Техник–ас - Евгений Владимирович Панов
Моим новым пристанищем стал вполне приличный домик с хозяйкой и охраной под окнами. Естественно с пресловутым сортиром в доме и водопроводом с ванной, которую я сразу же принял. Приобщился, так сказать, к европейской цивилизации. Эка фрицам втемяшилось перетянуть меня к себе. Хотя понять их можно. Это же какой пропагандистский эффект может быть. Трижды Герой, рыцарь Британской империи, любимчик (как он думают) Сталина и вдруг переходит на сторону немцев. Вот только хрен им.
В таких условиях я прожил следующие десять дней, ежедневно встречаясь и беседуя с Нойманом. Тот, видя, что я реагирую без агрессии на его потуги, решил пойти, что называется, ва-банк.
— Сегодня я хочу пригласить вас, майор, в небольшую поездку. Думаю вам не повредит немного, как это говорят у вас в России, проветриться. Заодно покажу вам кое-что, что наверняка изменит вашу точку зрения. Кстати, я уполномочен передать вам, что в случае, если вы согласитесь с нами сотрудничать, то вам будет сразу выплачено 200 тысяч рейхсмарок и предоставлен дом с прислугой и автомобиль. Кроме того вам будет сохранено ваше звание, все сбитые вами самолёты будут вам засчитаны, а вместо ваших наград рейхсмаршал Геринг будет ходатайствовать о награждении Вас Рыцарским Крестом с Дубовыми Листьями. Разумеется особым распоряжением вам будет разрешено носить британские награды. Будет создан особый авиационный полк из русских лётчиков, перешедших на сторону Рейха и желающих бороться против жидо-большевиков. Командиром этого полка станете вы. Естественно получив звание оберста, а, возможно, и генерала. Как вам такие перспективы, герр майор? О, нет-нет, не отвечайте прямо сейчас. Вначале вы должны увидеть то, что сокрушит врагов Рейха. Уверен, что вы, как опытный лётчик, оцените.
Пока мы ехали Нойман без устали расписывал мне радужные перспективы, которые откроются мне сразу же, как только я дам своё согласие. А я сидел, слушал его разглагольствования и думал. Вообще было странно то, что немцы не свели меня с генералом Власовым. И не просто не свели, а ни разу ни словом не упомянули о нём конкретно. Видимо были у них какие-то планы относительно меня. Думаю, что они хотели создать некое воинское формирование в противовес власовцам, которое подчинялось бы Герингу. И тут я в качестве полностью подконтрольной марионетки на посту формального командующего этого формирования подошёл бы идеально как с военной, так и с пропагандистской точки зрения. Осталось лишь уломать меня. Понятно, что на службу к немцам я не пойду ни за какие коврижки, но время потянуть по-максимуму всё же нужно. А там кто знает, как повернётся Фортуна.
— Мы почти приехали, герр Копьёв, — вот интересная манера общения у этого Ноймана. То он обращается ко мне по званию, подчёркивая при этом, что мы с ним, как бы, равны, то на гражданский манер по фамилии. Имя моё он нормально выговорить так и не смог. Тем временем мы проехали через городок, как было написано на указателе. Шперенберг, и свернули в сторону стоящих в паре километров ангаров.
— Сейчас вы увидите настоящее чудо-оружие, майор, — с пафосом произнёс Нойман, когда мы, миновав пост на въезде, остановились у одного из ангаров, — Можете гордиться тем фактом, что вы первым из не немцев увидите настоящую мощь германского Рейха. Даже из высокопоставленных немецких служащих мало кто может похвастаться подобным.
На 99 % я уже был уверен в том, что именно собирается мне продемонстрировать Нойман. И выйдя из-за ангара я лишь в этом убедился. Передо мной стоял образчик сумрачного тевтонского технического гения Ме-262 «Швальбе», первый в мире серийный турбореактивный самолёт. Чуть в стороне стоял его собрат со снятыми обтекателями двигателей. Что-то рановато, по моему, они появились. Если мне не изменяет память, то сейчас они должны только-только проходить испытания перед запуском в серию. Может это результат тех изменений в истории, виновником которых я оказался?
— Ну, как, впечатляет? — Нойман прямо весь лучился от удовольствия.
— Судя по отсутствию винтов это самолёт с ракетными двигателями? — я, как это говорится, включил режим деревенщины, поражённой технической новинкой, — И он летает?
— Вы не совсем угадали, майор, — вот не думал, что этот немец способен улыбаться ещё шире, но у него получилось, — это турбореактивные двигатели, которые позволяют развивать недостижимую другим самолётам скорость.
— Серьёзный аппарат, — я не торопясь обходил самолёт, слегка поглаживая обшивку. Стоящие у второго самолёта техники вначале посматривали в нашу сторону, а потом бросили это занятие, дружно закопавшись в потрохах двигателей, — Пушки 30 мм, если я не ошибаюсь? — спросил я.
— Вы абсолютно правы. Их, как вы видите, четыре и это непревзойдённая огневая мощь. Кроме того есть возможность подвешивать авиабомбы. Представьте, что может натворить армада таких самолётов с такой огневой мощью, которые невозможно догнать и сбить? Они словно валькирии будут внезапно появляться над противников и уничтожать его ещё до того, как тот поймёт, что же его убило, — Нойман рассмеялся своим фантазиям.
В отличии от него я прекрасно знал, что вундервафли особой из этого самолёта не получилось. Да, четыре 30 мм пушки, но… Они были практически без стволов. Ну что такое огрызок длиной 54 см. для такого калибра? Да, пушка на редкость лёгкая, всего 63 кг., но бестолковая. Где-то читал, что на дистанции 1000 метров отклонение снаряда было аж в целых 40 метров. Таким образом, чтобы поразить самолёт противника, ту же летающую крепость Б-17, немецкому пилоту нужно было идти едва не на таран и стрелять с дистанции 150–200 метров. Да, попадание было убойным, но ты ещё попробуй приблизиться и попасть на такой скорости, да ещё и когда по тебе в упор лупят крупнокалиберные пулемёты стрелков. Да и в целом самолёт был довольно сыроват. Однако у нас не было и такого.
И эта мысль пронзила меня как электрическим током. Чёрт возьми, а почему бы и нет? Терять то мне всё равно нечего.
— Я так понимаю, пилотировать такой самолёт сможет далеко не каждый? Нужна особая подготовка?
— Вы совершенно правы, майор, — Нойман аж надулся о важности, — Для того, чтобы управлять этой птичкой нужно достаточно долго учиться. Однако для немецких пилотов нет ничего невозможного.
— Вы позволите? — я кивнул на кабину, фонарь которой был откинут вправо. Мне нужно было попасть в неё и удостовериться, насколько заправлены баки. Как я успел заметить, колодок под шасси не было.
— Конечно, герр майор, — Нойман сделал приглашающий жест. Кстати, вот эта его манера обращаться ко мне по званию тоже сделала своё дело. Окружающие
