Несознательный - Василий Каталкин
Дмитрий Степанович с трудом протиснулся между отодвинутым от стены столом и кухонным шкафчиком, покосился на племянника своей жены, который в данный момент отделывал стену беленым березовым шпоном, пропитанным светлым лаком.
- А ловко у него получается, - при этом думал он, - кто бы мог подумать, что с помощью шпона можно навести такую красоту.
Сестра протиснулась следом и тоже, глянув мельком на результат возни парня, удивленно мотнула головой, мол, кто бы мог подумать?
- Суп будешь? – Спросила она, доставая из шкафчика хлебницу.
- Буду, - кивнул инженер.
- Сейчас подогрею.
Керогаз запустился почти сразу, не успел еще окончательно остыть, а пока суд да дело, перед Дмитрием Степановичем появилась тарелка с летним салатом. Ел он не спеша, зачем-то подолгу ковыряясь в тарелке, скорее просто убивал время до того момента как суп в кастрюле дойдет до нужной кондиции, а заодно наблюдал за работой пацана. А посмотреть было на что, уж очень ловко у него получалось, работал как автомат: пара проходов по стене, чтобы смахнуть прилипшие крошки, примерка шпона, нанесение меток, обрезка, снова примерка, размашистое движение кисти, это он так клей на стену наносит. И конечная операция с придавливанием шпона к стене, чтобы он раньше времени не отслоился. Получается удивительно профессионально, не многие работать так могут.
- Где так научился? – Не выдержал Горшков.
- А чего тут учиться? - Хмыкнул паренек в ответ. - Если немного в голове мозгов есть, то ничего особенного.
- А у тебя, значит есть?
- Что-то осталось, не все в больнице оставил. – Пожал плечами подросток, продолжая работу.
- А что ж тогда такую справку тебе выдали?
- Да потому, что занимался мной психиатр, а у него у самого с головой не порядок. Профессиональная деформация.
- Не думаю, - усомнился Дмитрий Степанович, - это в тебе обида говорит.
- Может и такое иметь место, - не стал ерепениться Виктор, - но вопросы у него явно идиотские. Вот, к примеру, сколько будет в арифметическом действии два плюс два умножить на два?
- Положим восемь, - не задумываясь ответил инженер.
- Вот видите, ваш ответ ошибочный, - торжествовал подросток, - на самом деле будет шесть, потому, что действие умножения выполняется первым.
- Действительно, - скривился Горшков, - как-то из головы вылетело. А еще?
- А еще он там картинки всякие показывал, и спрашивал, что я на них вижу? А чего там можно увидеть, если мазня всякая? Ну, я ему и ответил, что художник сей, очень неаккуратно с красками возился вот и пролил на бумагу, а теперь это за картину выдает. Гнать такого с работы надо.
О тестировании с помощью абстрактных картинок Дмитрий Степанович знал, поэтому пассаж подростка его здорово повеселил, он представил себе, как психиатр не смог проверить воображение подростка и потом жутко на него рассердился, отомстил тем, что выдал диагноз об умственной отсталости.
- Надо будет тебя другому специалисту показать, - Горшков, наконец, покончил с салатом и подвинул ближе к себе тарелку с супом, - а то эта справка тебе сильно жизнь испортит.
- Зачем? – От удивления Виктор даже прекратил свою работу. – Справка для дурака, а умный на нее не посмотрит, да и показывать я ее никому не собираюсь, буду хранить на всякий случай, вдруг пригодится.
- Ну, если так, то дело твое, - согласился инженер.
***
- Ну? – Вновь поинтересовалась сестра, когда трапеза закончилась.
- Плохо все, - поморщился Дмитрий Степанович, - Уволили меня через ОНУ, сегодня говорил с директором, он рекомендовал подождать, через Москву попробует восстановить на работе.
- Да как же так? – Удивилась женщина, - ты же не рабочий, кроме директора никто твою работу оценить не может.
- А он и оценил, - махнул рукой Горшков, - это в ОНУ не оценили, они за план не отвечают.
В этот момент он замечает, как Виктор вдруг замер на секунду, а потом сразу прекратил работу.
- Дмитрий Степанович, это очень серьезно, вам надо куда-нибудь срочно уехать. – Заявил он. – И желательно в Москву. Решение по инженерному составу ОНУ сам не принимает, а значит, вопрос с кем-то согласован и не удивлюсь, если согласован он с НКВД.
- Да что ж ты такое говоришь? – Испугалась сестра инженера.
- Почему ты так решил, - удивился Горшков.
- Потому, что об арестах тех, кого уволили, весь поселок гудит. Очень надеюсь, что уволили вас без обвинения в шпионаже и участии в троцкистской организации.
- Формулировка так и звучала, «имеет связи с членами троцкистской организации». – Ответил инженер. – Но это же бред, разберутся и поймут, что в этом утверждении ни капли правды.
- А правда сейчас никого не интересует, - возразил подросток, - сегодня уже не успеют, а завтра вас наверняка пригласят в НКВД для беседы. На самом деле там будет допрос, по результату которого вас могут арестовать. Но даже если не арестуют сразу, обязательно арест последует через неделю.
- Почему через неделю? - Не понял Дмитрий Степанович.
- Потому, - принялся объяснять ему Виктор, - что пока еще пытаются соблюсти процессуальные нормы. Для ареста человека требуются основания, а они могут появиться либо на основе свидетельских показаний, либо в результате проведения допроса. Причем протокол допроса реальному допросу соответствовать не будет. Многие из тех, кого приглашали для беседы в НКВД, приезжали от туда в хорошем настроении и полные надежд, а уже через неделю их арестовывали и пока ни одного не выпустили.
- Мне кажется, ты только зря страху нагоняешь, - отмахнулся Горшков.
- А давайте так, - вдруг тряхнул головой подросток, - если завтра вас вызовут в НКВД, то после того как отпустят…, если отпустят. То вы сразу собираетесь и уезжаете в неизвестном направлении, причем так, чтобы ни одна живая душа об этом не знала. А когда все это уляжется, посмеемся над нашими страхами, а нет, так мы следом за вами.
- Да куда ж
