Соболев. Пробуждение Дара. Том 1. Том 2 - Аристарх Риддер
Тот взял его в руки, достал из ножен и все вокруг замолчали, а император заговорил
— Алексей Соболев из рода Соболевых, — странная тавтология, но ладно, может тут так принято, — за услуги, оказанные трону, а также за спасение подданных наших императорских величеств, Мы император Константин Первый, — слова блондина звучали так как будто он говорил сразу за двоих, — возводим тебя в кавалеры ордена Белого и Чёрного Орла и провозглашаем тебя графом Каракумским, с соответствующим титулованием, содержанием и гербом.
С этими словами он коснулся мечом сначала моего левого плеча, затем правого, а потом продолжил.
— Мы вручаем тебе этот меч как орденское оружие. Бери его и владей им.
Затем он протянул его мне, а сзади раздался голос старого князя Соболева, он тихим шёпотом сделал мне подсказку:
— Возьми меч и поцелуй его, — делать нечего, пришлось мне это сделать.
Оружие оказалось очень легкое, практически невесомое, по лезвию которого бегали маленькие бледно-синие молнии. Я поцеловал металл, который оказался обжигающе холодным и тут же меч исчез, бах, и как будто не было его.
Ну а я почувствовал нечто. Это был прилив сил потрясающей мощи, я как будто превратился в концентрированную энергию. Интересно, с чем это связано?
— Встань, граф Соболев, — продолжил церемонию император-блондин.
После того как я это сделал в его руках появился черно-белый орденский крест на котором был изображён двуглавый орёл, тоже черно белый. Орден держался на ленте, и вскоре мою шею украсила эта награда. Видимо это был конец официальной части, все вокруг начали захлопали в ладоши и начали меня поздравлять.
Императоры, кстати, исчезли сразу после того как орден оказался на моей шее, они переглянулись и всё. Были два близнеца и их троны, и их нет.
Ну а ко мне подошел высокий худой как палка мужик, который очень сильно сутулился. Одет он был в роскошный мундир украшенный множеством самых разнообразных орденов. Я не знал кто это, но мне на выручку пришел князь Григорий.
— Алексей, позволь тебе представить его высокопревосходительство государственного канцлера Российской империи Светлейшего князя Алексея Владимировича Грифова.
— Дорогой мой, вы слишком официальны, — сказал подошедший в ответ на слова старого князя.
Голос у канцлера прилично так диссонировал с его обликом, у него была по-настоящему говорящая фамилия, и я думал, что и голос будет под стать, скрипящий что ли.
Но нет, Грифов говорил очень жеманно, как будто передо мной был не гриф в человеческом обличье, который ко всему еще и третий человек в сильнейшем государстве планеты, а, ну не знаю, завсегдатай модных богемных вечеринок совершенно определённой направленности.
Хотя, может быть первое впечатление обманчиво.
— Дорогой мой, вы слишком официальны, — снова повторил он, — можно просто Игорь Иванович, а для друзей просто Игорь. Господин граф, мне очень приятно с вами познакомиться, — это уже мне, слова он сопроводил мерзейшей улыбкой, вернее даже улыбочкой. Ну точно он из альтернативных.
Ну нет, мне совсем не понравились его слова про друзей, я одним из них становиться не собираюсь, поэтому и ответил максимально официально:
— Приятно познакомиться Ваше Высокопревосходительство. Чем могу помочь?
Видимо мой тон его ничуть не смутил Грифова, он снова выдавил из себя улыбку и сказал:
— Голубчик, — брр, из его уст это звучало особенно мерзко, — у меня к вам есть разговор, конфиденциальный, скажем так. Вы когда уезжаете из столицы?
— Честно сказать не знаю, ваше превосходительство, но думаю, что сегодня, максимум завтра. Я же как-никак студент, который к тому же сейчас на службе. Не думаю, что у меня много свободного времени.
— Хорошо-хорошо, дорогой мой, — да твою ж мать, как он меня раздражает! — Я тогда сам вас найду в Москве. Не смею вас больше задерживать.
Сказав это Грифов подал мне руку, которую я пожал. Рукопожатие оказалось твердым, оно тоже не сочеталось с его отвратительным голосом и словечками которые канцлер употреблял.
А еще рука Грифова была холодной, как будто я пожал руку не живому человеку, а дотронулся до трупа. Он скользнул по моей фигуре своими рыбьими глазами и молча растворился в толпе придворных.
— Чёртов содомит, — тихо прошептал князь Григорий, он говорил как бы себе под нос, но я его услышал.
— Содомит? — переспросил я, — то есть канцлер…, — договорить я не успел, Григорий Андреич всё сказал за меня.
— Да-да, именно так. Есть у нашего канцлера слабость к молодым спортсменам. А еще у него очень хороший слух и огромные связи. Последнее как раз неудивительно, учитывая его должность.
— И? Что это значит лично для меня?
— А то что он почти наверняка слышал разговор о хоккее, и он точно сможет поспособствовать тому, чтобы ты наконец занялся тем чем хочешь. Думаю, что тебе понятно какой ценой.
— Более чем Григорий Андреич. И я, естественно откажусь, я не собираюсь попадать в хоккей через чёрный ход. Думаю, вам понятно, что я имею в виду, — слегка передразнил я князя.
— Это хорошо, но иметь Грифова во врагах тоже не стоит, он очень опасен. Имей в виду.
— Понятно, Григорий Андреич, спасибо. Скажите, а что значит то что я теперь граф? Это вообще имеет какое-то значение?
— Имеет Лёха, еще как имеет! — Раздался сзади меня голос Ивана, — Ваша светлость, добрый вечер, — поприветствовал он старого князя. Разрешите мне украсть у вас моего спасителя?
— Развлекайтесь молодежь, — улыбнувшись ответил старший Соболев и, увидев кого-то знакомого, отошёл от нас.
— Итак, дорогой друг, — начал Иван после того как выпил залпом фужер шампанского и съел парочку тарталеток, по-моему так эта миниатюрная хреновня называется.
К слову сказать, здесь на императорском приеме в Зимнем дворце не было всей этой маготехнической мишуры. Никаких там летающих подносов, из ниоткуда возникающих бокалов и прочего, чем так сильно отличается этот мир от покинутого мною. Всё очень даже консервативно, обычные официанты и официантки, оркестр… Всё, как и у нас, ну с поправкой на то что это императорский дворец с соответствующей роскошью.
— Ты теперь граф. И я специально попросил, чтобы мне выпала честь ввести тебя в курс дела. Граф Каракумский это потому что ты геройствовал в Каракумах, есть у нас такая традиция отмечать в титуле место, где был совершен подвиг. К титулу тебе