Валерий Шамбаров - От Киева до Москвы: история княжеской Руси
Трагедии, разыгравшиеся на глазах Петра, глубоко потрясли его. Они наглядно показывали — Русь окончательно погибла, ее больше не было. Воскресить ее мог только Бог. Но ведь для этого требовалось заслужить Его прощение. Митрополит пришел к такому же выводу, как когда-то святитель Кирилл: спасение страны и народа надо начинать с укрепления Веры и самой Православной Церкви. За тяжелый и неблагодарный труд он взялся усердно, кропотливо. Ввел более строгие требования к священникам, лишал сана недостойных. Впервые установил традицию окружных посланий мирянам и духовенству, их рассылали по епархиям и читали в храмах. Петр звал паству на путь служения добру, любил повторять слова апостола Иакова:
«Вера без дел мертва есть».
Ссориться он ни с кем не намеревался, тем не менее, нажил многочисленных врагов. Кому-то из священников не нравилась строгая требовательность митрополита, кто-то оказался в числе наказанных. А Михаил Тверской оскорбился, что патриарх не уважил его ходатайство и поставил не его кандидата. Великий князь решил избавиться от Петра. Настроил Тверского епископа Андрея, нашли других недовольных, и в Константинополь послали донос. Обвинили митрополита, честнейшего бессребреника, в «симонии», поставлении в сан за взятки. Правда, патриарх клевете не поверил. Но его самого окружали недоброжелатели, вот-вот могли низложить. Хочешь не хочешь, надо было отреагировать на сигнал. Афанасий послал на Русь своего клирика, поручил ему разобраться, а негласно велел поддержать Петра.
В Переяславле созвали собор. Съехалось духовенство, князья. Из Твери прибыли епископ Андрей, несовершеннолетние дети Михаила Дмитрий и Александр с боярами. Они вовсю принялись катить бочки на митрополита. Страсти так разгорелись, что едва не дошло до рукоприкладства. Но оказалось, что Петр уже успел заслужить огромную популярность в народе. В Переяславль на его защиту пришли священники, монахи, простые люди[162]. За него встала и московская делегация во главе с Иваном Калитой. «И заступлением князя Ивана Даниловича» Петр «преодоле». Нет, он не стал мстить врагам. Он был настоящим святым человеком. Главного обвинителя епископа Андрея он отпустил со словами:
«Мир ти, чадо. Не ты бо сие сотвори, но диавол».
Но и Ивану, конечно же, был благодарен. Между святителем и молодым князем завязалась искренняя дружба…[163]
А вскоре чуть было не разыгралось новое столкновение. В 1311 г. умер сын Андрея III Михаил — князь Нижнего Новгорода и Городца-Волжского. Жена-татарка ему детей не принесла. Михаил был внуком Александра Невского, ближайшими родственниками оказались московские Даниловичи. Юрий тут же предъявил права на наследование и занял княжество. В русском праве действительно существовало положение о родовой «вотчине Александра Невского», Михаил Тверской сам признал его на княжеском съезде в 1304 г. Но это ж было раньше, а сейчас он вскипел. Как, Москва хочет еще что-то присоединить? Не долго думая, направил на Нижний Новгород войско…
И тут неожиданно вмешался митрополит. Под страхом отлучения от Церкви он запретил тверичам воевать. Опять же, он вовсе не мстил Твери и не подыгрывал Москве. Петр был слишком чистым и честным для таких игр. Он просто приложил все силы, чтобы не повторились брянские ужасы, и добился своего. Сам же митрополит нашел компромисс, который должен был успокоить Михаила Тверского. Из двух братьев Даниловичей, перебежавших в Тверь, Александр уже умер, а Борис стал верным сторонником Михаила. Петр предложил отдать спорный удел ему. С одной стороны, «вотчина Александра Невского» оставалась в роду Невского, с другой, не попадала под власть Москвы.
Но тверской князь, несмотря ни на что, затаил злобу на Петра. Митрополит посмел встать у него на пути, лишил его выморочных городов! В Константинополь посыпались очередные доносы. Петр был вынужден оправдываться, ездил для этого в Византию. Хотя личных обид он, как и раньше, ни на кого не держал, к нападкам относился снисходительно. Впрочем, он умел быть и иным, если дело касалось принципиальных вопросов Церкви. Тут уж Петр выступал сурово, решительно. Обнаружив непорядки и злоупотребления, он сместил Ростовского и Сарского епископов, сам подобрал вместо них достойных служителей.
Пришлось бороться и с ересями. От монголов на Русь проникало несторианство. Лжеучений было полным-полно и в Европе, а с западом был тесно связан Новгород. В 1310-х гг. какую-то ересь стал проповедовать новгородский протопоп Вавила, критиковал церковные уставы и обычаи. К нему пристали «мнозии от причта церковна и мирян». Сторону Вавилы принял тверской епископ Андрей. Митрополит созвал поместный собор, и в ходе прений его вторично поддержал Иван Калита. Петр «Помосчию и заступлением князя Ивана Даниловича преодоле и проклят того еретика» (Вавилу), «а сам иде по градам, поучая право верити, и укроти молву, а смущение диаволе прогна».
Тверского епископа он опять простил, а ходить «по градам» митрополиту и впрямь довелось предостаточно. Свои обязанности он выполнял добросовестно, постоянно путешествовал и по Северной, и по Южной Руси. В официальном центре митрополии, Владимире, Петр бывать не любил. Город запустел, потерял былое величие, жизнь как будто вытекала из него. Петр поселился в более уютном Переяславле, возвращался сюда из далеких и трудных разъездов. Посещал и Тверь, но Михаил относился к нему враждебно, и в его владениях Петр не задерживался. Зачем доводить до греха, до ссор? Сделал дела, и до свидания.
Зато в Москве Калита встречал его гостеприимно и радушно. Окружал дорогого гостя заботой, старался почаще и подольше побеседовать с ним, с неподдельным интересом и уважением выслушивал советы, наставления. Святителю все больше нравился этот князь: волевой, умный, но и миролюбивый, благочестивый. Петр увидел в нем не только друга, но и ученика. Именно такой князь мог бы вместе с Церковью направить Русь к новой жизни… Даниил Московский создал зернышко будущего Российского государства, а св. митрополит Петр через Ивана Калиту одухотворил это зернышко…
Михаил Тверской не обращал особого внимания на визиты святителя к московскому князя. Подумаешь, церковник навещает младшего брата соперника, разговаривает с ним о Священном Писании. Михаил не видел в этом опасности для своего княжества. Его занимали вещи более насущные, злободневные. В Орде он понаделал долгов, накручивались проценты. Деньги имелись у новгородцев, но великий князь отдавал себе отчет, что добром они не дадут ни одной лишней полушки. Тогда Михаил сам спровоцировал конфликт. В Новгороде очередной раз началась буза, горожане выясняли отношения друг с другом, ругали и великого князя, который не помог им в походе в Финляндию. Михаил придрался к этим упрекам, отозвал из города своих наместников, занял войсками Торжок и Бежецкий Верх и закупорил подвоз хлеба. Скакнули цены. Первыми подвело животы у бедноты, она взбунтовалась. Кинулась громить амбары и кладовые, горели дома богачей и торг. «Золотые пояса» оказались в безвыходном положении, срочно вступили в переговоры с великим князем. Он содрал выкуп в 1,5 тыс. гривен серебра и открыл хлебные дороги.
Но все эти проблемы внезапно отошли на второй план. Ордынская купеческая группировка, мусульмане и евреи, была крайне недовольна Тохтой. Он действовал в полном соответствии со степными воинскими традициями. Если Белая Орда помогла ему сокрушить Ногая, надо отблагодарить союзников. Противники у них были сильными, войны в сибирских и зауральских степях тянулись год за годом, Тохта завяз в них. Но эти войны нарушали торговлю с Китаем и Средней Азией, разоряли казну. Купцы втянули под свое влияние ханского сына Узбека. Его обратили в ислам, подсказывали, что политику государства надо изменить.
А Тохта, вдобавок ко всему, обратил внимание на колонии генуэзцев. Они давно «забыли» о первоначальных договоренностях с ханами, их города прихватывали окрестные земли, жили по собственным законам, дани не платили. Тохта задумал покорить их, привести к общему порядку для Золотой Орды. Прикинул, что война будет очень выгодной. Генуэзские богатства наполнят пустую казну, воины нагребут добычи, станут восхвалять удачливого и щедрого хана. Он кинул свои полчища на Кафу, захватил и порушил город. Но выгода получилась только с привычной ему точки зрения степного хищника. Ведь генуэзцы были главными партнерами ордынских купцов, хан опять подорвал их доходы. Этой войной он подписал себе приговор.
В августе 1312 г. Тохту отравили. Наследником был его сын Ильбасмыш, но Узбек убил брата и в январе 1313 г. провозгласил себя ханом. Его опорой и советниками стали крупные ордынские торговцы, а государственной религией Узбек объявил ислам. Часть вельмож возмутилась, отказывалась переходить в «веру арабов», но хан приказал казнить их. Впрочем, смена веры была лишь предлогом. Татары в исламе не особо разбирались, принимали его чисто формально. Зато это была проверка на послушание Узбеку и хороший повод истребить оппозицию. Купеческая партия уничтожала военную, окружавшую Тохту, лишились жизни 70 царевичей и многие эмиры. На Руси ислам не внедрялся, но в Орде «вся обновишася», ярлыки прежнего хана стали недействительными. Князья, епископы, митрополит должны были бросать любые дела и ехать в Сарай, заново подтверждать и покупать свои полномочия.
