Стилист - Геннадий Борисович Марченко
— Как самочувствие, Игорь Николаевич?
— Я же просил встречи с Андроповым!
— Юрий Владимирович очень занятой человек, пока не получается, — с притворным сочувствием развёл руки в стороны Романов. — Но мы решили не терять времени зря и попробовать извлечь из вас информацию и признание в работе на западные спецслужбы. Как вам в прошлый раз «болтунчик»? Голова не сильно болела? Руки-ноги не дрожали, потоотделение не было повышенным?
— Ну ты и…
— Кто? Палач, кат, вивисектор? Какие ещё есть эпитеты? Нет, Игорь Николаевич, я всего лишь человек, который беспокоится о безопасности своей Родины. А потому должен вытащить из вас необходимую информацию всеми возможными способами. Или всё же благоразумно согласитесь сотрудничать без применения спецсредств?
Кистенёв понял, что его надежды на встречу с Андроповым стремятся к нулю. Как и надежды на довольно комфортное существование на какой-нибудь ведомственной даче в Подмосковье. Сейчас перед ним стоит небогатый выбор. Признается, что шпион — впаяют так, что мало не покажется, вполне могут и к стенке поставить. Обмен ему не светит, янки заявят, что впервые слышат об этом агенте, и правильно сделают.
Скажет, что пришелец из будущего — не поверят, даже несмотря на наличие айфона, в котором, собственно, кроме шансона и видео, на котором он, оставив молодую жену в Москве, с тёлками отдыхает на яхте, ничего такого, что бы могло подтвердить, что он из будущего, не имеется. Начнётся старая песня про снабжение агентуры новыми техническими разработками. В итоге всё равно припишут работу на американские спецслужбы. Ни один из вариантов Кистенёву не нравился, но другого выхода, кроме как пойти на сотрудничество с этим подполковником в штатском, он не видел. Вернее, сделать вид, что готов сотрудничать.
Игорь Николаевич понял, что нужно валить и, пока они ехали из следственного изолятора, начал уже продумывать этот план. А для его реализации нужна была ясная голова, если его снова будут допрашивать с применением «сыворотки» — он, как и в прошлый раз, сутки будет ходить под действием препарата, как раз с теми симптомами, которые только что описал Романов. А «сыворотку» применят, если он начнёт говорить про то, что прибыл из будущего. У этого подполковника одна цель — заставить его признаться в работе на западные спецслужбы. Тогда ему, может, и не станут колоть всякую дрянь, а вернут в камеру-одиночку в целости и сохранности. Вернее, попытаются вернуть, если он не предпримет каких-то действий.
— Ладно, вижу, что придётся сотрудничать, — с покаянным видом вздохнул Кистень. — Конвой можно отпустить.
— Спасибо, что разрешили, — не без иронии прокомментировал Романов.
Но всё же отпустил конвоиров, да и Григория Францевича попросил обождать в соседнем помещении, однако быть наготове. Правда, наручники с подследственного не сняли, но тот и не ожидал, что дождётся такой поблажки. Хорошо хоть, что руки были сцеплены спереди, а не сзади.
— Садитесь, в то в ногах правды нет, — предложил Романов, сам, впрочем, и не думая занимать место за столом. — Итак, на кого вы работаете?
— На ЦРУ, — уверенно ответил Игорь Николаевич, едва сдерживаясь, чтобы не расхохотаться. — Моё настоящее имя Пётр Григорьевич Крылов. Мой дед был дворянином, после революции бежал во Францию, а оттуда в США. Там я и родился. По документам проходил как Питер Крылофф. Знаю одинаково хорошо и русский, а английский.
На самом деле английский Игорь Николаевич знал так себе, однако этих знаний хватало, чтобы более-менее сносно общаться с деловыми партнёрами. Впрочем, он надеялся, что сейчас его не станут слишком рьяно проверять.
— Так-так, продолжайте, господин Крылофф.
— После окончания колледжа меня призвали на флот, я успел принять участие в боевых действиях на Тихом океане. Был ранен в плечо.
Тут он соврал, но наполовину. Ранение в плечо действительно было, однако случилось это в 1994 году во время бандитских разборок, когда делили с ОПГ «Олимпийцы» сферы влияния. Пуля, к счастью, кость не задела, прошла навылет, но зажившие следы на месте входного и выходного отверстия так и остались.
— После демобилизации решил продолжить карьеру военного, поступил в Военно-морскую академию США. Во время обучения на меня вышли представители ЦРУ и предложили сотрудничество. Их заинтересовало моё владение русским языком, они считали, что я смогу быть полезным во время холодной войны.
Кистенёв не знал, когда началась эта самая холодная война[1], знал лишь из газет, что она продолжается, и сказал, понадеявшись на авось. Но вроде бы прокатило.
— Все эти годы я работал на территории Соединённых Штатов с выходцами из России и СССР. А летом 1971 года я был заброшен на территорию Советского Союза как "спящий" агент.
— Каким образом это произошло?
Кистень помялся, как-то этот вопрос он не продумал, но на память как нельзя кстати пришёл эпизод из когда-то в юности виденного шпионского фильма.
— С группой туристов из ФРГ я высадился с парома в Ленинграде, а завербованный ранее ЦРУ советский гражданин, внешне на меня похожий, к тому же загримированный, заменил меня и уехал в Германию. Я же с большой суммой денег и новыми документами на имя Игоря Николаевича Кистенёва остался в Ленинграде, а затем перебрался в Москву. Добравшись до столицы, начал изображать бывшего старателя с приисков, который тратит честно заработанные деньги. Деньгами меня по своим каналам снабжали исправно, так что нужды ни в чём я не чувствовал. А вы говорите — воровской общак, — с лёгким осуждением добавил Игорь Николаевич. — Но чтобы меня не привлекли за тунеядство, я сунул кое-кому на лапу, и меня провели дворником на ВДНХ.
— Но вас же забросили к нам не просто так, наверняка дали какое-то задание?
— Для начала я должен был обустроиться, а потом уже получить первое задание. Какое — я не знал. Связь я держал через сотрудника посольства США. Он и вручил мне месяц назад этот прибор, новейшую разработку американских учёных. С его помощью можно не только
