Мамалыжный десант - Юрий Павлович Валин
Люфтваффе произвел семнадцать транспортных вылетов для снабжения окруженной группировки (два «юнкерса» сбиты). За сутки нашими войсками заняты сто двадцать шесть кварталов.
Севернее Секешфехервара танки противника остановлены, продолжаются тяжелые бои.
18. Январь, февраль, декабрь. Сдавая документы. Эпилог
Старший лейтенант Земляков прибыл в Будапешт ровно через двое суток. Остатки оперативной группы успели перенести бумажную добычу в контору, самые мокрые документы Тимофей развесил на веревке, остальное разложили поаккуратнее. Хлопотное дело: бумаг, как ни крути, уйма, некоторые чертежи и кальки сугубо неформатного калибра, вообще не знаешь, как их пристроить.
Убитых бойцов опергруппы похоронили вместе с погибшими связистами. Могила была, наверное, временная, в сквере рядом с разбитым памятником и сожженной венгерской самоходкой. Сержант Лавренко тщательно записал координаты, на всякий случай включил в донесение в Москву. Как и когда после войны будут переносить захоронения, Тимофей представлял смутно, но как-то обмолвились-намекнули об этом факте командированные офицеры, нужно учитывать.
Три десятка прекрасных картонных коробок удалось добыть в разбитом книжном магазине, остальную трофейную документацию решили упаковать в снарядные ящики – набрали совсем новеньких, изнутри свеже-чистых, пахучих. Жора выбивал перегородки из ящиков, педантичный Сергеев собирал ровные пачки бумаг, сам Тимофей пытался сортировать документы по датам и хоть какой-то общей «внешней направленности». Получалось так себе: наполовину угадывать приходилось. Да еще часовых опергруппа меняла почаще: погода установилась холодная, по слухам, на Дунае уже встал вполне надежный лед…
– Здравствуйте, товарищи канцеляристы! – раздалось от двери.
Тимофей увидел старшего лейтенанта Землякова, с ним еще каких-то офицеров, и на всякий случай подал команду смирно.
– Вольно, – разрешил высокий майор. – Амнистия по работам вам пришла. Сейчас живо порядок наведем.
– Свежие силы из Москвы переброшены, – намекнул Земляков. – Специалисты! Вот товарищ майор командует.
– Мы немного знакомы, – рискнул признаться Тимофей.
Майор – в смысле, тогда капитан – помнился по госпиталю. Все-таки не так часто ордена вручают, запоминаешь подробности. Тогда этот офицер генерала сопровождал, весь такой блестящий и парадный. Сейчас сугубо полевой, зато уже майор.
– Точно. – Московский майор крепко пожал руку. – Вручал награду с удовольствием, был уверен, что не последнюю, что и подтвердилось. Но об этом потом, пока к делу.
Все мигом закрутилось. С майором прибыла группа спецов – такие волки по бумажным делам, что аж глазам не верится. И аж два переводчика! Рассортировывали, упаковывали, опечатывали – только шуршало и шелестело.
Документации на немецком языке имелось немного, Земляков часа за три управился. Кивнул: «Выйдем».
Вышли на лестничную площадку.
– И как? – не удержался Тимофей.
– Да нормально. Капитана привели в порядок, еще лежачий, но порывается работать. Товарищ Иванов эвакуировался очень точно, длань ему присобачили на место, пальцы вроде шевелятся, но полностью ли восстановится – только время покажет.
– Что, неужели быстро так?! – не поверил Тимофей.
– Да как сказать. Немного лишнее выболтаю, но ты скоро нюансы все равно узнаешь. У нас двадцать дней прошло, я там и сам в госпиталь угодил, – с досадой признался штабной переводчик.
– Да где ж вас задело?
– Угу, «задело». Простыл нелепо. Все ржут: «Самострел соплями». А у меня, между прочим, никакого насморка, только кашель был. По подозрению в карантин и влетел. У нас там, понимаешь ли, типа эпидемии. Пока тест взяли, пока перепроверили…
– Понятно.
– Вот чего тебе, Тима, понятно? Нам там еще и самим ничего не понятно.
– Я про «понятно» в общих чертах. Напрасно вы в одной гимнастерке бегали.
– В общих, это да. Не май месяц. Пока в палате грелся-лечился, специалисты успели толком подготовиться и коррекцию командировки провести. Жор и Иванов тебе горячий привет передают. Иванову, балбесу, конечно, стыдновато за тот подвальный миг…
– Зачем вы про него так говорите? Понятно же, не в себе человек был. Я бы без руки тоже подумал насчет стрельнуться.
– Подумывать можно о чем угодно, а задание нужно до конца доводить. Так нас учили. И вообще, Тимофей Артемович, – зловеще зашипел Земляков, – разговор у нас сугубо неофициальный, можешь ты меня хотя бы сейчас не на «вы» и не по званию будешь именовать?
– Могу. Просто…
– Не скромничай. Ты нюансы службы четко различаешь. За то тебя и ценят. Генерал отдельно упомянул, что товарища Лавренко «не забудет». Особых наград не светит, ты уже по другой линии идешь.
– Понял. Как и ты…
– Именно. Не скажу, что это обстоятельство чрезвычайно осчастливливает, но кто-то должен. Зато безработица нам явно не грозит. Еще и лечат усиленно. – Земляков фыркнул и раскрыл полевую сумку. – Но не будем о грустном. Вот обещанное…
Портреты… Тимофей с восторгом смотрел на свой лик, упакованный в прозрачный тонкий пластик. Нет, здорово все же умел отображать Павло Захарович. А еще портрет Нероды, самого Землякова, даже шоферов Норыча и Сашки есть…
– Себя я самонадеянно присоединил. Все же сослуживцы, буду рад украшать стену вашей домашней гостиной. Водителям потом отдашь, домой передадут.
– Спасибо, Жень. А это…
Вместе смотрели на портрет красивой девушки в форме.
– Надеюсь, твоя Стефания отнесется с пониманием, – пробормотал Земляков. – Ты с этой шикарной особой воочию не встречался, но передаю сей неземной лик отнюдь не для украшательства стен. Возможно, пересечетесь по службе. Глаз у тебя – алмаз, узнаешь сразу. Тут в чем дело-то…
Смело, если не сказать нагло, раздвигал рамки служебных допусков товарищ Земляков, несомненно, нарушая многие инструкции. Но инструкции на каждый отдельный случай придумать сложно, а тут как раз очень особый случай.
Ситуация была странноватая: нашелся старший лейтенант Нерода, но не совсем нашелся, а лишь смог передать весточку. Послание шло столь окружными путями и через такие руки и лапы, что представить сложно.
– Нащупать, где он, собственно, сейчас находится, и вытащить пока не представляется возможным. Собственно, мы не работаем по этому профилю. Это как раз Катерине ближе, она и занимается. Но уж очень запутанная и парадоксальная ситуация сложилась. Взрыв-толчок в сочетании с прыжком – это только начало. Там такие перспективы и такие угрозы виднеются, что голова кругом идет, – пояснял Земляков.
Тут позвали из конторы: требовалось подписать акты приемки-передачи.
Картонные коробки столичные профессионалы забраковали, все было упаковано в снарядные ящики, намертво закрыто и опечатано. Тимофей принялся организовывать ужин и чай, но тут оказалось, построение будет.
Лейтенант из командировочных пошел сменить стоявшего на часах Жору. Тимофей едва успел предупредить своих, чтоб чуток в порядок себя привели.
Водителям вручили по Красной Звезде, Жоре – орден Славы.
