Благословенный - Виктор Коллингвуд
— Это славно, что мы понимаем друг друга. Теперь прощайте; но не забывайте сей разговор!
* * *Успешный ход дел на обоих театрах военных действий, как всегда бывало в ту эпоху, пролился бриллиантовым дождём наград и всполохами праздничных фейерверков. В этот раз шталмейстер Нарышкин, не зная уже, что ещё такое придумать, чтобы всех поразить, превзошел сам себя, устроив роскошный бал-маскарад в «Египетском стиле». Приглашения на бал высылались от имени «Франциска Азора, владетеля алмазных копей Востока». Тайно были сшиты сотни мужских и женских костюмов «премьер-министров Египта», изрядно украшенных бриллиантами, а в бальных залах установили лавки по их продаже. Прибывшим на прием гостям пришлось раскошелиться, или же на месте взять кредит и переодеться в новые костюмы: мужчинам в женские, а женщинам в мужские. Началися охи, ахи, неловкие ситуации, смех; наконец, справившись с изумлением, гости закружились в танцах, а императрица и виднейшие вельможи, как в сказках о калифах, играли в вист на драгоценные камни. Впервые я видел такую забаву: вместо денег или дурацких фишек по столу для карт перемещались натуральные пригорошни бриллиантов!
Императрица проигрывала, но, кажется, становилась от этого только благодушнее: я решил, что самое время поговорить про судьбу несчастного Александра Николаевича.
— Слушай, бабушка… Я насчёт этого Радищева. Говорят, господин сей был честнейшим человеком, и совершенно не брал взяток на том соблазнительном посту, на котором он находился. Однажды, как говорят, у него оказалось в руках полтора миллиона неучтённых денег, и он их все сдал в Экспедицию Сената, хотя мог бы присвоить, купив молчание ещё трёх лиц. Не уверен, что таков же будет его преемник: боюсь, с этой историей мы потеряем большие деньги!
— Гораздо важнее не потерять головы, мой друг! — усмехнулась Екатерина. — Не зря говорят, благими намерениями выстлана дорога в ад. Мало, что он книжонку эту пакостную накропал, так ещё и посвятил ея мартинисту Кутузову: а уж эти-то постоянно плетут заговоры… Может, он и не понимал точно, что делает, но я точно знаю — именно с такой малости начинается развал великих империй!
— Ну, бабушка, ежели ты сейчас про французские события, то там началося всё вовсе не с Вольтера и не с Дидрота. Их сочинениям сто лет в обед, а вспыхнуло всё лишь год назад. Нет, там всё случилося из-за денег — когда казна настолько опустела, что никакими силами её уже не смогли наполнить, и созвали сословия, дабы они сами добавили к своему ярму еще груза — вот тут и пошло-поехало!
— То во Франции, душа моя. А у нас Пугачев появился ни с того, ни с сего — и казна полна была, и Дидротов никаких не было… Нет, гусей дразнить не стоит — береженого бог бережёт! А деньги, — что деньги? Тлен! Будут ещё деньги. Ты вон какой разумный, в фантазиях их не растратишь! Кстати, третьего дня — Непременный совет по вопросу престолонаследия. Изволишь присутствовать?
— Всенепременно! Слушай, но всё же, про этого Радищева. Он, думаю, довольно напуган, и к своим шалостям более не вернётся. А человек он честный, и может быть полезен. Пусть сидит в Сибири, но я мыслю, надо его к делу путному приставить, а не руду кайлом дробить! Может из Илимска его переместить хотя бы в Нерчинск, да пусть там служит на серебряных заводах. Там честность очень нужна. Или, еще лучше — в Кяхту, на таможню! И дело ему знакомое, и, вроде бы, с наказанием — Сибирь всё-таки!
Екатерина как-то забавно покачала головою на манер китайского болванчика, загадочно при этом улыбаясь. По выражению лица её я уже видел — идея моя понравилась.
— Вот, голова! — наконец, игриво произнесла она, слегка стукнув меня веером по макушке. — Хорошо, Кяхта так Кяхта. Месье Зубов, — обернулась она к фавориту — пригласите даму на тур полонезу!
Окружающие ахнули — царица не танцевала уже несколько лет. Нарышкин взвился ужом, замахал что-то оркестру на галереях, и капельмейстер, поняв, видимо, что от него требуется, дал степенный полонез.
* * *Заседание Непременного совета, посвящённого щекотливому вопросу престолонаследия, собралось в прежнем усечённом составе. Потёмкин был на войне, Разумовский и Румянцев, как обычно, отсиживались в поместьях.
Присутствовали на заседании неизменный секретарь Стрекалов, Вяземский, Мусин-Пушкин, Безбородко, Воронцов, Завадовский, Салтыков, Брюс, Остерман.
Екатерина была очень серьёзна, и, хоть и не подавала виду, но явно волновалась.
— Господа! — начала она свою речь. — Сегодня собрались мы по судьбоносному для державы вопросу, требующему всей вашей мудрости. Доподлинно нам известно, что Павел Петрович, некогда назначенный мною наследником российского трона, в силу неустойчивости своего темперамента и склонности к странным умонастроениям, не может быть преемником верховной власти. Теперь он отбывает в Финляндию, воспринять трон этой страны. Я решила назначить наследником престола Российского иное лицо — старшего из моих августейших внуков. Решение это принято, и оно твёрдо. Однако же, понимая всю ответственность этого дела, обращаюсь к вам за советом о возможных последствиях. Прошу подавать мнения на сей предмет!
Несколько секунд царило молчание. Вельможи переглядывались между собой, но никто не решался выступить первым. Затем Александр Андреевич Безбородко, покраснев до корней волос, поднялся и, поклонившись императрице, извиняющимся тоном произнёс:
— Государыня! Уже много лет служу я тебе и Отечеству. Всегда был предан Вашему величеству, и говорил только правду. Достоинства великого князя Александра несомненны, но решение, названное вами, несёт многие вредные последствия.
— О чём ты говоришь, Александр Андреевич? — резко спросила Екатерина.
— Ваше Величество правит уже 28 прекрасных лет. Россия расцвела при Вашем скипетре,привыкла к спокойствию и порядку. Очень вредно ввергать страну вновь в бедственную пучину гвардейских мятежей! Державе вашей нужны спокойствие и порядок; так пусть же всё идёт своим чередом, и сын сменит мать на троне. Если же вновь случится необычное вступление на престол, то лицо, восприявшее верховную власть в порядке, противном естественному ходу вещей, всегда будет опасаться мятежа и беспорядков! Говорю это без задней мысли, как на духу. Хочешь — казни меня за то!
И поклонившись Безбородко сел.
Лицо Екатерины пошло пятнами.
— Александр
