Юрий Гулин - Сослагательное наклонение

— Но, если я правильно понял, этот вопрос мог решить кто-нибудь занимающий менее значимый пост, чем ты?

Наоми вздохнула еще печальнее:

— Ты почти угадал, за исключением того, что решить этот вопрос мог не кто-нибудь, а кто угодно, включая посыльного.

— Получается, что ты отбила хлеб у кого-то из своих подчиненных?

— Вот тут ты попал в саму точку. Видел бы ты их недоумевающие физиономии…

— И это все ради того, чтобы провести один день со мной?

— К сожалению не день, а всего лишь несколько часов, и они уже почти закончились. Через два часа мне нужно быть в аэропорту.

— Тогда чего же мы теряем время?

… В понедельник в 14–45 Мороз вошел в здание штаб-квартиры Миротворческих Сил, доложил дежурному о прибытии, и был сразу приглашен в кабинет Верховного комиссара. Обменявшись рукопожатием и сказав друг другу положенные в таких случаях банальности, мужчины заняли кресла рядом с журнальным столиком, стоящим в углу кабинета.

— Макс, — начал разговор Верховный комиссар — Генсек утром улетел в командировку, поэтому попросил меня ввести тебя в курс дела.

— Рабон?

— Рабон… Ты у нас известный аналитик. Поэтому уже наверняка просчитал, что события, после вывода оттуда миротворцев, могут пойти совсем не по сценарию господина Ндимбу…

Мороз, в знак согласия, кивнул головой.

— … Поэтому, дорогой Макс, принято решение направить тебя и комиссара Сингха в Рабон.

— И как к моему назначению отнесся президент Ндимбу?

— Пытался возражать, но ты у нас теперь фигура знаковая. На него надавили, и он неохотно согласился.

Оба имели в виду инцидент пятилетней давности, когда новоиспеченный комиссар третьего ранга Максим Мороз возглавлял свою первую миссию. Целью операции было обеспечить безопасность миссии Красного Креста, расквартированной в восточной части Рабона. Незадолго до этого губернатор Восточной провинции, генерал Танг, возглавил восстание, имевшее целью отрешение от власти президента Ндимбу. Отряды Танга потерпели поражение и отступали, преследуемые национальными гвардейцами Ндимбу. Зона боев все ближе подходила к району, где располагался госпиталь Красного Креста. Доверять его охрану местной полиции стало небезопасно, и Совбез ООН предложил президенту Ндимбу дать согласие на замену его полицейских Миротворческими Силами Организации Объединенных Наций. Согласие было дано, и миротворцы взяли госпиталь под охрану. Через некоторое время в госпиталь попал раненый генерал Танг. А на следующий день в окрестностях миссии появился элитный отряд национальной гвардии «Бешеные носороги» под командованием нынешнего командира национальной гвардии генерала Конга. Правда, в то время Конг был еще только полковником… Благодаря выдержке и находчивости Мороза до боестолкновения дело не дошло. Генерал Танг остался под защитой миротворцев в качестве интернированного лица. Позже он был вывезен из страны. Международный трибунал ООН признал его виновным в незначительных нарушениях прав человека. Он был осужден и провел полгода в специальной тюрьме. Выйдя на свободу, находился в эмиграции, а несколько месяцев назад тайно вернулся в страну. Вместе с ним вернулся «ветер свободы», который «раздул тлеющие угли народного гнева» (цитаты взяты из речи генерала Танга) и восстание вспыхнуло с новой силой.

… Верховный комиссар продолжил начатую речь:

— Как ты знаешь, миротворческую миссию в этом районе возглавляет комиссар Морсер. У него в подчинении находится бригада генерала Олофсона. Отвод миротворцев будет осуществляться в трех направлениях. Батальон полковника Флеминга отводится на юго-восток, где на границе Рабона и его южного соседа будет образована новая миссия, которую возглавит комиссар Морсер. Батальон майора Буткуса отводится на северо-восток, где так же на границе, но уже со стороны северного соседа Рабона будет образована еще одна миссия, которую возглавит комиссар Сингх. Обе миссии создаются по просьбе соседей Рабона, чтобы не допустить распространение боевых действий на их территории. Батальон полковника Дэбре, а так же штаб генерала Олофсона отводятся к столице страны, откуда будут эвакуированы. Вся операция по выводу МС из зоны конфликта должна быть закончена через 25 дней. Ты назначаешься руководителем всех миссий Миротворческих Сил в этом регионе. Вылет завтра транспортным самолетом МС. Он доставит тебя и Сингха в столицу Рабона Маринвиль, и этот же самолет мы используем для эвакуации миротворцев.

— Вы что, хотите держать самолет на аэродроме три недели? Не думаю, что это рационально. Да и коллега Сингх, насколько мне известно, терпеть не может летать транспортными самолетами. Поэтому будет лучше, если мы с уважаемым Сингхом полетим на каком-нибудь более комфортабельном самолете, а транспортник прилетит попозже. Скажем: прямо в день вылета…

— Нет, в день вылета это слишком рискованно. Мало ли какая задержка произойдет. — Я думаю, это мы там как-нибудь переживем.

Лицо Верховного приобрело лукавое выражение. Похоже, что до него дошел тайный смысл сказанных Морозом слов.

— Хорошо. Тогда решение будет такое. Вы с Сингхом вылетаете завтра чартерным рейсом, а транспортник вылетит по вашему запросу. Вы удовлетворены, господин комиссар первого ранга?

— Абсолютно, господин Верховный комиссар.

… Комиссар Мороз проводил совещание в штабной палатке, когда ему доложили о прибытии в лагерь генерала Конга. Мороз попросил проводить «гостя» в палатку для переговоров. Передал бразды правления комиссару Морсеру, и отправился на встречу со старым знакомым…

… Церемония приветствия не была долгой. «Высокие стороны» лишь сухо кивнули друг другу. Потом Мороз уселся за стол, и жестом предложил генералу сделать то же самое. На какое-то время за столом установилась тишина. Мужчины обменивались взглядами. Что выражал взгляд Конга, понять было невозможно, поскольку генерал, по обыкновению, прятал глаза за стеклами темных очков. Взгляд Мороза выражал спокойствие, уверенность, и готовность ждать сколь угодно долго, пока «гостю» не надоест играть в молчанку. По-крайней мере, Максим очень рассчитывал на то, что его взгляд именно это и выражает. И, видимо, не ошибся, поскольку по палатке разнесся надменный голос генерала:

— Господин комиссар. Срок вывода миротворцев истекает через двадцать дней…

— Двадцать один.

— Что?

— Срок вывода миротворцев истекает через двадцать один день, господин генерал.

— Пусть так… Но что это меняет, господин комиссар, если ни один миротворец еще не покинул буферную зону.

— Но, господин командующий, — теперь весь вид Мороза, как и его голос, выражали понимание озабоченности генерала. — Вы же знаете, по какой сложной схеме нам предстоит выходить? Три колонны по трем направлениям. А у нас крайне мало грузовиков. Буквально сегодня мы ломали головы, как лучше организовать эвакуацию. И пришли к неутешительному выводу, что вариант у нас только один. Завтра мы отправляем миссию комиссара Сингха. Для этого будут задействованы все грузовики, кроме резерва, который всегда должен быть под рукой, на случай чрезвычайной ситуации. Поскольку, согласно инструкции, все мосты на пути следования колонны, а, так же, все подозрительные места, должны проверяться на предмет минной опасности, то достигнет она места назначения дня через четыре. Потом день на разгрузку и еще дня три-четыре на то, чтобы доставить выделенные нам стройматериалы для фортификационных сооружений. Склады расположены километрах в пятидесяти от места назначения. И, наконец, пару дней, чтобы пустые грузовики вернулись в лагерь. Итого на все про все — десять дней. Потом день на сборы миссии комиссара Морсера, и те же десять дней на ее передислокацию. Если сюда добавить еще пару дней на всякие непредвиденные события, то в общей сложности мы имеем двадцать три дня.

— Но это уже больше, чем предусмотрено сроком.

— Вот именно, господин генерал, вот именно… Но ведь и это еще не все. Согласно утвержденного плана, окончательный вывод миротворческих сил из буферной зоны последует только после того, как будут построены все необходимые фортификационные сооружения в зонах ответственности миссий комиссара Сингха и комиссара Морсера. На это отводится еще пять дней. Значит, нетрудно подсчитать, что это добавит еще три дня. И один день на вывод оставшихся миротворцев из буферной зоны. Итого двадцать семь дней, не считая сегодняшнего. На неделю дольше запланированного.

— Проклятие.

— Справедливо замечено, господин генерал. Именно поэтому я и подготовил запрос в штаб-квартиру Миротворческих Сил Организации Объединенных Наций, в котором изложил свою просьбу об увеличении срока вывода миротворческих сил из буферной зоны. Поскольку все основания для этого есть, я думаю, просьба будет удовлетворена.