Владислав Конюшевский - Попытка возврата – 3
Глядя как с "Ганомага" спрыгнул Змей и неторопливо направился в сторону кучки людей стоявших на дороге, я повернувшись к Говарду попросил:
– Помоги...
Сержант мигом понял что от него требуется сцепил руки в замок и в один прием, помог выбраться из кювета. Почти одновременно со мной, на другой стороне дороги появился Марат. Немцы, при виде вновь появившихся людей, сбились в еще более плотную кучу и задрали руки выше, хотя по-моему это было уже невозможно.
Мда... насколько быстро человек может поменяться... Еще три минуты назад это были злые и опытные солдаты, готовые убивать и быть убитыми, а сейчас – просто кучка испуганных пленных. И вот что показательно – почему все немцы при сдаче в плен в первую очередь скидывают каску, и только потом задирают руки? Помню мне как-то объяснили, что это делается потому, что вид солдата в каске вызывает инстинктивную агрессию, а вот без нее, он вроде как уже и не боец а просто мужик, одетый в военную форму. Объяснение мне показалось несколько надуманным, но даже расспросы пленных, зачем они избавляются от шлема, ситуацию не прояснил. Фрицы, все как один мялись и говорили, мол так принято. Так дескать советовали делать опытные солдаты, воевавшие еще в первую мировую.
Тряхнув головой, избавляясь от посторонних мыслей а заодно и от периодически накатывающей черноты, я спросил у подошедшего Марата:
– Ты как – живой? И где Фагот?
– Живой, что мне будет... А Шмидт у пулемета должен находится. Во всяком случае, пять минут назад он мне что-то кричал оттуда. – Тут Шарафутдинов заметил что меня шатает и встревожено спросил – Куда ранило?
– В руку, пулей. Херня, просто крови много потерял, а так – ничего.
– Ты бы хоть жгут сразу наложил!
– Времени не было...
Шах уже открыл рот собираясь что-то сказать, как из канавы вылез Говард и майор сразу переключил внимание на него, вскидывая автомат. Сержант от этого жеста шарахнулся в сторону, а я хлопнув по стволу ладонью, сбивая прицел, рявкнул:
– Отставить! – а потом уже нормальным тоном продолжил – Знакомься: представитель армии союзников – сержант Фрэдди Говард. Единственный выживший из разбитого "Виллиса".
Марат кивнул опасливо поглядывающему на него американцу и обращаясь ко мне, сказал:
– Потом знакомится будем, а сейчас командир, давай перевяжу, а то ты как мел белый...
– Перевязывай.
Пока Шарафутдинов распарывал мне рукав и накладывал бинт, я морщась от боли, наблюдал как Змей и присоединившийся к нему Гек вяжут пленных. А еще через минуту появился Шмидт, который шел, держа каску за ремешок и свободной рукой ощупывавший себе голову. Подойдя ближе, он с удивлением посмотрел на амерского сержанта, а потом обращаясь к нам произнес:
– Фсе шивые и почти сторовые. Этто карашо...
Дождавшись когда Марат затянет узелок на повязке, я ответил:
– Так нас и ломом фиг убьешь... И чего ты себе башку постоянно трогаешь?
Макс молча продемонстрировал мне свою каску, на которой слева была здоровая вмятина и пояснил:
– Фот... А не пыло пы шлема, и пашки пы не пыло. А так – только колофа гудит.
Я, вспомнив старый анекдот, фыркнул:
– Знаем мы про подобные случаи. Особенно на стройке. Одному рабочему упал на голову кирпич и тот еле вылечился. А второй, в каске, заполучив очередным кирпичом, просто улыбнулся и – пошел!
Шах подхватил:
– До сих пор ходит и улыбается!
Шмидт ухмыльнулся:
– Я этту шутку тафно знаю!
Марат, в преувеличенном испуге показал на Фагота:
– Смотри командир, он тоже улыбается непрерывно! Это симптом!
Кряхтя, я поправил лохмотья рукава и ответил постепенно отходящим после боя мужикам:
– А вот сейчас мы вместе посмеемся, особенно когда узнаем, почему БТР нам так долго жизнь отравлял и какого черта его вообще надо было захватывать... Пучков!
Гек, оторвавшись от пленных, радостно щерясь подбежал ко мне. Но увидев повязку на руке, улыбка у него увяла и он уже открыл рот чтобы что-то спросить, только я не дал:
– Докладывайте товарищ старший лейтенант, как вы выполняли мое приказание?
– Илья...
– Я те дам "Илья"!
– Виноват! Товарищ полковник, то есть тьфу, товарищ подполковник. Ваше приказание выполнено! Экипаж зенитки уничтожен! Во время ее захвата был взят пленный!... Илья, руку не сильно зацепило?
– Сильно! Пока вы там с захватами валандались, вместо того чтобы грохнуть эту каракатицу на месте, нас бы всех тут положили!
В запале я конечно преувеличил, но зато Лешка проникся и вообще поник. Несколько секунд поглядев на удрученного друга, я уже другим тоном сказал:
– Ладно, проехали. А теперь объясни почему поступили именно так.
Гек взбодрился и начал рассказывать. Оказывается, когда они поняли, что впрямую к зенитке не подобраться, ребята уползли сначала в поле, а там, найдя замечательную низинку, совершенно незаметную с дороги, быстро смогли зайти практически во фланг бронетранспортеру. Экипаж БТР работал без пехотного прикрытия, и был весьма увлечен своей работой, поэтому уничтожить его не представляло особого труда. Просто пробраться вдоль кустов, что растут у подножия холма и пустив ракету из РПГ, отправить фрицев на тот свет.
Но ракурс был столь удачный, что после десятисекундного блиц-совещания, Змей дал гарантию, что положит гитлеровцев из своей снайперки, в три выстрела. Они очень удачно торчали над бронированным бортом, и щиток орудия их тоже защищал только спереди, поэтому опытному стрелку не составило труда выполнить свое обещание.
В общем, выбив расчет, ребята рванули к БТР, но тут Гек заметил еще двух немцев, которые прикрываясь холмом, улепетывали от места боя и находились уже на довольно большом расстоянии. Лешка, не зря почти три года служил в разведке и поэтому исходя из расстояния до беглецов, сделал вполне обоснованный вывод. Ведь, по логике, немцы наткнувшись на сильное сопротивление должны были сразу рассеяться. Они от войны бегут и шкуры свои спасают, так зачем в этом случае лезть на тяжелый пулемет, если можно просто откатиться назад и скрыться в лесе, который начинается почти сразу за холмом?
А вот приближающиеся к лесу беглецы, более-менее объясняли ситуацию: эсэсовцы вполне возможно втянулись в бой именно для того, чтобы прикрыть этих двоих. И поэтому, пока Змей, размахивал сдернутой с себя курткой, привлекая внимание Шмидта, Пучков развернул установку и влепил длинной очередь в сторону бегущих. Попал удачно – прямо перед ними, отсекая немцев от леса. Те, увидев перед собой кустики разрывов, намек поняли правильно. Даже если они попытаются ползком продвинуться дальше, то пушка это не винтовка и поэтому шансов на практически открытой местности, не оставит. Быстро врубившись в изменившуюся ситуацию, оба фрица, как по команде, задрали руки и побрели обратно...
Слушая доклад, я покачал головой:
– Ну вы и долбаки... А если бы Фагот вас не разглядел? Влепил бы по открытым фигуркам возле БТР и пипец – только брызги в разные стороны...
– Не – Гек улыбнулся – он нас сразу увидел, еще когда мы к "Ганомагу" бежали, расчет выбив. И тряпкой какой-то белой помахал. Так что все нормально, командир!
Макс подтвердил:
– Та! Я феть штал, что они пояфятся и поэттому срасу фсе поньял.
– А откуда у тебя тряпка взялась? Или ты носовой платок носишь, размером с простыню?
Шмидт смущенно потупился и ответил:
– Ньет. Этто пыла портьянка. Я сапок пыстро скинул и махал ею... А то есльи просто рукой снак дафать, то не фитно, на таком расстоянии.
Во как! А я бы не додумался! Надо будет учесть на будущее... Ну ладно, с этим вроде разобрались, поэтому почесав мочку уха, я стал отдавать распоряжения:
– Пучков – проверить машины и если все нормально, дуй за автобусом. Макс, и Шах – собирайте пулемет. А я пока посмотрю, кого вы поймали...
После чего, подойдя к бронетранспортеру, возле которого сидели связанные немцы, спросил у Змея:
– Где те двое, что сбежать пытались?
– В кузове. Достать?
– Ага, доставай. И веди их к нашим машинам – а потом, повернувшись к одиноко стоящему Говарду, позвал – Сержант!
Америкос, сорвался с места и подскочив ближе, гаркнул:
– Слушаю, сэр!
Блин, как меня эти "сэрканья" после каждого слова достали! Но это их фирменные заморочки, поэтому я только поморщился и распорядился:
– Охраняйте пленных.
– Есть сэр!
Еще раз поморщившись, и оставив сержанта на охране эсэсовцев, побрел в сторону "ГАЗика", к которому шустрый Женька, уже гнал пинками, двух одетых в обычные пехотные мундиры, немцев. Сев на сиденье джипа, я пару секунд боролся с головокружением, а потом спросил у того, кто выглядел постарше:
– Фамилия, имя, звание, номер части?
– Рядовой 86 зенитного дивизиона, Эрик Грубер!
– Давно на фронте?
– С апреля сорок четвертого!
Открыв протянутые Козыревым документы пленного, я сплюнул и спросил:
– Почему же у тебя тогда зольбух новенький, как будто вчера выдан?
