Константин Мзареулов - Танки решают все!
Пехотинцы уже бежали по разминированным дорожкам, следом за ними ползли штурмовые орудия. Артиллерия русских развила немыслимую скорострельность, тяжелый снаряд поджег головную самоходку. Остальные заметались под обстрелом, тяжелые машины покинули безопасные тропинки, и одно за другим два орудия подорвались на каких-то сверхмощных фугасах. Кампфгруппа с потерями преодолела минное поле, пехота развернулась для атаки, позади взводных цепочек разворачивались самоходки и батарея минометчиков. Пришло время выдвигаться танкистам, и фон Бутов отдал приказ подразделениям.
Когда головные танки приблизились к разминированным проходам, стало понятно, что первая атака захлебнулась. Перепаханные снарядами и бомбами холмы вокруг Любани огрызались огнем, и немецкая пехота залегла. Штурмовые орудия стреляли по вражеским позициям, и русские противотанковые расчеты стреляли в ответ. В паре километров правее «Матильды» британских эсэсовцев горели на минном поле, но продолжали ломиться через поле, обходя Любань с востока.
Панцер-унтер-офицер Хорст Кинкель, наводчик в танке фон Бутова, произнес, покачивая головой:
— Без нас они не справятся, — затем добавил: — Надеюсь, что мы справимся.
«Справимся, — подумал Гюнтер. — Разумеется, мы возьмем эту деревню и продвинемся чуть дальше. Прорвать первую линию обороны за три дня боев — не тот результат, каким стоит гордиться. А что потом?» Он не сомневался, что тыловая позиция русских уже подкреплена резервами, включая танковый корпус фронтового подчинения и отдельные полки тяжелых самоходок. Именно там, на второй полосе, танкистам предстояло встретиться с бронетехникой большевиков. От них требовалось преодолеть 5–8 километров под огнем артиллерии, упереться в позиции несгибаемой пехоты НКВД и получить удар в челюсть от собранных в кулак танковых соединений. Там и решится исход сражения.
В своих расчетах фон Бутов забыл о русской авиации — слишком уж привык, что в небе хозяйничает лишь Люфтваффе. Внезапно над участком наступления повисли несколько эскадрилий пикирующих бомбардировщиков и штурмовиков, прикрытых истребителями. Пе-2 подожгли штурмовое орудие, два старых «тигра» и одного «королевского», нанесли потери другим подразделениям. «Черная смерть» носилась на малой высоте, расстреливая наступающих очередями автоматических пушек и ракетными снарядами.
Два танковых батальона продолжали преодолевать минное поле. «Тигры» медленно двигались по четырем проходам, вокруг них рвались снаряды. К счастью, у русских на этом участке не было крупнокалиберных пушек — только противотанковые калибром 57 и 76 мм, опасные для тяжелых танков лишь в ближнем бою. Тем не менее на трех машинах были перебиты гусеницы, на четырех — повреждены приборы наблюдения и антенны раций. Полку потребовалось около получаса, чтобы переползти заминированный участок, после чего 502-й батальон Винцера двинулся прямо на Любань, а Штайн начал обходить опорный пункт слева. На правом фланге англичане все-таки прорвались через минное поле и под непрерывным артобстрелом приводили в порядок потрепанные подразделения, готовясь атаковать опорный пункт, расположенный на буграх местности.
Зной внезапно сменился душной жарой — небо быстро затягивалось тучами, в отдалении прогремели раскаты приближавшейся грозы. Сопровождаемый пехотой батальон Винцера, в котором оставалось меньше сорока «тигров», уверенно наступал на горящую деревню. Штайн грамотно обошел Любань и открыл огонь по замаскированной под деревьями батарее, чудом уцелевшей после трехдневной авиационной и артиллерийской долбежки. Длинноствольные русские пушки были уничтожены, не успев сделать ни одного выстрела, но несколько снарядов прилетели с другого направления — там, согласно данным аэрофотосъемки, обосновалось до батальона русской пехоты и десяток вкопанных в землю танков.
— Фриц, кончай с этим подразделением, — приказал оберст и тут же переключился на Винцера — Эрнст, не отрывайся от пехоты.
Огненным валом гаубичных и минометных снарядов русские смогли отсечь наступавших на Любань пехотинцев. Танки без прикрытия подошли слишком близко к околице и принялись утюжить окопы русского полка, но под пылающими деревенскими избами уцелели противотанковые пушки, успевшие сделать несколько выстрелов в упор. Два «тигра» были поражены снарядами, еще два загорелись от бутылок с «коктейлем Молотова». Хорошо хоть Штайн продолжал наступать — хоть не слишком быстро, но без потерь. Русские пехотинцы отступили на тыловую позицию, бросив закопанные Т-34, и теперь танкисты Штайна уничтожали эти мишени с безопасной дистанции.
Время только приближалось к полудню, но стало совсем темно. Под первыми каплями и в свете молний новые роты перебегали по разминированным проходам, чтобы присоединиться к штурму деревни. Саперы тем временем расширяли проходы, изрядно загроможденные подбитыми «тиграми» и самоходками. Тягачи ремонтного подразделения уже эвакуировали на буксире машины, получившие не слишком тяжелые повреждения — эти танки будут отремонтированы и вернутся в строй к утру, не позже. Маневрируя между тяжелыми машинами, по разминированным тропинкам выдвигались легкие Pz.III.
А потом картина внезапно изменилась. Примерно в четырех километрах к востоку от Любани, в полосе 2-го тк СС, большевики бросились в контратаку на британцев, пустив десятка три танков впереди густых пехотных цепей. Слева, на фланге Штайна внезапно подали голос отлично замаскированные пушки — то ли танки, заваленные скирдами, то ли пушки приличного калибра. Русские стреляли не слишком точно, однако выпущенные со средней дистанции снаряды пробивали бортовую броню «тигров». Оберст успел насчитать три горящих танка, после чего ливень хлынул стеной, и поле боя скрылось из виду. Гюнтер требовал отчета, но командирам батальонов было не до того, оба пытались управлять своими подразделениями в условиях ограниченной видимости и неожиданных действий противника.
Вскоре оберст-лейтенант Винцер доложил:
— Пехота вошла в деревню. Каждый дом приходится брать штурмом. Три легких танка подожжены этими проклятыми бутылками.
Ничего другого фон Бутов не ждал, однако по-прежнему был встревожен положением на участке Штайна. Судя по обрывкам выкриков в эфире, там происходило что-то неприятное. Кажется, он узнал голос гауптмана Глобке, кричавшего о контратаке русских танков. Наконец голос Фрица произнес в мембране шлемофона:
— Герр оберст, это была ложная позиция. Деревянные пушки и ржавые обломки танков в окопах. Мы стреляли по пустышкам и подставили борт под фланкирующий огонь. А теперь под прикрытием дождя они атакуют.
— Сколько танков атакует? — крикнул фон Бутов. — Средние танки или тяжелые? Какие потери?
— Потери есть. Ведем бой на дистанции триста-четыреста метров. У иванов средние танки, но их много.
Выругавшись, оберст двинул в бой свой последний резерв — роту «королевских тигров» майора Норберта Кунце. Механику-водителю своей машины унтер-офицеру Вилли Флаху он велел двигаться впереди колонны — следовало держаться поближе к главным событиям, потому что управлять боем с такой дистанции, не видя происходящего, было немыслимо. Уже на марше фон Бутов приказал Винцеру:
— Оставь против деревни легкие танки, а «тигров» бросаем на подмогу Штайну.
В ответ Эрнст произнес грязное богохульство и сообщил, что на его участке тоже появились «тридцатьчетверки» и самоходки, которые внезапно возникли из-за стены дождя и открыли огонь практически в упор.
Примерно через час ярость дождя ослабла, восстановилась видимость, и стали видны десятки горящих по всему полю танков. На каждый подбитый «тигр» приходилось два-три горящих Т-34, кроме того, стороны потеряли примерно поровну легких машин. Тем не менее под шумок танковой свалки русская пехота отбросила немецкую к самой кромке минного поля. Английские эсэсовцы вообще отступили на исходные позиции, понеся тяжелейшие потери.
Тысячи тонн пролившейся с неба воды превратили грунт в грязную лужу, в которой пробуксовывали гусеницы. Солдаты с винтовками и пулеметами лежали в этой грязи, расстрелявшие боекомплект танки оттягивались за линию пехоты. Затем и пехотинцы стали отходить, потому что не представлялось возможным оборудовать позицию в полужидком глиноземе.
Когда ветер унес грозу и засветило палящее солнце, снова началась артподготовка. К трем часам дня фон Бутов и Ханштайн после недолгой артподготовки снова повели в атаку свои подразделения. Деревня была захвачена в сумерках ценой десятка танков и двухсот убитых немцев. Небольшие группы русских смогли отступить к следующей линии траншей, оборудованной в километре к северу от Любани.
Уже в темноте на командный пункт приехали командир 48-го корпуса Отто фон Кнобельсдорф и командующий 4-й танковой армией Герман Гот. Пушки и гаубицы большевиков методично обстреливали расположение полка. Критически осмотрев поле, с которого удалось эвакуировать лишь половину подбитых танков, генералы мрачно переваривали рапорт фон Бутова о потерях. После затянувшегося молчания, покосившись на неблизкий разрыв, фон Кнобельсдорф угрюмо резюмировал:
