Анатолий Логинов - СССР-41 – выжить в будущем
— Что? — негромко спросил Ганс, подойдя вплотную к машине.
— Вечером в Кенигсберг прибывают первые части. Немцы и американцы, — Клинсманн отвел взгляд. — На заднем сидении…
Нойнер забрался на заднее сидение. Переодевание в маленьком «кюбельвагене» во время движения, надо заметить, мало отличается от циркового номера. Но Ганс с этим справился, превратившись за время поездки к противоположной окраине города в пехотного обер-фельдфебеля.
— Да, это не «Хорьх Адмирал» — заметил Ганс. — А что, лейтенантской формы не нашлось? — недовольно спросил он у напряженно крутящего руль Куно.
— Решили, что нижних чинов Ге-Пе-У будет меньше проверять, — ответил Куно, притормаживая у стоящего у обочины фургончика. Из-за фургончика выскочил Кнохляйн, тоже в армейской форме и сразу заскочил в «кюбельваген».
— Поехали, до прибытия первых частей осталось меньше десяти часов, а нам еще с русскими договариваться, — нетерпеливо бросил он и, обернувшись к Нойнеру, спросил:
— Удивлен, Ганс?
— Есть немного…
— Не стоит. В фургончике — кое-какие подарки для русских и семья одного из…, — Фриц показал вверх, — сам он скрыться не пытается, слишком известен, зато помог нам. Ну и мы в свою очередь, его семью увезем.
— А как на это посмотрят русские? — несмотря на попытку казаться невозмутимым, удивление Ганса не разглядел бы только слепой.
— Для этого и везем подарки, — сухо ответил Кнохляйн, передал Нойнеру пару листов бумаги, кинул. — Почитай, твоя легенда, — и отвернулся, якобы разглядывая дорогу. «Волнуется — внезапно подумал Ганс, — еще бы, узнать о своей судьбе такое». Да, вовремя в руки начальства попалась аппаратура из будущего. Несколько человек из их полка исчезло еще вчера, видимо тоже получили весточку о будущей судьбе. О судьбе же своего комбата Нойнер узнал совершенно случайно, посыльный из гестапо просто перепутал и передал предназначенный для Кнохляйна пакет ему. «Пытки в английском лагере, повешение — врагу не пожелаешь. Цивилизованные англичане, надо же. Неужели русские большевики в этом отношении лучше? — разглядывая в окно проносящиеся восточно-прусские пейзажи, думал Ганс. — Что нас ждет?»
Ехали спешно, но все же несколько раз останавливались, чтобы дозаправить фургончик и слегка размяться после долгого сидения в автомобилях. На одной из остановок Нойнер сумел получше рассмотреть пассажиров фургончика. Высокая, худощавая фрау, примерно одного возраста с ним и двое детей. Мальчишка, постарше, с интересом разглядывал всех, а маленькая, лет пяти девочка, так и проходила все время, вцепившись в руку матери. Кого напоминали дети, Ганс так и не вспомнил, а в полученном им письменном инструктаже ничего об этом не говорилось. Впрочем, меньше знаешь, крепче спишь, философски решил бывший оберштумфюрер Ганс Нойнер, а ныне обер-фельдфебель отдельного батальона при штабе группы армий Ганс Клосс.
Первые встреченные ими посты фельджандармерии даже не останавливали небольшую колонну, удовлетворившись беглым разглядыванием издалека висевших на лобовом стекле пропусков с характерной черной полосой наискосок. Зато этот, включавший десяток вооруженных пистолетами-пулеметами унтеров и рядовых, во главе с лейтенантом, оказался более бдительным. Или сказывалось то, что прямо напротив, метрах в пятистах от будки поста, поперек дороги торчала импровизированная баррикада из пары разбитых танков типа 38(т) без башен, рядом с которыми стоял часовой в русской форме с автоматической винтовкой?
— Ваши документы, господа, — подошедший к легковушке штабс-фельдфебель настороженно смотрел на сидящих в автомобиле, а шедшие за ним жандармы стояли грамотно, не перекрывая друг другу сектора обстрела и держа свои «Эрмы» наготове. Не говоря ни слова, Кнохляйн протянул ему командировочное предписание. Посмотрев на него, фельдфебель резво отбежал к стоящему неподалеку лейтенанту. Вернулись они уже вдвоем.
— Так, — изучив протянутые бумаги, лейтенант удивленно посмотрел на Фрица. — Значит, вы направлены для выполнения особого задания к русским? Смело… — протянув документы, он махнул рукой стоящему у шлагбаума рядовому.
— Езжайте, — лейтенант уже не смотрел на сидящих в машине, а штабс, подмигнув, шепнул одними губами:
— Удачи, камрады…
г. Лондон.Первушин Андрей Иванович, предприниматель.
Проснулся Андрей поздно. Даже не умываясь, включил ноутбук. Утро начинается не с «Нескафе», блин! На первом же новостном сайте в глаза бросилась огромная надпись:
«Соединенные Штаты и Великобритания объявили геноцид русских»
«Зашибись! До такой фразы я не додумался», — Первушин просмотрел еще несколько страниц в разных странах и довольно улыбнулся. Потом привел себя в порядок и отправился в бар на первом этаже. Есть хотелось неимоверно.
— Эндрю! — удивился уже знакомый бармен. — Но Вы же собирались улететь в Россию?
— Угу! — пробурчал Андрей, одновременно делая заказ. — Меня не выпустили, Билл. Какое-то постановление правительства.
Бармен смотрел на него круглыми глазами:
— Так это правда?
— Что? — совершенно естественно удивился Первушин.
— Смотри!
Билл вытащил пульт и перевел мониторы в баре на новостные каналы. Замелькали уже знакомые заголовки.
«Оголодавшие невыпущенные русские выйдут на большую дорогу».
«Руки прочь от русских братьев!»
«Права человека — пустой звук для британского правительства!»
«Русские займут рабочие места британцев, а тем останется умереть от голода».
«Нарушаются права несчастных граждан Советского Союза».
«Дэвид Камерон сошел с ума! Великобританией правит сумасшедший!»
«Камерон собирается кормить русских на деньги налогоплательщиков».
«Чудовищное преступление мирового капитала».
«Почему не выпускают русских мафиози?»…
«Железный занавес» Камерона. Кому это выгодно?»
«Британия для британцев! Русских — в Россию!»
Андрей некоторое время делал вид, что внимательно слушает.
— Ну, ваша пресса, как всегда, немного утрирует, — наконец произнес он. — Грабить я никого не собираюсь.
— А на что ты будешь жить?
Первушин задумался.
— Месяца на два мне денег хватит. А дальше… Либо этот маразм закончится, либо придется искать работу. Пожалуй, стоит переехать в гостиницу подешевле…
Ему хватило выдержки с самым серьезным лицом позавтракать (скорее, пообедать), перекинуться парой фраз с портье и двумя знакомыми туристами из Бристоля и дойти до своего номера. И только там лицо бывшего морпеха исказила злорадная ухмылка.
Смоленская область, лагерь ОН-1Поручик Збигнев Жепа.
Лагерные бараки гудели. Слишком уж много новостей и слишком мало точных данных. В объявленный, пусть и высокопоставленным чекистом, перенос в будущее верилось слабо. Фантастика какая-то. Те, кто читал в свое время английского писателя Герберта Вэллса, уверяли, что даже если путешествие во времени возможно, то только для одного человека, а не огромной территории. Кто-то доказывал, что большевики разыгрывают какую-то хитрую комбинацию, в результате которой все поляки будут расстреляны. Для американцев и англичан в этом случае будет выдана версия, что все заключенные сошли с ума и разбежались. Противники этой версии указывали, что напечатать на столь высоком типографском уровне столько журналов и специально создать выпуски новостей только для лагерей — будет стоить большевикам не меньше, чем хорошо оснащенная пехотная дивизия или сеть школ в большом воеводстве. Идти на такие расходы только для того, чтобы расстрелять людей, которые и так находятся в полном их распоряжении, это полная бессмыслица. Збигнев слушал и тех и других, и, кажется, мысленно соглашался со всеми. Но молчал. Это его непривычное молчание сильно удивляло Марека, который не раз пытался разговорить своего товарища. Но пока неудачно.
И только вечером, после того, как русские объявили, что на следующий день начинается погрузка всех уезжающих в автомобили и перевозка к железной дороге, он наконец-то заговорил.
— Матка Боска Ченстоховска! Я верил, что все это не пройдет даром.
— О чем вы, пан Збигнев?
— Я обдумывал все произошедшее. И я понял, что все это случилось не зря! Иисус Сладчайший! Наша Ржечь Посполита получила шанс вернуть все утерянное и снова стать той довоенной державой, с которой считались и которую боялись все окружающие.
— А Германия? — удивленный до глубины души, спросил Марек.
— А что Германия? Даже Гитлер побоялся напасть на нашу страну один. И если бы не предательский удар большевиков в спину нашего доблестного войска, то наши жолнежи прошли бы парадом по Берлину.
