Комбат Найтов - Антиблокада
- Это да, несмотря на свадьбу, ни одного цветка мы так и не увидели.
Она стащила гимнастерку, накинула халат, взяла что-то из шкафа и вышла. Вернулась минут через пятнадцать в тапочках на босу ногу, энергично суша волосы махровым полотенцем. По-хозяйски развязала мой вещмешок, достала оттуда моё сменное белье.
- Пойдем, покажу, что и как.
В ванной поперёк стояла широкая доска с тазом на ней.
- Вот полотенце. - чмокнула меня в щёку. - Скоро придёт папа, будем ужинать. Хочешь ужинать?
- Нет.
- Я тоже. Мойся! Я парадную гимнастёрку прихватила. Сейчас принесу.
Спустя несколько минут появилась её рука, которая повесила на крючок чистую гимнастёрку. Пришлось повозиться, перевешивая с полевой медали и "Большой Концертный Зал" за январские бои. Пока возился, хлопнула дверь, и в коридоре послышался мужской голос. Я вышел из ванной.
- Здравствуйте, капитан! Военврач второго ранга Артемьев, Николай Александрович. Отец этой непослушной дочери! За Финскую? - спросил он, показывая на две медали и орден.
- Одна за Финскую, остальные за Ленфронт. Капитан Иволгин, Максим Петрович. Муж и командир Вашей дочери.
- Да-да, припоминаю! Читал сегодня передовицу в "За Родину" про налёт на аэродром в Пскове и доставку продовольствия в Ленинград. Поздравляю! Это за это?
- Нет, это за освобождение Чудово и ликвидацию Любаньского выступа. А поздравлять надо Вашу дочь. У неё был первый боевой выход, боевое крещение.
- Да ну тебя! Какое боевое крещение, ни разу не выстрелила.
- Врачи и не должны стрелять, Женечка.
За разговорами, помог снять пальто Веронике Федоровне, которая всех пригласила в зал, ужинать. Стол был красиво сервирован, столовое серебро, красивые старинные фужеры, немецкий сервиз. И продукты на столе вовсе не из продовольственного пайка. Наши трофейные сардины и копчёные колбаски скромно притулились в углу стола. Единственное, что вызвало шумное одобрение, так это трофейный французский коньяк. Отец у Евгении довольно шумный, но говорит сплошными лозунгами и прописными истинами, явно стараясь скрыть свои собственные мысли и сомнительные делишки. На зарплату подполковника медслужбы так не живут. Он посетовал на то, что Женя бросила учебу и ушла служить в армию, и там у неё незаладилось, и вместо госпиталя при академии, оказалась во фронтовой разведке. А так бы и работала, и училась, и в этом году уже бы ушла в ординатуру.
- Повлияйте на неё, Максим! Пора уже понять, что рыба ищет, где глубже, а человек, где лучше!
- Я, пока, Николай Александрович, имею меньшее влияние на неё, чем Вы.
Тёщу волновали только вероятные пелёнки-распашонки, особенно в свете того, что дочь выбрала совсем неблагополучного мужа, и ей постоянно будет грозить вдовство. В общем, ужин прошёл в тёплой и дружеской обстановке. Мы друг другу не понравились. Ноги моей больше не будет в этом доме.
После ужина Женя, в комнате, едва сдерживая смех, сказала, что я разделил их семью на две неравные части: маме и ей - я нравлюсь, папе - нет! Мама заявила, что я - воспитанный молодой человек, хорошо владеющий столовыми приборами. Она ожидала, что я стану чавкать за столом, и всё есть столовой ложкой. А папе я не понравился из-за того, что "выскочка".
- Не обращай внимания, Максим. Папа - трусоват, я давно это знаю. Плюс, мама всегда говорила, что он цепляется к любой юбке, поэтому мужчины, которые нравятся женщинам, для него враги. Все!
- Жень! Давай, не будем об этом! Хорошо? Просто промолчим.
- Так будет даже многозначительнее! - улыбнулась Женя. - Помоги расстегнуть платье!
- С удовольствием!
- Снимайте гимнастёрку, товарищ капитан! У меня есть возможность сделать то, что я хотела сделать целых полтора месяца! - она поцеловала оба шрама на левом плече. - Это было просто наваждением каким-то. Перевязываю, и хочу поцеловать твои раны. А ты смотришь куда-то в сторону и молчишь, чтобы я не спросила. Помнишь? Приходилось по нескольку раз переспрашивать.
- Нет, не помню. Я старался отключиться от этого, не думать и не слышать ничего. Нет, больно ты не делала. В госпитале и когда, пару раз, перевязывали другие, было много больнее.
- Я сейчас, ложись. - она выскочила из комнаты. Немного глупое положение: у меня есть жена, которую я не знаю, есть какие-то обязательства, которые я выполнить, наверное, не смогу. Впереди ещё много дней войны, но хочется, чтобы у неё было всё хорошо. Как совместить это несовместимое, я не знаю. С точки зрения обывателей, я, действительно, не очень подхожу девушке из такой семьи. Она идёт наперекор "общественному" мнению, доказывая, видимо, самой себе, что она вправе принимать самостоятельные решения, хотя, по-прежнему, остаётся в ареале этих людей, доказывая всё, в первую очередь, им. И, если она ошибётся, они не преминут вытереть об неё ноги. Объект нуждается в опёке. Она щёлкнула светом, не входя в комнату, закрыла дверь на защёлку, и скользнула в постель, напряжённо дыша носом. Попыталась что-то сказать, у неё не получилось, слишком напряжена. Я стал гладить её, стараясь успокоить, целуя её в щёку и мочку уха. Через некоторое время её дыхание стало тише и ровнее.
- Максим, я, правда, люблю тебя и хочу стать твоей женой!
- Ты уже жена, Женечка, просто я хочу, чтобы тебе всё понравилось. Сними эту рубашку!
- Тогда помоги, она длинная!
Я целовал ей бедра, помогая снять "свадебный подарок"! У неё очень плотная ровная кожа, даже не ущипнуть.
- Я тебе нравлюсь?
- Да, ты очень красивая. У тебя красивая фигура, мне нравится твоя грудь, ты самая желанная и красивая девушка на свете, правда. - продолжая её целовать везде.
Через некоторое время она прошептала, что больше ждать не может. Чуть ойкнула и обхватила меня ногами.
Утро было замечательным и солнечным. Меня разбудила Женя, разглаживающая мои усы.
- Все ушли! Мне хочется повторить то, что произошло ночью!
- Будет чуточку больно!
- Плевать! Ты - мой! А я - твоя!
Потом мы лежали, полностью расслабившись, затем Женя встала, зажгла свет, красиво потянулась, демонстрируя высокую красивую большую грудь, с чуть расплывшимися после бурной ночи, крупными рельефными сосками
- Я тебе нравлюсь?
- Да!
- Есть хочу, ужасно! И мы перепачкали всё! Надо стираться! Подъём, товарищ капитан!
У Артемьевых есть даже телефон, поэтому после завтрака связываюсь с Евстигнеевым.
- А-а, молодожён! Хорошо, что позвонил. Ты ещё в Ленинграде? Леонид Александрович о тебе спрашивал. Он сейчас на КП в ЛенСовете. Ты где?
- На Бассейной.
- Давай туда и жди меня. Я через час буду. Оттуда поедем обещанное пополнение принимать.
- Есть!
Я положил трубку и прошёл на кухню. Женечка в лёгком халатике убирала вымытую посуду после завтрака, обернулась ко мне:
- Что? Медовый месяц закончился?
- Угу! Через час надо быть на КП фронта.
Она подошла ко мне и поцеловала в губы. Слегка потянулась, опираясь руками мне на плечи.
- Жаль, конечно, что это было так коротко! Через пять минут буду готова!
Уже закрывая дверь, увидели поднимающуюся Веронику Федоровну.
- Вы куда?
- Всё, отпуск кончился! Нас вызывает комфронта. Спасибо за всё! Был рад знакомству! Мы побежали!
- Мама, возьми мои ключи!
- Господи! Всё бегом, всё бегом! Евгения! Возвращайся в госпиталь! Папа поговорит с кем надо!
- Нет, мамочка! Я с Максимом! И я счастлива! - прокричала Женечка, сбегая по лестнице. Мы повернули на Ленсовета, и двинулись в сторону Московской площади. Очень много патрулей, постоянно проверяют документы. ЛенСовет перекрыт колючей проволокой и спиралями Бруно. Кругом амбразуры дотов, на КПП очередь. Входим через ворота во внутренний двор, там останавливаемся и стали ожидать Евстигнеева. К нам подошёл щеголеватый подтянутый командир из комендатуры и попросил ещё раз предъявить документы.
- Цель Вашего появления?
- Получил указание генерал-майора Евстигнеева прибыть сюда и ожидать его.
- Пройдите вон туда, товарищ капитан, и ожидайте внутри комнаты ожидания. Здесь находиться сегодня запрещено. - откозырял он.
Прошли в битком набитую комнату. Шумно, постоянно говорят по нескольким телефонам, висящим на стенке. Окликнули от дверей, пробились к ним. Майор Карпов из оперативного отдела.
- Вон Петрович, зовёт!
Подбежал к генерал-майору.
- Товарищ генерал, капитан Иволгин прибыл по Вашему приказанию!
- Здравствуй, Максим. Здравствуйте, товарищ Иволгина! Пойдёмте!
- Что тут за столпотворение, как в Вавилоне!
- Сейчас узнаешь!
Мы прошли коридорами и оказались в Актовом зале. Он немного повреждён, во многих местах обсыпалась штукатурка от обстрелов. Довольно много народа. В Президиуме Жданов, Ворошилов, Говоров, Курочкин, Попков и Никитин. Нас провели на первый ряд на места слева, причем генерал освободил три места, и сел рядом. Выступал корпусной комиссар Богаткин и рассказывал, как они освобождали районы Новгородской и Калининской областей. Успешно действовали части фронта на многих участках, в том числе, окружили 2 АК немцев, усиленный моторизованной дивизией СС "Мертвая Голова". Три дня назад немцы оставили Демянск, пробили коридор и, в основном, бросив тяжёлую технику, отступили к реке Ловать на заранее подготовленные позиции. Но, понесли значительные потери при отходе. В общем, мешок порвался. Это, конечно, лучше, чем в том 42-м, тем более, что Старая Русса, пока, удерживается войсками Северо-Западного фронта. Выступал он долго и нудно. Становилось непонятно, зачем Евстигнеев приволок меня на это заседалище. Выяснилось это только в конце: вручили ещё один БКЗ. Лишь после этого, Говоров знаком пригласил нас с Евстигнеевым следовать за ним.
