Михаил Ланцов - Маршал Победы. Освободительный поход попаданца
— Получается, — с раздражением произнес Гитлер, — что если мы начнем сосредотачивать войска заранее, то это не только станет известно русским, но и приведет к определенным потерям. Ведь нам придется углубиться на пятьдесят-сто километров на территорию, оборудованную для ведения подобных боевых действий. — Наступила небольшая пауза. — Честно говоря, я не понимаю, почему этих диверсантов пока еще не выловили!
— Мы ловим, — ответил новый начальник Абвера Йодль, — и уже смогли ликвидировать несколько банд. Но ускорить этот процесс вряд ли получится. Ведь каждый отряд противника приходится не только выслеживать, но и пытаться обложить так, чтобы они не ускользнули.
— Поэтому, — подхватив невольно поданную идею Йоделя, продолжил Кейтель, — нам нужно сосредотачивать войска на разумном удалении от границ. Подальше от тактической авиации русских и их вездесущих диверсантов. В Генерал-Губернаторстве, например.
— Итак, господа, — тихо произнес Гитлер, мрачневший с каждой минутой обсуждения, — вы все считаете, что кампания этого года завершена? Между тем, ни одна, — с каждым словом он повышал голос и теперь уже кричал, вскочив с места, — вы слышите: ни одна из задач этого года не выполнена! Я не говорю уже о достижении линии Архангельск — Астрахань, ни даже о взятии хотя бы таких центров, как Ленинград, Минск, Киев. Сейчас мы по-прежнему стоим упершись лбом в линию Сталина. Откуда вы собираетесь начинать новую кампанию? С ее форсирования?! Так я вас скажу, чем это закончиться! Наш доблестный Вермахт, конечно же, взломает ее, но заплатит за это слишком высокую цену! Не забывайте, что здесь, русские готовились годами, залив тысячи тонн бетона, а до следующего лета дополнят свои старые укрепрайоны несколькими полевыми линиями обороны. На ее преодоления мы потратим все резервы и не сможем сразу развернуть дальнейшее наступление… нам будет нечем! А промедление, как вы уже видели, приведет к тому, что русские опять успеют возвести линию обороны, которую вновь придется взламывать. И так до бесконечности! Вместо стремительного натиска на восток, мы раз за разом будем получать новые Верден и Сомму!
Яростно выкрикнув эту тираду в лица опешивших генералов, Гитлер устало сел и уставился невидящим взглядом в стену. В помещении установилась гнетущая тишина, которую не решался нарушить никто из присутствующих. Казалось, находись здесь муха, то и она прервала бы свое жужжание. Помолчав минуту, фюрер продолжил спокойным голосом:
— Господа, я не говорил этого раньше, не желая отвлекать вас от текущих дел, но существуют обстоятельства, заставляющие нас торопиться. Покойный адмирал, конечно, сильно оплошал в предварительной оценке сил русских, но, в конце концов, он сумел раскрыть их главный секрет. Этим летом, столкнувшись с новой техникой русских, все мы не могли понять — как расово неполноценные славяне смогли опередить лучших в мире германских инженеров? А, между тем, правда состоит в том, что они сумели раньше нас найти наследие предков. Спокойнее господа, — взмахом руки он прервал начавшийся недоуменный шепот, — к сожалению, информация получена из разных источников и перепроверена уже после смерти адмирала. Это доказанный факт, а не чьи-то измышления. Увы, им уже удалось освоить часть этого наследства и создать образны техники, немного опережающей наши возможности. Так что, время работает против Рейха. Именно поэтому я был вынужден пойти на непопулярные меры, так огорчившие немецкий народ. Более того, обстоятельства вынуждают меня сделать дальнейшие шаги в этом направлении. В течение сентября все предприятия Рейха должны быть переведены на круглосуточный режим работы. Кроме этого, — Гитлер опять начал распаляться, — я объявляю о создании фольксштурма, куда будут записаны все мужчины в возрасте от шестнадцати до шестидесяти лет, кроме рабочих, занятых на военных заводах! Каждый представитель германской расы должен внести свой вклад в общую победу! Вы слышите?! Каждый! Я заявлял и готов повторить это много раз: «сейчас для нас любой мальчишка с винтовкой в руках полезнее, чем тысяча мудрецов»!
Прокричавшись и вновь сбросив накопившееся напряжение, Гитлер продолжил спокойнее:
— Я приказываю немедленно начать подготовку к новому наступлению. Поскольку сил недостаточно для активных действий по всему фронту, главной целью назначаю Киев. Мы должны не только занять этот город, но и закрепиться на левом берегу Днепра, создав хотя бы несколько стратегических плацдармов. Кейтель. Для формирования ударной группировки привлеките все резервы Берите людей и технику откуда угодно, но создайте ударный кулак, способный не только проломить укрепления русских, но и занять Киев. На подготовку наступления вам отводится не более пяти недель.
— Мой фюрер, — вскинулся Кейтель. — Вы ставите невыполнимую задачу.
— Что?! — Снова начал заводиться Гитлер.
— А потому я прошу принять мою отставку, — слегка звенящим голосом произнес начальник ОКХ. — Пять недель — это совершенно невозможный срок. Особенно в свете того, какова ситуация в армии и фронтовых тылах. И дело не в людях, которые просто устали день за днем атаковать русских. Дело в том, что у нас сильно потрепано тыловое хозяйство. А любое наступление без наведения порядка в тылах обречено. Особенно если будет прорвана линия обороны и придется наступать. У нас практически нет автотранспорта на ходу и водителей. Да, теоретически, мы сможем мобилизовать часть техники в Европе, но ее ведь нужно доставить в войска, а железные дороги перегружены. Хочу вам напомнить — из-за серии диверсий их пропускная способность снизилась до тридцати процентов. Мы физически никак не сможем выполнить подготовку к наступлению в указанные вами сроки. И если вы настаиваете, то я прошу принять мою отставку, ибо браться за невыполнимую задачу и подводить вас, я не имею права.
В зале наступила тишина секунд на двадцать.
— Хорошо, — кивнул после некоторого раздумья кивнул Гитлер. — Какие сроки вы считаете разумными?
— Я потому и сказал о завершении летней кампании, что раньше весны мы не сможем навести порядок в войсках. И многое зависит не от войсковых начальников, а от наших егерей. С такими диверсантами в тылу мы просто связаны по рукам и ногам.
— Все согласны? — Гитлер обвел всех присутствующих взглядом. — Проклятье! — Он вскочил и зашагал вокруг стола. — Хорошо. Тогда, ваш план остается в силе. — Он повернулся к Кейтелю. — Вермахт должен быть готов к марту будущего года.
— Яволь, мой фюрер. Вермахт сделает все возможное.
— Геринг. Ваша задача — надежно прикрыть наступающие войска с воздуха. Русские не должны иметь возможности не только бомбить их практически безнаказанно, как этим летом, но и вообще — приближаться на марше и переправах.
— Но, мой фюрер…
— Молчите! Я не приму никаких оправданий! Делайте что хотите: снимайте авиацию со второстепенных направлений, оголяйте ПВО, вплоть до Берлина, да хоть рожайте самолеты и летчиков, — фюрер непроизвольно покосился на тушу рейхсмаршала, а тот так же рефлекторно попытался втянуть объемистый живот, — но в будущем году обеспечьте господство в воздухе хотя бы на время проведения наступательных операций! Выполняйте! Ценой провала станет ваш жезл! Геббельс. Ваше ведомство должно подготовить общественное мнение в присоединенных странах к участию в походе на восток. Европейцы должны думать, что каждый, вступивший во вспомогательные части Вермахта и вновь формируемые национальные подразделения, получит свою долю русского пирога. Вербовочные пункты во всех крупных городах откроются в течение месяца. Шпеер. На вас не только бесперебойная работа промышленности Рейха, но и запуск военного производства во всех странах, где находятся наши солдаты. Запомните, к началу кампании необходимо не только полностью восстановить потери Вермахта в технике, но и суметь вооружить еще такую же армию. … Все, господа, большая я вас больше не задерживаю. Приступайте к делам.
Настроение у присутствующих на этом совещание было хуже некуда, поэтому все стали вставать с мрачными лицами и не спеша расходиться.
— Гудериан, — окликнул он генерала у входа, — а вас я попрошу остаться.
Гудериан кивнул и сел на указанный ему стул.
— Я хочу поговорить с вами о Тухачевском. Вы давно его знаете. Скажите, вам не показалось, что последние несколько лет он стал каким-то другим?
— Да, мой фюрер. Поговаривают, что он таким стал после зимы тридцать пятого года. Но, пожалуйста, уточните свой вопрос. Что вас беспокоит? Ведь все люди с возрастом меняются.
— Хайнц, — взглянул на него с упреком Гитлер. — Прошу отнестись серьезно к моему вопросу. Не создалось ли у вас впечатления, что перед вами совершенно другой человек, отличающийся от прежнего Тухачевского как Геракл от пигмея?
