СССР-2061 [Антология] - Виктор Гвор
На улице было свежо. А скоро мне, теперь уже южному человеку, стало даже холодновато. Шел ленивый снежок, который тут же начал оседать на пушистой Инкиной шапке, как серебряная оторочка. Мы протопали по нашему старому двору, и отправились навстречу новым достопримечательностям.
— Сперва покажу тебе новые улицы нашего района, — Предложила Инка, цокая каблучками сапог по заснеженному асфальту.
Как они, девушки, на каблуках равновесия держат?..
— И много их у вас? — Поинтересовался я.
— Три, — улыбнулась Инка. — По одной на каждый год твоего отсутствия.
— Добро, — согласился я.
— Тогда следуй за мной.
— Тогда позвольте вашу руку, сударыня, — я изобразил правой рукой «кренделёк».
— Извольте, сударь, — благоволила Инка.
И мы пошли.
— Ты хоть расскажи, чем сейчас занимаешься. — спросила Инка. — А то все обо мне, да обо мне.
— Да все тем же, — я улыбнулся. — Зеркалами.
— Ну-у… — Инка не закончила.
— Чего?
— Не знаю. Мне всегда казалось, что ты в жизни займешься… чем-то более важным. Ты же всегда отличником был.
— А зеркала по-твоему не важно? — Удивился я. — Стыдно слышать такое от женщины. Вот ты перед выходом во что гляделась, когда губы красила?
— В зеркало.
— То-то! — Наставительно утвердил я. — А если бы не зеркала, то как бы я в тебя в школе солнечные зайчики пускал?
— Точно, было, — улыбнулась Инка. А помнишь, как вы с мальчишками маленькие зеркальца в классе подвесили, и лазерной указкой с задних парт в лицо нам засветили?
— Еще бы. Это мы с Вадькой Бастрыкиным всю перемену возились.
— А Марья Сергеевна вас потом к директору. И всему классу лекцию, что лазером в глаза светить нельзя.
— Это мощным нельзя, — отмахнулся я. — У нас все было рассчитано. Хотя, дураки конечно. Щас уже помню, как зеркалальца на жвачку лепили, как ход луча рассчитывали. А вот чего в этом смешного было, не помню. Повзрослел, видать.
— Да куда уж. Повзрослел, — отмахнула Инка. — В детстве с зеркалами возился. И сейчас то же самое.
— Я тебе больше скажу — признался я. — Я на работе до сих пор солнечные зайчики пускаю.
— Да ладно!
— Точно. Надо же проверять отражательную способность. А вообще, зеркала… — я волевым решением оборвал сам себя, — нет, а то как начну, так пять часов тебе по ушам ездить буду. Давай лучше ты мне про свою работу расскажи. Ты все там же?
— Да, учу детей. Двадцать восмая средняя, имени Иосифа Сталина.
— Чего у тебя на работе новенького? Хотя, извини, — оборвал я сам себя — глупо спросил, у тебя в исторической науке «новенькое» не часто бывает.
— Не скажи, — обиделась за профессию Инка, — это твои зеркала, небось, с пятнадцатого века не менялись. А у нас сейчас как раз, загвоздка: английская компартия все-таки продавила открытие документов по перелету Гесса. И о предвоенных договорах с гитлеровской Германией.
— А, слышал в новостях, — кивнул я головой — Подлые договоры. Не зря их столько лет британское правительство стыдилось показывать.
— Ну и вот. А как учить детей? Это ведь совсем другой расклад по предвоенному периоду получается. Вот и приходится самим описывать, в меру сил. Пока ждем скорректированную программу. Хорошо, что теперь с этим быстро. Кстати, в новом варианте общего учебника, в главе по предвоенному периоду 40-х, будут учтены и мои предложения. Я их полгода назад в МинОбр посылала. Теперь даже буду в списке авторов.
— Молодец ты! — обрадовался за Инку я. — Так я, оказывается, под руку со знаменитостью иду.
— Да ну ладно тебе, — смутилась Инка. — Нас там человек триста, чьи предложения в учебнике учли. Я ближе к концу списка.
— Все равно, молодец.
Шагов двадцать мы прошли молча.
— Знаешь, — хлопнула меня по предплечью Инка, — я прямо иду сейчас с тобой, и так мне хорошо.
— Правда? — От неожиданной приятности я разомлел.
— Конечно. Я почти по такому же маршруту наших шестиклашек водила. Тридцать человек! Это как муравьёв в авоське тащить. Не уследишь. А ты один. Иду, вот, отдыхаю.
— Гм-м… — Честно говоря, не на такое объяснение я рассчитывал, и слегка подувял. — А чего такое «авоська»?
— Ты чего, не знаешь? — округлила глаза Инка. — Совсем одичал там, на своем юге. Это же сейчас самый писк моды! Ретрофутуризм. Дико удобная вещь. Вернемся домой, я тебе покажу.
— Лады, напомню.
Мы вышли с боковой улицы, и оказались на широком светлом проспекте. Перспектива была потрясающая. Прямой как стрела, широкий как полноводная река, с редко стоящими разноцветными домами, особенно яркими на фоне снега, он вызывал ощущение простора, праздника, движения куда-то туда, к горизонту, в лучшее завтра.
— Что-то коммунальщиков на улицах много, — заметила Инка, оглядываясь, — и полиции. Прям столпотворение какое-то. Крупный снегопад что ли обещают?
— Может быть. — Согласился я. Обманул её, выходит. Я ведь точно знаю, что снегопад не ждут. Бросил короткий взгляд на часы: — двадцать пять минут до лимита.
— Здравствуйте, Инна Ивановна! — Затормозив, пискнуло Инке какое-то утепленное розовым комбинезоном дитё, со смешными косичками.
— Здравствуй, Леночка, — ласково сказала Инка.
— А это жених ваш? — поинтересовалась нахальная кнопка, развернув на меня голову так, что косички взбрыкнули.
Инка как-то странно крякнула, но не покраснела ни на тон. Потому что и так красная. Мороз.
— Нет, это мой друг и одноклассник. То есть бывший конечно.
— Бывший друг? — уточнила девочка.
— Одноклассник. А друг настоящий.
— Поня-яятно. — Важно протянула Леночка. Хотя чего её там могло быть понятно, когда даже мне непонятно… — Я побегу тогда. До свиданья Инна Ванна!
Девчонка вихрем рванула мимо нас, только косички взбрыкнули.
— Вишь ты теперь какая почетная стала, — ухмыльнулся я. — Инна Ванна!
— Ты еще подшпиль, — тыкнула меня локтем Инка. — Хорошо еще, младшеклашку встретила. А то завтра бы вся школа нам с тобой кости перемывала.
— Ну и что? Пусть бы себе пошушукались всласть. Тебе жалко, что ли?
— Нет, — ответила Инка, — не жалко. Нам направо сейчас.
Мы свернули направо, на боковую улочку. И буквально через пять минут оказались на…
— Кра-со-та! — В три приема выдохнул я.
Бульвар правда был красивый. Раскидистые деревья выстроились в две линии. А рядом с ними, ближе к пешеходной дороге, вытянулись кусты. Наверно летом, когда бульвар одевался зеленью, отсюда было почти не видно окружающий город, и люди могли представить себя идущими по лесной алее. Но и сейчас, зимой, — вид был хорош. Снег одел деревья и кусты густыми белыми кронами. Оттого бульвар был похож на какое-то сказочное ущелье. По «ущелью» шли прохожие. Спешащих здесь почти не было, видимо бульвар лежал в стороне от суетных путей. Неторопливо двигались молодые мамы с колясками. Часто — парами. Пока мальцы дышали короткой
