Геннадий Ищенко - Коррекция (СИ)
— А почему? — спросила Лида.
— А почему у тебя самой до сих пор нет детей? — вопросом на вопрос ответил Валентин. — А ты уже в таком возрасте, что после всех этих уколов вряд ли будет больше одного ребенка. Мы слишком долго сдерживали рост населения, причем часто негодными средствами. Знаешь, сколько у нас однополых семей? Почти четверть! Мало того, что они после себя никого не оставят, они плохо действуют на остальных! Семья не для детей, а для собственного удовольствия. А сейчас еще начали продавать пард. Поменял раз в десять лет изотопную батарею и имеешь красивую безотказную жену, дарящую максимум того, что мужчине может дать женщина. Она ему и быт обеспечит, и общение, и вообще все, кроме детей. Парды дешевеют на глазах и тут же раскупаются! А большинство тех, кто образовал пару с живым партнером, делает уколы и занимается безопасным сексом. Зачем им возиться с детьми, тратя на это свое время, нервы и деньги? Дети — это обязанности и ответственность, большинству молодых это больше не нужно. Если сейчас снять все ограничения по рождаемости, мы даже не восполним убыли населения. А если в правительстве не примут немедленных мер, лет через десять рожать будет просто некому. Средний возраст населения и без того достаточно велик. Молодежи мало, а ее еще вовлекают в сатанистские секты и сажают на наркоту. Вас интересовал прогноз? Думаю, что мы еще лет десять будем увеличивать производство и возрождать сельское хозяйство, а потом потихоньку начнется упадок. Когда появятся трудности со снабжением, следует ожидать беспорядков. Дальше додумайте сами. У вас был еще один вопрос?
— Мне нужно знать, что явилось причиной упадка и развала Советского Союза. Почему он выстоял в трудные годы и развалился в благополучные? Кто в этом виноват?
— А зачем вам это? — удивился Валентин. — Это ведь все равно уже не переиграешь.
— Я не знаю, — ответил Алексей. — Почему‑то кажется, что это очень важно.
— А вот это интересно! Похоже, что вы искренни. Если все‑таки поверить в то, что вы пришли к нам из прошлого, сразу же возникает вопрос: для чего? Не для того ли, чтобы посмотреть финал и отыскать причину? Но если так, значит, есть возможность вернуться обратно и попытаться что‑то исправить. Иначе в вашем появлении нет абсолютно никакого смысла.
— Как это вернуться? — растерянно сказала Лида. — А как же я?
— Вы, милая Лидия, скорее всего, сценарием не предусмотрены, — улыбнулся Валентин. — Но если вашим избранником играют высшие силы, они могут снизойти к его потребностям, и отправить вас туда же. Только для этого вам мало любить самой, нужно еще, чтобы любили вас. Так любили, чтобы с вашей потерей послали все эти игры к черту!
— И что случится, если он вернется и сможет что‑то исправить? — спросил Владимир.
— Ничего этого больше не будет, — Валентин показал рукой на гостиную Валери. — Мы с тобой, скорее всего, родимся, но проживем совсем другую жизнь. Твоей империи точно не будет. Никому не под силу остановить извержение, но к нему можно хорошо подготовиться. Десятки лет скупать на мировых рынках излишки продовольствия и хранить их хотя бы в вечной мерзлоте, заранее понастроить реакторов и подземных производств и собрать животных и растения, которые погибнут в катаклизме. Не всех, конечно, но хоть часть. Свое население можно спасти все, даже на Дальнем Востоке. Просто вывезти всех вглубь страны. Можно даже принять мигрантов. Если у вас будет свое нормальное население, мигранты его не испортят. Понятно, что их не должно быть слишком много. А потом можно будет без проблем захватить всю Европу, и не только ее. Мечты…
— Так что все‑таки по причинам? — напомнил Алексей.
— Ваш коммунизм ближе к религии, чем к науке, — вздохнул Валентин. — Это вера, но не в бога, а в мечту о всеобщем равенстве и братстве. Многих она притягивала, у других вызывала неприятие. Причина в природе человека. В нем есть два начала: индивидуальное и коллективистское, причем первое, как правило, доминирует. А для построения коммунизма вам нужно добиться обратного. Не обязательно давить индивидуальное, как у вас одно время делали, достаточно того, чтобы каждый человек понял и принял, что его личное благо напрямую связано с благом всех остальных. В теории очень просто, попробуйте этого добиться на практике. В истории человечества ни одна такая попытка успехом не увенчалась. Сделать подобное можно только длительным целенаправленным воспитанием народа, других способов не придумано. Только те, кто будут воспитывать, должны сами верить в идею и удержаться от соблазна воспользоваться властью в своих интересах. Пока ваше руководство верило в идею (или очень убедительно это показывало остальным) и вело скромный образ жизни, большинство народа готово было терпеть лишения и даже при необходимости отдать жизнь за светлое будущее! А когда партийные и государственные чиновники отделились от народа, подгребая под себя материальные блага, а ему оставив идеологию… Началось это давно, но огромные масштабы приняло в конце правления Брежнева. У него самого была большая коллекция престижных иномарок, а дача смахивала на дворец. Там много чего было, если хотите, могу дать почитать книги.
— Разделение это понятно, — сказал Алексей. — Книги возьму с благодарностью. Но ведь наверняка не только в этом дело! Не верю, что обошлось без Запада и своих иуд!
— Правильно делаете, — кивнул Валентин. — И Запад активно помог, и иуды нашлись в большом числе. Несмотря на все свои недостатки, Советский Союз имел и немало достоинств и был очень устойчивым образованием. Недовольство и выступления имели место, но они очень быстро подавлялись милицией и в отдельных случаях армией. Государство можно было разрушить только сверху, что и сделали. А перед этим запустили политические преобразования и экономические реформы, которые довели экономику до ручки, а терпение народов — до предела. Над людьми так долго издевались, что у них даже не было сил протестовать, когда страну растягивали на куски. А многие еще и радовались. Я вам и по этому периоду дам книги, почитаете. И по виновникам все распишу персонально. Но главное все‑таки не то, что делалось тогда, а политика партийного руководства в предшествующий период. Слабое место Советского Союза в системе отбора руководящих кадров, в нем за всю историю не было ни одного сильного и порядочного главы. Сталин и Брежнев сделали много хорошего, но и дурного за ними числится немало. Об остальных вообще не хочется говорить. Способных людей было много, но их не пускали на самый верх. Не буду я разливаться соловьем, почитаете сами. Только имейте в виду, что не всем источникам можно безоглядно верить. Я сделаю свои пометки на полях. У меня неплохой почерк, разберете.
— Так ты ему поверил? — спросил Владимир.
— Как тебе сказать, — задумался Валентин. — Скажем так, я больше не отметаю с ходу его версию и почти уверен, что он нам не пудрит мозги и сам верит в то, что говорит. Не вижу я для него смысла так врать. При такой тщательной подготовке он мог бы придумать что‑нибудь гораздо более правдоподобное.
— Ладно, поговорили, теперь пойдемте обедать, — сказал Владимир. — Все уже должно стоять на столе.
Все встали со своих мест и прошли в зал, причем Лида сразу ухватила Алексея за руку.
— Не бойся, не исчезну, — пошутил он. — Неужели ты всерьез восприняла те слова насчет высших сил?
— Не знаю! — ответила она, оглянувшись на идущего сзади историка. — Но мне стало страшно! Как представила, что ты исчезнешь, а я останусь одна! И что это окончательно и навсегда, хоть голову разбей об стенку! Как же я в тебя влюбилась! Если ты уйдешь, зачем жить? Раньше, когда я о таком читала, никогда не принимала всерьез, разве что в детстве. А теперь хоть пристегивай тебя к себе наручниками! Ты обо мне больше думай, ладно? Может быть, тогда меня действительно возьмут с тобой!
— А как же здешнее богатство? Не жалко будет лишиться?
— Жалко, — согласилась она. — И дома жалко, и всего остального, но главное мое богатство — это ты. И мир у вас настоящий, а не наш гнойник, который, по словам Валентина, скоро прорвется. Садись за стол рядом со мной.
Некоторое время все молча отдавали дань очень вкусному обеду. Перед десертом сделали небольшой перерыв.
— Мы уже слышали о том, что вам у нас не понравилось, — сказал историк Алексею, — а есть что‑то, вызвавшее восхищение?
— А как же! — засмеялся тот. — Лидия, например! И еще электромобили. На дорогах от них не протолкнуться, а воздух чистый. Что используете для накопления электричества?
— Это тебе нужно поговорить с инженерами или физиками, — сказал Владимир. — Какие‑то накопители, причем не на химии. Я слышал, что там все очень сложно.
— А у вас можно микрофильмировать книгу? — спросил Алексей. — Я бы тогда, Валентин, все ваши книги перенес на пленку. И хорошо бы достать книгу по этому накопителю, а заодно и по термоядерным реакторам. Там тоже, наверное, все очень сложно?
