Александр Плетнёв - Эпохи холст заиндевелый - мазком багровой кисти…
— И про это тоже…
— Эк, вы военные, так и норовите построить, возглавить да покомандовать! Да вы присядьте…
— Я просто хочу сказать, что всецело стою на вашей стороне. И несомненно признаю ваше командное право на корабле…
— На судне, — рассеяно поправил кэп.
— …но если надо будет провести военную операцию на суше — тут уже моя компетенция.
Ежели надо будет защитить ледокол от несанкционированного враждебного проникновения, абордажа — в этом случае выбор за совместными действиями. Потому что именно вам и экипажу известны важные, уязвимые точки судна, которые надо взять под контроль в первую очередь.
— Вы серьёзно? Думаете, может дойти и до такого? — Брови капитана взметнулись в удивлении и тут же нахмурились тревогой.
— Я просто не исключаю и хочу просчитать любую ситуацию, но конечно для начала увериться, так ли то верно, что мы не в своём времени.
— Да…, слишком фантастично. И есть сомнения. Мою версию не поддержали. Даже я сам сейчас уже не уверен…
— А вот я… Не то чтобы наоборот, но после того как послушал резоны ваших помощников, понял, что это не коллективное умопомешательство.
— Люди просто не верят, цепляются за надежду, что всё произошедшее — недоразумение…, - Андрей Анатольевич кисло улыбнулся, — погодно-аномальное.
Лейтенант покачал головой:
— Я подумал, сопоставил факты…
Хоть пустынные острова, которые мы посетили, для меня не аргумент (я на них раньше не бывал и мне не с чем сравнить), но собрать всё, что с нами произошло до кучи — в знаменателе маячит ваша гипотеза. Ещё бы пару доказательств и… тогда уж точно.
— Что точно? — Вопрос прозвучал всё ещё вяло, но экспрессия офицера начала немного поддёргивать.
А Волков не удержался — вскочил и начал вышагивать по капитанскому офису. Достаточно удобное, в плане простора, помещение неожиданно стало тесноватым для широкого и плечистого морпеха.
— Да как вы не понимаете! Только подумайте! На начало двадцатого века — мы сами со своими знаниями…, судно, которое в техническом плане впору назвать суперсудном! Начинка и грузы на борту! Всё это бесценно и беспрецедентно!
Да разведка и правительство любого государства душу дьяволу продаст, чтобы обладать всем тем, что мы несём в себе и с собой!
— Но нам, так или иначе, для идентификации даты, да и вообще узнать — не творится ли какая-нибудь чертовщина в мире, необходимо встретить и опросить аборигенов. Или следовать в район Мурманска, в порт.
— А чьи суда мы тут можем встретить? Из чужаков — норвежцев, англичан, американцев?
Чертов, наблюдая за движениями подкачанного вояки, нашёл их немного забавными — эдакий крепыш-паровоз, пыхтящий до одного конца кабинета, затем почти со строевой грацией 'кру-гом' и обратно. Остановить эту шагистику хотелось каким-нибудь 'равняйсь-смирна', но вырвалось:
— Скажите, а какое у вас было прозвище в училище?
— А почему вы спрашиваете? — От неожиданности лейтенант замер и сразу же ответил, — 'Волчок'. И в школе тоже.
— По фамилии, — понимая, кивнул кэп и улыбнулся, — но и так похож — крутишься, как волчок.
— А у вас? — Немного взъелся морпех.
— У меня тоже по фамилии, но не от 'чертб', а от 'чёрт'. Поначалу в школе дрался и нередко доставалось. Потом даже понравилось — 'Чёрт' так 'Чёрт'.
Капитан на секунду замолчал, погружаясь в воспоминания. Затем всё же вернулся к прерванной теме, снова став серьёзным, уточнив:
— Что же касается…, то есть, мы по умолчанию будем отталкиваться от ситуации, что находимся в прошлом? Мы, по сути, говорим о царской России начала 20 века?
Старлей осторожно, но уверенно кивнул, соглашаясь:
— Так точно.
— Так вот, что касается встречи с судном…, замечу, с любым судном, включая и российские — практически от любой посудины мы можем просто уйти, то бишь удрать, пользуясь преимуществами РЛС и скорости.
Кто тут может быть? В основном поморы, русские и норвежские зверо- и рыболовы. Военные корабли — только российские из охраны и патрулирования охотничьих угодий. Эти — да, могут проявить к нам навязчивый интерес в специфике своих противобраконьерских задач. А нам…, нам вообще имеет смысл поднять американский флаг.
Вот только не надо на меня так зыркать, будто я родину продал! Сами же говорили 'разведки мира…, душу дьяволу…, тыры-пыры'…
А так — никакого внимания к России! Огромный, диковинный корабль с красной надстройкой — исключительно заокеанский.
— А зачем нам и от российских судов скрываться?
— Не скрываться, а…, но опять же перефразируя вас — мы весьма лакомый кусок. Нас с таким же успехом могут взять в неприятный оборот не только просвещённые мореплаватели и их европейско-заокеанские коллеги, но и российские деятели.
Среди которых немало далеко не патриотов, корыстолюбцев, продажных чинуш, да и просто дураков.
А мне не улыбается идти в безоговорочное подчинение к подобным типбм. Хочется сохранить, так сказать, творческую независимость.
Так не лучше ли объявить, что мы русскоязычные выходцы из Америки, вознамерившиеся помочь альма-матер в плане промышленных разработок и технических новинок? Но на своих условиях, а не по прихоти недалёкого самодура, который с дуру, извините за тавтологию, прикажет забивать нашим 'атомным микроскопом' гвозди. Вы понимаете, о чём я?
Старший лейтенант задумался, изображая на лице работу мыслей и умозаключений. Поначалу на вид даже согласился, но потом до него дошло:
— Но ведь, в таком случае мы не сможем выступить в роли…
— Кассандры?
— Ну, типа того. Если мы предстанем, как просто технические новаторы, не обозначив, откуда мы и кто, нам никто не поверит. Не поверят в то, какие потрясения ждут страну…, и ничего не изменить…
— Революция? Поддержать царскую власть?
— Да причём здесь царь! Жертвы. Война. Да и чем лучше всякие 'бронштейны' и прочие 'швондеры'.
— И то верно. Но это хорошо, что вы вне политики. Военные так и должны. Вот и я бы не хотел влезать в политические дебри, — капитан примолк, почёсывая подбородок, — попытаться можно. Если осторожно. России вообще бы в 'Антанту' не влазить…
— А если и влезет…, - запальчиво встрял лейтенант, — согласен, что технически раскачать царскую Россию будет непросто и не быстро. Я мало что помню из Первой мировой, но был Брусиловский прорыв и окружение армии Самсонова…, а у нас тут два десятка современных радиостанций — наладить взаимодействие армий, вломить немцам. Глядишь и спокойней всё пройдёт, с революциям и гражданскими смутами.
— Как у вас всё быстро, — осудил капитан и быстро согласился, — хорошо. Завтра я дам команду подвахтенным — просмотреть электронные носители и печатную библиотеку, как по истории, так и всё, что есть в техническом плане. У нас там журнальчики ещё с советских времён, вплоть до 'Техники молодёжи'.
Ещё бы неплохо поднять личные дела членов экипажа на предмет, какими ещё профессиями и навыками они владеют. Хотя, с этим, пожалуй, стоит подождать.
— Почему?
— А представьте, как все эти меры будут выглядеть глупо, если вдруг завтра всё вернётся к прежним…, м-м-м, характеристикам?
Поэтому прежде и непременно надо определиться, что вокруг нас — куда нас сударь к чёрту занесло, цитируя одну песенку.
Выработать общую стратегию. Однако приоритетным я считаю сохранить судно, знания, специалистов, людей для будущего страны. При любой власти. Не продажной естественно.
А в политику бы постарался не вмешиваться, никого не предупреждая, не советуя. Как бы хуже не наделать.
— Вы меня извините Андрей Анатольевич. Вам с высоты ваших лет конечно видней. Но мой жизненный опыт учит, что не выложившись по полной, не получишь нужной отдачи. Полумеры и приведут к полурезультатам.
— Красиво. Примем к сведенью и подумаем, — капитан, уже не скрываясь, позёвывал, — однако, молодой человек, давайте закругляться. Мне с утра вести 'Ямал' по не самым лёгким льдам и надо выспаться.
Старший лейтенант хотел обсудить ещё несколько вопросов, но капитан встал из-за стола всем видом давая понять, что вести беседу больше не намерен. Уже в коридоре морпех вдруг вспомнил:
— А откуда у вас американский флаг?
— Туристы. У нас кого только не бывало. Часто подарки оставляют. Вот какой-то америкос, в прошлом году ещё, ничего лучше не нашёл как сделать полосатенький презент со звёздочками. Теперь пригодится.
* * *Метку на экране РЛС могли бы принять за средних размеров айсберг, если бы спустя некоторое время наблюдений и расчёта не определили, что объект имеет угловое смещение. 'Неизвестный' шёл примерно пятиузловым ходом, выдерживая курс на 'норд-норд-ост'.
Через некоторое время точка на радаре стала сползать левее.
— Сменил курс, — доложил вторпом.
