теперь находящихся в огне. Но матросы работали молодецки, и пожар стал стихать».
Младший артиллерийский офицер ЭБР «Ослябя», лейтенант К. К. Тундерман:
«После разворота „Адзумы“ мы довольно быстро нащупали дистанцию, и, так как наши скорости были примерно равны и дистанция изменялась крайне медленно, то, сообщив дистанцию в носовую башню, я приказал перейти на беглый огонь стальными фугасами.
Мы добились одного или двух попаданий, в том числе с взрывом и небольшим пожаром.
10-дюймовая же башня, похоже, так ни разу и не попала, во всяком случае, повреждений на „Адзуме“ заметно не было, ход она не снизила и продолжала отстреливаться из кормовой башни — и весьма метко».
Старший офицер ЭБР «Ослябя», капитан 2-го ранга Д. Б. Похвистнев:
«Меня вызвали в боевую рубку сообщением, что командир тяжело ранен и нужно принимать командование броненосцем. Добежав до третьей дымовой трубы, я внезапно воздушной волной в спину был брошен вперед и, упав на палубу, разбил лицо, однако сознание не потерял и, оглянувшись, увидел, что там, где я стоял до этого, командуя тушением пожара, в палубе зияет дыра, а матросов раскидало во все стороны. А еще говорят, что снаряд два раза в одно место не попадает. Как позже я узнал, осколки этого снаряда через вентиляционную шахту проникли к средней машине и повредили ее».
Младший судовой механик ЭБР «Ослябя», поручик А. А. Быков:
«Котлы наконец раскочегарили, и машинам хватало пара, судя по оборотам, ход был не менее 16 узлов, моя средняя машина работала ровно и без стуков, корабль время от времени содрогался — то ли от попаданий вражеских снарядов, то ли от своих выстрелов, — но течи в отсеке нигде не было.
Неожиданно машинное отделение заполнилось дымом, по настилам забарабанили осколки, впрочем, машина продолжала работать, и, выключив вдувную вентиляцию, мы быстро очистили воздух. На первый взгляд никто не пострадал и все основное оборудование было исправно, но это только на первый взгляд. Осколок снаряда попал в подшипник, и этот подшипник теперь сильно грелся. Нужно было остановить машину, чтоб выковырять осколок. Я вызвал боевую рубку, чтоб запросить об остановке машины, но никто не отвечал. Доложил старшему механику, и он тоже вызвал боевую рубку — и ему тоже не ответили. Так как на машинном телеграфе стоял „Самый полный вперед“, решили до последней возможности не останавливать машину, а подшипник охлаждать, поливая маслом».
Вахтенный журнал ЭБР «Ослябя»:
«12 ч 30 мин. Взрыв 8-дюймового снаряда на левом крыле носового мостика. Крыло мостика разрушено. Осколками, уловленными грибовидной крышей броневой руки и отраженными внутрь рубки, смертельно ранен командир корабля капитан 1-го ранга Михеев и трое нижних чинов, тяжело ранен контр-адмирал Вирениус, ранены мл. артиллерийский офицер лейтенант Колокольцов и четверо нижних чинов. Разрушено оборудование рубки, но управление рулем сохранилось».
Старший офицер ЭБР «Ослябя», капитан 2-го ранга Д. Б. Похвистнев:
«Прибыв к боевой рубке, я увидел, что левое крыло мостика превращено в руины прямым попаданием, в рубке все было забрызгано кровью и искорежено, внутри лежали мертвые и отдельно раненые, командир корабля был смертельно ранен в голову и бредил. Весь бледный, адмирал без сознания сидел, прислонившись к броне, в луже крови и зажимал руками рану на животе. Два санитара пытались разжать его руки, чтоб наложить повязку.
Раненый младший артиллерист лейтенант Колокольцов и тоже раненый старший боцман у штурвала удерживали корабль на курсе. Штурвал каким-то чудом действовал. Почти одновременно со мной в рубку прибыли с перевязки старший минный офицер лейтенант Саблин и рулевой кондуктор Прокюс. Кондуктор сменил на руле Колокольцова, который, однако, отказался уходить на перевязку. Правда, управлять огнем из боевой рубки он уже не мог: аппарат Гейслера был разбит окончательно, переговорные трубы пробиты и скручены какими-то узлами, на месте, где раньше висел телефонный аппарат, теперь торчали только пучки проводов.
В это время в „Ослябю“ попал очередной 8-дюймовый снаряд — в нос под левым клюзом, вскрыв взрывом изрядный кусок обшивки борта. И хотя пробоина была надводная, но буруном от хода ее весьма активно заливало. Корабль стал садиться носом, но огня не прекращал».
Младший минный офицер ЭБР «Ослябя», лейтенант Б. К. Шутов:
«Когда 8-дюймовый снаряд попал в нос по левому борту над ватерлинией, я находился у носовых водоотливных насосов, только что выбравшись из отделения носовых динамо-машин, работу которых проверял. Я быстро побежал к месту взрыва, опасаясь, что это взорвались самодвижущиеся мины носового минного аппарата. Когда я прибежал на место, то увидел, что, на первый взгляд, ничего страшного не произошло: взрыв вскрыл кусок борта над ватерлинией, разрушил корабельную аптеку и несколько кают, повредил шпилевые машины и водонепроницаемую переборку на 20-м шпангоуте, мины же были целы и невредимы. Вода в пробоину всего лишь захлестывается и прибывает медленно, броневая палуба цела, и помещения ниже ее не затапливаются, матросы под командой мичмана Бачманова заделывают щитами переборку, чтоб ограничить распространение воды. Я уже было собирался пойти дать команду готовить водоотливные насосы к откачке воды после заделки пробоины, как почувствовал, что уровень воды заметно прибыл. Оказывается, в носовой части были открыты иллюминаторы жилой и батарейной палуб для вентиляции, и сейчас в эти иллюминаторы, оказавшиеся из-за перегрузки броненосца над самой ватерлинией, начала потоками вливаться вода. (Данный вопиющий факт подчеркивает уровень „мирного“ восприятия окружающего мира нашим флотом в начале войны. Немыслимая халатность — иметь в бою и один открытый иллюминатор. Шутов же сообщает о НЕСКОЛЬКИХ! — Прим. ред.) Я отдал приказ срочно задраивать иллюминаторы, но было поздно, часть их в жилой палубе уже была под водой, удалось задраить в основном иллюминаторы только в батарейной палубе. Из-за резко прибывшей воды возник дифферент на нос, и теперь ранее надводная пробоина стала подводной и силой давления воды от хода выбило все щиты, которыми мы затыкали поперечную переборку. Вода начала разливаться по жилой палубе, попадая через разбитые вентиляционные трубы и пробоины в палубе и на батарейную. Через неплотности обшивки вода также начала поступать и в погреб носовой башни, но, к счастью, в небольших количествах, и башня продолжала стрелять. В довершение всего вода замкнула электродвигатели водоотливных насосов на жилой палубе, и воду из трюмов в носу стало откачивать нечем. Отрезанными водой оказались люди в отсеке бортовых минных аппаратов и в расположенном под ним отсеке носовых динамо-машин.
