Елка и терн. Тетралогия (СИ) - Гончарова Галина Дмитриевна
Дельхауз – имя, ставшее нарицательным. Дело было что‑то около двух тысяч лет назад. Ужасно бла‑городный, храбрый и отважный рыцарь, которого выдернули прямо с церемонии бракосочетания. На войну. Король собирался воевать, и выступал в день свадьбы. А вассал обязан следовать за сувереном. Дельхауз и последовал, бросив невесту на свадебном пиру. И так и не вернулся. На отряд, сопровож‑давший короля, напали из засады. Причем напал дракон. Король и придворные ломанулись в разные стороны, а храбрый рыцарь бросился на ящера. И был героически испечен прямо в доспехах и съеден. Эту историю в мире магии рассказывают не ради романтики. Обычно ей пытаются объяснить, что ге‑ройствовать надо там, где от твоего геройства будет польза.
Кстати, жена Дельхауза полностью согласилась с этим утверждением – и через месяц после смерти 'мужа', не тратя времени на долгие стенания, повторно вышла замуж. На этот раз – за его Величество, который приехал сообщить несчастной о смерти мужа. Сообщил. Утешил. Второй брак леди Дельхауз оказался долгим и счастливым. А потомки легендарной парочки и до сих пор правят в Сетеларе.
– Уж кто бы говорил, – огрызнулся на меня Лютик. – Сама ты летом из себя кого корчила?
– Ну уж точно не Дельхауза, – окрысилась я. – У нас пол разный. И вообще, кто тут командир!? Зна‑чит так, встали – и пошли. К, в и на. Точнее выразиться? И если вы, бараны безмозглые, будете зади‑раться, и сорвете мне поиски – я все‑все расскажу Лаванде! Ушами клянусь! Своими личными!
Азэлли! Тебя это особенно касается! Будешь в случае чего изучать дракона изнутри! Поняла?
Вампирша оскалилась, но спорить не решилась. Кивнула головой и отправилась в свою сторону, пыхтя, как кипящий чайник.
– Эстанор!
Элвар обернулся – и я перебросила ему магоскоп.
– Ни пуха! И не реагируй на Азэлли! Собака лает, ветер носит!
– Ёлка!!! Я тебе еще покажу собаку!
Но возвращаться ради этого Азэлли явно не собиралась. И правильно. Плохая примета.
– Ни пуха, ребята, – пожелала я всем остальным.
Мы похватали мешки с магоскопами и разошлись в разные стороны. Сейчас можно было отойти на двести метров от места стоянки, а потом начинать поиск. И я смогла задать вопрос, который мучил ме‑ня уже двадцать минут.
– Тёрн?
– Да?
– А почему ты сам поперся искать драконочку? Не королевское это дело!
– А что – королевское?
– На троне сидеть, на послов глядеть…
– Я скоро дырку в этом троне протру.
– Так новый закажешь? Не настолько же Элварион обеднел?
– Не настолько.
Тёрн вздохнул, словно собираясь с силами – и выпалил.
– Надоело!
– Что?
Я даже сразу не поняла – что он сказал.
– Да надоело мне все это, Ёлка! Осточертело! Или, как ты выражаешься – осточертехренело!
Я только глазами захлопала от такого взрыва ярости.
– Что – это?
– А все, – невразумительно ответил элвар. – Все!!! Королевство поднимать, мысли читать постоянно, рожи эти придворные – знаешь, каков на вкус страх, смешанный с благоговением!? Нет!? А если еще с омерзением и с жалостью!? И с желанием получить свой кусок мяса!? Мерзко, Ёлка, мерзко и тош‑но!
Я слушала, не перебивая. Тёрн сейчас просто фонтанировал эмоциями во все стороны – и меня не‑вольно затянуло в водоворот.
– Знаешь, я всегда понимал, что рано или поздно окажусь на троне! Что такой талант не должен про‑пасть зря! Меня готовили к этому! Но почему никто мне не сказал, как это одиноко!? Я знал, что это случится, но я думал, что отец передать мне посох и корону только через пятьсот‑шестьсот лет – не дай боги раньше! Мы ведь живем долго, а отцу только тысяча шестьсот третий год шел. И вот вокруг толпа народу, – а я один. Один и мне безумно тоскливо. Пока ты была со мной, было еще не так. Лето про‑шло в делах, но когда ты уехала, меня просто скрутило. Ни одного друга рядом! Ни одного элвара – или человека, с которым можно просто поговорить, который не начнет выпрашивать у тебя милости, учить тебя или опасливо коситься, в ужасе от моих способностей! Никого! Ёлка, приезжай к нам на каникулы?
Просьба прозвучала слишком неожиданно. И я попалась.
– На зимние? Приеду.
– Это всего пятнадцать дней!
– Полагаю, что этого достаточно на первое время, – я уже оправилась от потрясения – и теперь могла рассуждать здраво. – Я уверена, что все не так плохо.
– Все еще хуже!
– Тёрн, не надо, а? Есть Клаверэн, есть и другие твои советники. Они‑то тебя с детства знали! Или у них тот же бзик?
– Если брать Клаверэна, то у него бзик другой. Старик просто озабочен Элварионом. И из меня стара‑ется выкроить что‑то похожее. Объясняй ему хоть год, что у меня есть и что‑то еще кроме короля элва‑ров, не объясняй – он твердо уверен, что я на службе государству с полуночи – и до полуночи.
– Бедняга!
– Хорошо хоть бабы ко мне не липнут. Знают, что со мной обычные номера не пройдут, а врать еще и мыслями никто пока не научился.
– И ты живешь монахом? Бедный!
– Ёлка!
Тёрн даже слегка покраснел.
– Ладно, – отмахнулась я. – Сейчас мы поможем твоему горю.
– Это в каком смысле? – подозрительно уточнил элвар. – Ты учти, мы с тобой просто друзья. Лучше Кана попроси, если уж так припекло…
В следующий миг ему пришлось уворачиваться от метко брошенного магоскопа.
– Учти, если он сломался, я все спишу на тебя, – нагло заявило мое магичество. – Во‑первых, ты на этой фиговине не разоришься, а во‑вторых, не надо меня провоцировать!
– А я тебя провоцировал?
– А разве нет? Так! – я вспомнила, что хотела сказать, когда элвар сбил меня с мысли, и ухмыльну‑лась. – Королем тебе быть не нравится? Так снимай корону!
– Ёлка!
Элвар все отлично понял. И возмущался больше из принципа.
– Снимай – снимай, – подбодрила его я. – Спорим, до вечера не продержишься!?
– А вот спорим – продержусь! – взъярился элвар.
С тех пор, как прошла коронация и на элвара одели древний венец, Тёрн просто не мог без нее жить. Иногда он даже спать в ней ложился. Я примеряла – неудобно. Лоб натирает, на уши давит…. А его клыкастость доволен и счастлив. Вон, сегодня даже на ночь ее не снял.
– Спорим! – мы сцепили руки. И тут же подозрительно посмотрели друг на друга. – А на что мы соб‑ственно спорим!?
– Готов поставить на спор свои любимые конфеты, – подначил элвар, вытаскивая из кармана яркую коробочку. И откуда что взялось? Я только облизнулась.
Конфета против – чего? А что у меня такого есть?
– Если проиграешь – завтра час будешь ходить в короне. Идет?
– Она мне на затылок съезжает!
– А я ее попрошу, чтобы не съезжала.
– Корону?
– Корову. Согласна?
Я облизнулась и кивнула. Конечно, согласна. Ради настоящих элварионских конфет я еще и не на то пойду. Элвары, чтоб вы знали, монополизировали производство сладостей. Удивительно, как они сами при этом не разъелись до свинских размеров. Однако…
Все элвары были жуткими сластенами. И я – тоже. Если я и не разъелась в Элварионе, то только по‑тому, что постоянно колдовала. А вообще, у нас с Тёрном была общая любовь. К конфетам особого эл‑варского рецепта.
Вишня, вымоченная в коньяке, заливалась вкуснейшим мармеладом на основе какого‑то ликёра, свер‑ху все это обливалось горьким шоколадом и посыпалось толченными орешками. Вкуснятина – язык проглотишь. Стоили эти конфеты дикую сумму. Одна коробочка – как две моих стипендии. Поэтому первый раз я попробовала их именно в Элварионе. И полюбила раз и навсегда. И Тёрн об этом пре‑красно знал.
