Мой район! - Максим Гаусс
— Э-э… Щенок! — тявкнул тот, затрепыхавшись. — Что творишь сопляк? Я т-тя щас!
Отмахнувшись, я коротко двинул ему кулаком под ребра, отчего тот сразу заткнулся. Затем ухватил алкаша за шиворот и прилагая все силы, потащил к выходу — благо тот сопротивлялся как-то совсем слабо. Открыв дверь, я выставил его наружу, добавив хорошего пинка под зад.
— Еще раз здесь увижу, что-нибудь сломаю! Понял? — спокойно добавил я, затем захлопнул дверь. Мать стояла и смотрела на меня растерянным взглядом. В глазах ясности не было.
— Ма, ты чего тут устроила? — разозлился я, обернувшись к женщине.
— Антон… — заплетающимся языком, пробормотала она, глядя на меня рассеянным взглядом. — Ты зачем это сделал, а? Дядя Ваня мой друг…
— В задницу таких друзей!
— Много ты понимаешь… — видно было, что разговаривать бесполезно. На пьяную голову вообще разговоры — тухлое дело.
— Ма, иди-ка проспись. — добавил сказал я, одновременно заприметив дверь в ванную. Направился туда, чтобы вымыть грязные руки.
И тут наконец-то увидел себя в зеркало.
Да-а, зрелище конечно, любопытное. Если бы я молодой себя где-нибудь увидел, тоже бы прицепился. Смазливое лицо с непонятным выражением, дурацкая лохматая прическа, полные розоватые щеки. На лбу ссадина с засохшей кровью, треснутая губа, под носом тоже следы вытертой крови. Да и одет я был как-то старомодно. Но во отдаленно взгляде угадывалось что-то мое, прежнее.
Раз я попал в лихие девяностые, нужно срочно менять имидж, иначе так ко мне каждая собака будет приставать. Что там в то время было модно?
Быстро умылся, вымыл руки. Снял грязную одежду, переоделся.
Квартира была двухкомнатной. С весьма неплохим ремонтом. Но я сразу заметил, что за порядком в последнее время тут никто не следит. Задался вопросом — а где же отец? Почему-то тут чужая память упорно молчала. Ну, ничего, разберемся.
На кухне раздался звон то ли бутылок, то ли стаканов. Направился туда, задумчиво осмотрелся.
Небольшой обеденный стол как попало был заставлен пустыми консервными банками из-под шпрот и кильки «в томате», ломтями серого, раскрошившегося хлеба, почти пустая двухлитровая банка с маринованными помидорами и связка зеленого лука. Стояли две пустые бутылки из-под «Столичной», граненые стаканы. На холодильнике стоял небольшой радиоприемник, откуда противно хрипела Пугачева.
В раковине уже новая жизнь завелась, а кухонные шкафы были как попало завалены посудой, продуктами и разнообразной утварью. Повсюду крошки, на полу мусор. Так и мыши скоро заведутся!
Мать, пошатываясь, пыталась найти хоть немного водки, но ее там не было.
Вздохнул. Молча взяв ее за руку, я осторожно, но решительно повел ее в спальню. Та что-то бормотала, возмущалась, но почти не сопротивлялась. Едва я положил ее на диван, как она почти сразу закрыла глаза и провалилась в сон.
А я, осторожно накрыв ее лежащим неподалеку пледом, вышел, плотно прикрыв за собой дверь.
Да-а… Вот это мне подфартило с новой жизнью! Ну да, родился заново — можно сказать, здравствуй молодость в новой стране. А вот это и то, что произошло на улице — чтоб эта самая жизнь медом не казалась.
Чтобы навести в квартире порядок, нужно потратить не один час.
Не скрою, не на это я рассчитывал, когда осознал и переварил произошедшее. Кажется, чтобы повернуть жизнь в нужное русло, мне нужно хорошенько потрудиться и вытащить мою новую семью из той задницы, в которой она по какой-то причине оказалась. Может, судьба такая?
Глава 4
Тревожные события
На то, чтобы навести порядок, у меня ушло часа четыре.
Ярко-красный пылесос «Тайфун» оказался хорошим помощником. Правда, ревел он как имперский звездолет с поломанным гипердрайвом — и как только мать не проснулась?
Пока наводил уборку, нашел пару фотографий в рамке и несколько семейных альбомов. На одной мы были втроем — я, мать и молодой мужчина, судя по всему, мой отец. Звали его Дмитрий, так было написано на обороте. Память почему-то упорно молчала, что было странно.
На второй фотографии он был один, в советской военной форме, что именовали «Афганкой». На голове был голубой берет, из-под кителя видна полосатая тельняшка, значит, отец реципиента служил в десантуре. Хм, неплохо. Чего ж тогда сын хлюпиком рос?
Обе фоторамки были убраны, наверное, для того, чтобы глядя на них не вспоминать то, что произошло.
Так, ну хоть что-то я уже узнал, остальное в процессе.
Когда наконец-то закончил уборку, вынес весь мусор и перемыл гору посуды, стрелка на часах показала семь вечера.
Сел перекусить. Минуты две просто стоял и смотрел на банку маргарина «Rаma» — я такого уже лет двадцать не видел. В холодильнике почти ничего не было, но это меня нисколько не обескуражило. Неприятно, конечно, но не катастрофа. В общем-то, чего-то подобного я и ожидал, когда впервые вошел в квартиру. Очевидно, что по какой-то причине, мать не заморачивалась тем, что дома шаром покати… Хотя, судя по интерьеру и ремонту, деньги в семье все-таки были. Впрочем, это еще ни о чем не говорило.
У себя в комнате, в старой картонной коробке из-под диафильмов я чисто случайно обнаружил перевязанные резинкой деньги, в размере аж сорока двух тысяч. Старыми банкнотами, само собой. Учитывая, что килограмм мяса в то время стоил около двух тысяч, то сумма у меня была так себе… Немногим больше средней зарплаты. Тем не менее, я улыбнулся — давно таких денег не видел. Решил потратить часть и купить продуктов.
Сказано — сделано. Торопиться мне было некуда, поэтому я все делал размеренно и неторопливо. Не люблю гоношиться.
Неподалеку от нашей девятиэтажки оказался маленький рыночек и пара магазинов напротив. В такое время дня там было практически пусто, лишь сидела парочка скучающих бабушек, обсуждая прохожих. Дворовая разведка никогда не спит, а эти шагнули дальше, продавая лук, морковь и картошку.
Учитывая, что в стране уже практически отступил дефицит, но были конские цены, я даже слегка удивился, а потом понял. Краснодар все-таки город областного значения, на дворе было лето, а вокруг полно колхозов и станиц, где выращивалось много сельскохозяйственной продукции. Фермеры тащили ее в город, устраивая своеобразные сельские ярмарки. Что-то продавали, а что-то обменивали. То
