Ассистент (СИ) - Андрей Валерьевич Скоробогатов
— Смертной, — поправил я переводчика. — Смертной, а не смертельной. Что от меня требуется?
Глава 7
— Ничего необычного, — офицер отвернулся. — Уверен, вам даже понравится процесс. Сегодня осталось пройти последние исследования.
Он кивнул двум лаборантам, и меня снова повели по коридорам. На этот раз раздевать меня не стали — в небольшом зале прицепили наручниками к поручням на стене, затем сняли ошейник. По спине пробежал приятный холодок — такое уже было в прошлые разы, когда его снимали.
Снова солдаты по углам, снова наставленные стволы. Впереди, в пяти метрах от меня — стояло не то странное чучело, не то манекен, а за ним — широкое жаропрочное стекло. Собственно, сами материалы, из которого было сделано чучело, намекали, что мне предстоит сделать.
— Что, поджечь, что ли? — усмехнулся я.
— Итак, вам потребуется поджечь указанный предмет, используя…
— Факел живой по арене метнулся, бурая кровь пузырится в огне… — уже бормотал я.
Я почувствовал, что кровь буквально пузырится во мне. Теперь стало понятно — для применения навыка не требовалось тянуть руку, достаточно лишь мысленное волевое усилие и слабый нервный импульс на мышцы. Дернул руку в направлении чучела… и случилось то, что я не особенно-то и ожидал совершить.
Чучело не загорелось. Не отлетело к стене и не подтянулось в мою сторону.
Оно взорвалось изнутри, словно я дернул за чеку гранаты, спрятанной в его утробе. Ошметки наполнителя, тряпья и палок разлетелись по всему залу, некоторые долетели до меня, хотя дыма и огня не было. Солдаты напряглись, и я даже подумал, что они сейчас выстрелят — но сдержались, видимо, не первый раз уже видели подобное.
— Пить! — заорал я.
Никогда ещё меня не скручивало от настолько сильной жажды. Я и ранее замечал, что любое применение навыка словно сжигает воду из организма, но сейчас ощутил это наиболее сильно.
Эскулапы выждали, боязливо подбежали, сунули в рот бутылку воды, которую я выдул за две секунды. Снимать меня не торопились.
— Ну чего, черти, снимайте меня?
Сотрудники переговаривались, спустя пару минут голос переводчика объявил:
— Вам предстоит повторить демонстрацию данного навыка. Результат отличается от ожидаемого.
— Да не умею я! — огрызнулся я. — Не освоил. Я пару дней назад понял, что могу что-то ещё.
На это ничего не ответили — ещё минут пять прибирались, затем принесли новое чучело. Что ж, я решил попробовать снова. Правда вспомнил на этот раз немного другой мотив.
— Тра-ля-ля, ля-ля ля, ля-ля-ля-ля-ля ля!…
Я напрягался и сжимал кулаки, направляя всю волю внутрь манекена. Но второй раз, как и в случае с занятием любовью, бывает закончить несколько сложнее первого. У меня уже побагровело лицо, свело шею от напряжения, а ничего не происходило. Хотя что-то определённо дёргалось в ответ на силовые импульсы, которые я посылал в сторону цели.
Лишь спустя две минуты я увидел тоненькую струйку дыма, поднимающуюся вверх откуда-то изнутри манекена. Я уже понял, что что-то мне всё-таки удалось, но из азарта решил всё же добавить из остатка сил, как вдруг сотрудники суетливо забегали, а громкоговоритель пробормотал.
— Прекратить эксперимент! Прекратить!
Разумеется, я прекратил — на самом деле, больно надо было мне дальше напрягаться. Лишь когда один из лаборантов подбежал и заработал огнетушителем, понял, в чём причина.
Моё усилие не окончилось даром, но и манекен мне не удалось прожечь. Зато удалось проварить крохотную дырку в броневом стекле ровно позади манекена — уж не знаю, что там могло гореть.
— Промахнулся, — усмехнулся я.
Меня сняли, провели в душевую, дали перекусить, затем отправили обратно в камеру.
— Самира? — позвал я, но снова не было ответа.
Твою ж мать, подумалось мне. Неужели опять потащили на эксперименты?
К счастью, ждать пришлось недолго.
— Я тут! — объявила она. — Они снова меня накачали, прогнали через аппараты, затем сказали, что я ни к чему не пригодна, и мой статус понижен до обычной военнопленной.
Я посмотрел в щель, но там ничего не было видно.
— В смысле, ни к чему не пригодна? Ты там где?
— Да здесь я… меня ещё отвели в душевую, я причёсываюсь. А не пригодна я к программе «Династия». Я даже догадываюсь, что это такое, читала как-то.
— И что это такое? Просто меня в неё как раз взяли.
— Оу… Ой… Эльдарчик… Да уж, повезло тебе.
Она наконец-то показалась в поле зрения — в свежей пижаме, с мокрыми волосами, вставшими жёсткой щёткой. Тело кое-где после душа осталось влажным, и пижама прижималась к телу.
— В общем… У японцев же низкий процент сечения. Ну то есть у них там всякие айны и окинавцы были, всё, что от них удалось собрать — это два, три процента у отдельных сёгунатов. Да и навыки все однотипные — хилерство, гипноз, иногда телекинез. И только когда они уже начали колонизировать всё подряд, океанию, Индонезию, Индокитай — вот тогда начали выдёргивать что побольше и поинтереснее. С артефакторством так вообще только в девятнадцатом веке познакомились, вот тогда и начался технический бум.
— Хм. Я, кажется, уже начинаю понимать. Евгеника?
— Похоже на то. Писали, что «Династия» — это эксперимент по получению максимально-высокого процента сечения и уникальных навыков путём смешения всевозможных рас. Что-то вроде австрийского «Уберменш», слышал?
— Слышал, — усмехнулся я. — Правда, скорее, немного в другом случае.
— Во-от. Японцы — жуткие расисты, и эта идея им пришла очень поздно. Все эти устои, комплекс превосходства, прочее… Только когда «Великая Полусфера» стала полу-независимой. Правда, я думала, что он завершился ещё лет двадцать назад. Видимо, мы попали под вторую волну.
— То есть они будут бесконечно собирать у меня… — я взглянул вниз, а Самира тут же просунула руку в щель и быстро провела у меня по штанам.
— Ой… Не знаю, что это я… Нет, Эльдарушка. Собирать тут бесполезно. Тут только по любви… По-настоящему. Природным образом.
— В смысле?
Я точно видел соответствующие рекламные объявления и помнил, что в этом мире уже давно изобрели технологию искусственного оплодотворения.
— Парадокс Браун. Первый сенситив, рождённая искусственным путём. Дочь пожилой пары из влиятельного рода, которая по всем расчётам должна была иметь не меньше восьми процентов сечения — как оказалось, имеет меньше одной десятой. Не помню точно… кажется, всего один сотый из пробирки набирал один процент. Только вот этой вот штукой…
Её рука снова пролезла в щель, уцепила меня за край пижамных брюк и потянула вниз за резинку.
— Значит, по любви?
— Ну, или из-за особых гормонов, которые выделяются при половом акте, я не знаю… Эти же исследования все засекречены. Хотя, говорят, что степень симпатии будущих родителей сильно повышает потенциальный процент у плода… Слушай, я тут поняла… Мне тоже не хватает тактильных ощущений от твоего тела.
Затем сделала то же самое и с трусами. Надо ли говорить, что завёлся я достаточно быстро.
— О, как интересно… — сказала она.
— Что тут интересного? Как будто раньше не видела?
— Ни разу при свете не видела… честно… Погоди, я тоже разденусь. Мне бы хотелось… чтобы ты с меня это снял…
Что было дальше? Признаться, за последующие дни мы испробовали все возможные изощрения, которые позволяла конфигурация стены, наши тела и мои морально-нравственные ограничения. Разумеется, всё это временами походило на взаимное издевательство, потому что полноценного акта мы совершить так и не могли, но иного варианта не было. В условиях, когда развлечений не так много, остаётся самое древнее и естественное для существа из отряда приматов.
Однако этим моя сексуальная жизнь в этой лаборатории безумных извращенцев не ограничилась. Увы.
На утро меня привели к Каяно. Усатый офицер смотрел хмуро, с едва скрываемым презрением.
— Вы представляете, чем вам предстоит заниматься? — спросил он через переводчика.
— Ну, «Династия» подразумевает что-то связанное с продолжением рода. Раз вам понравились мои навыки и мои гены — видимо, придётся кого-то… Хм. Ну, трахать, что ли.
Каяно хмыкнул.
— Я посмотрел камеры. То, чем вы занимались с вашей соплеменницей — возмутительно! Этому нет никаких оправданий.
