Дмитрий Полковников - Герой не нашего времени. Эпизод II
Капитан посмотрел на Владимира и лишь пожал плечами. Ну что же, всё, как и в прошлый раз. Скидки, скидки и ещё раз скидки! Июнь заканчивается, как сезон предвоенных распродаж. Мертвецам или беглецам вещи не нужны, а материал или отданная в починку вещь обязательно пригодится мастеру.
Всё по-житейски. Сегодня одна власть в городе, завтра другая. Не первый раз. Флаги в городе за четверть века меняли четыре раза, теперь следовал пятый, и местная публика делала очередной маленький гешефт.
В том, что Советы быстро уберутся отсюда, никто не сомневался.
Пожалуй, пора запускать ответный слух, точнее, правду. Десятка при немцах сойдёт за рейхсмарку. Такой курс установили немцы, ещё не начав войну.
И зачем птицам деньги? Вернее, германским орлам.
Это не шутка. Выпущенные Гознаком бумаги вермахт, не боясь инфляции, вливал в экономику оккупационных зон. А если по-простому, за доставшиеся даром бумажки вербовали для разведки агентов, платили жалованье предателям на местах и закупали продукты по твёрдым, самими же установленным ценам. Никого не смущали даже портреты Ленина, деньги – нерв войны.
А город он сегодня посетит.
Неофициальный визит приурочен к грандиозному событию: очередная перегрузка ящиков, прибывших из Германии, в советский эшелон. Точь-в-точь так поступали и немцы на станции Тересполь. Дёшево, сердито и практично, когда подвижной состав быстро возвращался владельцам.
Вот и думай, где для диверсантов крутили второе дно к вагонам, если эту зону усиленно охраняли, и почему день 22-го неожиданно стал рабочим, если в воскресенье по давно заведённому порядку Буг пересекают одни пассажирские поезда.
Оказавшись в штабе погранотряда, капитан удовлетворённо прошёл мимо запертого и опечатанного кабинета Ковалёва. Таки решил уехать. Ну, тем лучше и безопаснее для майора, сдавшего документы из сейфа в секретную часть. Пусть уж они сгорят там, а событиями пока порулят другие, решительные люди.
Оказавшись в кабинете Елизарова, Ненашев побарабанил пальцами по сейфу и взвесил в руке стоявшую рядом канистру. Скептически похмыкал над чемоданом, а потом нагло уселся перед пограничником.
– Думаешь уйти с картотекой? И остальное сжечь?
– А что мне ещё делать, – зло ответил пограничник.
Капитан всё понял, что вызвало раздражение. Он сам себе верил и не верил.
– Да, ты прав. Но лучше бы до выходных в управление отправил. Когда немцы брали города у поляков, особые ребята сразу шерстили архивы их разведки и контрразведки.
– Не учи учёного, – улыбнулся Михаил. – Давай переодевайся быстрее.
– Сейчас.
Превратившись в сержанта с зелёными петлицами, Максим посыпал голову антрацитом и вычесал его на газету. Затем вытер полотенцем щедро намазанные осевым маслом руки. Эх, с новым ароматом и в новое путешествие. Как в рекламе.
– Ну, как?
Елизаров принюхался.
– Настоящий смазчик. Ветошь не забудь в карман положить. Одно разорение от тебя и перевод обмундирования.
Авантюра Елизарову не нравилась. Не верилось в удачную перспективу «налёта» на штаб 42-й стрелковой дивизии.
Панов улыбнулся. Если получится, то на разных исторических или около того форумах ещё интенсивнее начнут искать директиву о приведении войск в боевую готовность. То, что была, и ёжику понятно. Какие доказательства? Да мы все, мамой клянёмся! Даже почти точная дата есть: где-то между 12-м и 18-м числом, но не позднее 19-го. Всех больших начальников предупредили задним устным или иным способом. А они довели её лишь до избранных!
Вот и собрались два ежа, одетые в форму погранвойск, внедрять в жизнь гипотезу конспирологов, тоже действуя по извращённой логике.
Генерал-майор Иван Азаренко закрыл совещание и остался один в кабинете.
Он трижды предлагал вывести свою дивизию из Бреста, но неизменно получал отказ. Не разрешили даже разместить батальоны в летнем лагере рядом с городом: «Не паникуй, тебе дадут время поднять дивизию». И ещё: палатки отпущены не будут.
42-я из боевого соединения потихоньку превращалась в строительную часть. По батальону от полка вечно что-то копали на рубежах обороны рядом с городом.
Начальник штаба армии вроде как его поддерживал, но уходил в тень, когда вопрос ставили конкретно. Азаренко понимал полковника Санталова. Не хочет ссориться. Старый командарм не сошёлся с командующим округом характером и скоро вылетел на Восток, учить китайских товарищей.
Новый командующий армией – метеор карьерного фронта – оставил сослуживцев далеко позади. Коборков три года назад командовал дивизией, а через два – корпусом, а с конца 1940 года – 4-й армией. Командарм привык во всём полагаться на руководство, частенько перезванивая в округ и уточняя правильность своих решений. А ещё всегда педантично исполнял приказы и не терпел никаких возражений[65].
– Товарищ генерал-майор, к вам из Брестского погранотряда капитан Елизаров с каким-то сержантом.
– Вот ещё кого не хватало! Что им надо? – недовольно буркнул генерал.
Пограничники проходят по другому ведомству, но в случае войны подчинятся армии. В военном отношении, считал комдив 42-й, они особой силы не представляют. Но для охраны тыла годились.
– Заместитель начальника отряда по разведке. Просит две минуты.
Ну что же, разведчика следовало выслушать. Что-то особое, если решил доложить лично, действуя через голову своих и его начальников.
– Пусть войдут.
Сержанта пытались было не пустить, но пристёгнутый к его руке портфель с важными документами, которые ни на секунду нельзя оставить без присмотра, заставил дежурного отступить.
Панов знал, к кому обращаться[66].
Азаренко воевал против Франко, год комендантствовал в Карельском УРе, а свою дивизию формировал лично из подчинённых пулемётно-артиллерийских батальонов.
Но насчёт характера генерала Саша не обольщался. Настоящий казак, взрывной, импульсивный, жестокий, храбрый настолько, что чёрт не страшен. Четыре Георгиевских креста за два года боёв с кайзером, два ордена Красного Знамени. Один – за Гражданскую войну, второй – за бои против финнов.
И какого хрена его в 1944-м понесло наводить ту проклятую пушку?! Адреналина в жизни не хватало? И так было всё: расстрельный приговор, тяжёлые раны, контузии. Что он тогда хотел доказать? Неужели из-за того, что перед строем отрёкся от него родной сын, говоря казённые слова про изменников, «врагов народа»?
Говорить с ним тяжелее, чем с Михаилом. Тут надо без намёков, в лоб. Надо жёстко дать информацию, но не перегнуть и не навредить. Комбат решил играть на самолюбии. Пусть у генерала на висках и седина, но она Панову в тридцать три не мешала злиться на себя по делу. Он надеялся, что опыт войны с финнами Азаренко чему-то научил.
Елизаров замысел не одобрял. А если бы знал, что генерал и его лучший командир полка Казанцев находятся в оперативной разработке 3-го отдела как «распространители пораженческих настроений», то послал бы Ненашева к чёртовой матери далеко и надолго.
К удивлению Азаренко, первым начал сержант. По-немецки, а Елизаров принялся переводить.
– Товарищ генерал, точно ли идут у вас часы полковника Хуана Модесты?
Михаил вспомнил, как красиво барабанил пальцами по ножу капитан. «По-испански», значит. Вот где, оказывается, твой «консервный завод»! И по годам всё сходится! Ну-ну!
Азаренко изумлённо привстал, пристально глядя в глаза сержанта. Нет, он его не знает, видит в первый раз. Провокатор? И чем же таким знакомым от него пахнет?
– Он просит показать часы.
– Это невозможно, они находятся в Москве.
– Тогда он хочет услышать подробное описание, или мы уйдём.
Азаренко усмехнулся. Ага, щас!
Стоит ему поднять трубку, и на ребят из НКВД сразу найдётся управа из особого отдела дивизии, подчинённого ему. Максим улыбнулся в ответ, открыл портфель и показал генералу содержимое – толовые шашки, а сверху граната с очень характерной длинной ручкой.
Он знал, что Модеста выжил. Упёртый испанец, не зря они тогда так сошлись друг с другом. Но действия Максима – чистая и просчитанная импровизация. Для пущего драматизма Панов принялся себя накачивать, желая впасть в контролируемую истерику.
Жить с мыслью, что ничего нельзя изменить, невыносимо! Все его поступки тогда бессмысленны! Даже малую часть истории никогда не изменить. Его лишили всего – семьи, друзей! Что он здесь забыл? Вот и причина – наконец увидеть, что там, за кромкой. Будущее он и так знает! Батальон и без него придержит на пару часов немцев у границы. Если время не имеет обратного хода, то пусть безвозвратно остановится! Лицо его скривилось. Так-так, а ну, Саша, приостановись!
Генерал посмотрел на сержанта. Тот прямо хоронил себя на глазах. Отчаянный! Не шутит, и плевать ему даже на капитана, в ужасе смотревшего на спутника. Граната настоящая. Из рукоятки выпал белый фарфоровый шарик на шёлковом шнурке. Значит, не врёт. Это не провокация. И запах, исходящий от спутника разведчика, он узнал. Пахло железной дорогой. Точно, прибыл в Брест машинистом или смазчиком. Да, как раз сейчас разгружают немецкий эшелон. Он, как комендант гарнизона, об этом знал.
