Курьерская служба 5. Финал Секатора - Андрей Валерьевич Скоробогатов
Глава 8
Участок в три гектара расположился в полукилометре от первого. Конечно, я до покупки приглядывался, ходил и рассматривал через забор, но, по большому счёту, я покупал «кота в мешке», положившись на честность Голицыных. Признаться, они меня немного разочаровали. Половину участка занимали буйные заросли субтропических кустарников, в основном, не плодоносящих, хотя я увидел и дикие сливы, и черешню, и даже какой-то мелкий цитрусовый. Половину — непроходимый лес, слегка болотистый, а по дальней окраине вдоль забора тёк ручей.
— Сид. Ты посчитал смету? На три этажа, с большим бункером, с гаражом, с резервной электростанцией, со всеми постройками — как говорили?
— Посчитал, барь… Если со всей отделкой, да ещё и прислуги прикрутить — триста-четыреста тысяч нужно, — вздохнул Сид. — При текущих наших доходах — заработаешь через двадцать лет.
— Мы забесплатно, баря, спину гнуть не станем, — хмыкнул Василь Исидорович. — Ежели чего — сам знаешь, в дворянский дом телегу настрочим, сам говорил, мол, так надо.
— Бать, брось, — нахмурился Сид, но я кивнул.
— Не будете забесплатно работать.
— А чего? Невесту богатую пущай ищет, — обернулся к сыну Василь Исидорович. — Батю — министра какого-нибудь. Ты вон выбрал какую-то оборванку, так хоть баря пусть найдёт нормальную.
Так я понял, что долгожданное и давно откладываемое знакомство Софии с будущим тестем наконец-то состоялось.
— Она. Не. Оборванка! — сжал кулаки Сид.
— Так, стоп. Отставить разговорчики. И отставить батю-министра, — я приструнил мужиков. — Заработаем, не бойтесь. Лучше готовьтесь к строительству. Материалы изучайте, проекты выбирайте, и так далее.
Впереди было ещё почти три недели моего вынужденного отпуска. На той же неделе я подал документы на поступление на заочное отделение в на экономику производства. Специальность была той, что плюс-минус совпадает со многими схожими, которые я заканчивал ранее. Кроме того, часть учебного плана совпадало с первыми курсами камнерезного университета, и для того, чтобы поступить прямиком на третий курс, мне не хватало всего десятка предметов.
Через Голицына-младшего я нашёл пси-программатора, «закачавшего» мне в мозг конспекты по половине предметов. За две недели я сдал историю, основы электроприборов, основы матрицированных приборов, системы автоматики, управление коллективов, основы рихнер-экономики.
Среди недели Голицын снова позвал для очередного задания — вылечить колени у пожилого генерала Бориса Анатольевича Кабанова в Сергиевом Посаде. Взял Серёгу «Пельменя» в качестве шофёра, выехали рано. Обогнули Москву по «Дворянскому Пути», попали на шикарнейшее имение, практически замок, где нас обоих, несмотря на сословие Серёги, накормили чудесным обедом из двух блюд и домашней выпечкой.
Также состоялся любопытный диалог.
— Вы, мне сказали, в «курьерке» служите? — спросил генерал. — Мой двоюродный брат начинал там карьеру в восьмидесятые.
— И где он сейчас, позвольте спросить?
— На небесах, Эльдар Матвеевич, на небесах, — вздохнул старик. — Долгое время был послом Империи в ряде североаустралийских государств, знаете, в самое буйное время — парад суверенитетов, нам еле удалось удержать колонию. Затем был заместителем министра иностранных дел по вопросам Антарктики.
— Антарктика — там я ещё не был, — признался я. — Какая она?
Я не врал. Конечно, память о самых первых моих жизнях может меня подводить, но, по крайней мере, в тех жизнях, память о которых я всё ещё прочно хранил — южнее Огненной Земли и Сандвичевых островов я ни разу не был. Просто не было ни смысла, ни времени, ни желания.
— Ох, мой друг, — усмехнулся Борис Анатольевич. — Я могу вам посоветовать на выбор либо никогда там не появляться — либо посвятить всю свою жизнь этому континенту. Многие сходятся во мнении, что весь ключ к познанию мира — именно там. Последние по-настоящему дикие края, ну, за исключением центральной Аустралии. Не зря Великие Драконы выбрали для обитания этот материк. Они там хозяева, не мы.
— Точно ли они? Может, кто-то другой.
Старик изменился в лице. Выразительно на меня посмотрел:
— Возможно, не только они. Такая гипотеза тоже имеет место быть. Я не знаю ваш уровень доступа в нашей… организации. Потому не могу судить о том, могу ли беседовать на эти темы. В общем… если будет туда командировка — одевайтесь потеплее. И постарайтесь не показывать свою силу, край суровый, знаете ли.
За работу я получил полторы тысячи, из них полтинник отдал Сергею.
Макшеин-старший всё-таки съехал через неделю в какую-то общагу в десятке километрах восточнее вдоль «Дворянского пути». Затем то ли занял, то ли попросил у Сида две сотни рублей и купил раздолбанную квадратную машинку почти полувековой давности неизвестной мне туркестанской марки.
У меня же денег после покупки участка всё равно было очень мало — едва хватало на внесение остатка по оплате заказанных артефактов. Надеяться на Андрона с его брильянтами, принесёнными из другого мира, в ближайшей перспективе не приходилось. Нет, я был уверен, что он выполнит обещание, но зная, как медленно могут работать лифтёры, процесс обещал быть не быстрым. В какой-то момент в уплату текущих расходов пошли бумажные накопления, оставшиеся от моего реципиента и найденные в его тайнике. Я попросил ещё работы у Голицына-младшего, и он сказал, что посмотрит, но тоже не скоро. Спасли внезапно пришедшие дивиденды по акциям, десятина, заработанная Эрнесто, Василием Исидоровичем, а также мой процент за фабрику свистулек, которым владел Искандер.
'Платёжный счётъ: 265 ₽ 50 коп.
Накопительный счётъ: 9190 ₽'
В итоге оставшиеся восемь с половиной тысяч ушли через посредника Модесту Константиновичу точно в срок. А спустя пару дней мне отзвонился Вольдермар Иванович.
— Всё, Эльдар Матвеевич, я передал ключи от ячейки и проследил, что он забрал.
— Как он выглядел?
— Небритый, среднего роста… в очень странной не то куртке, не то рубашке — с тремя полосками по бокам.
— Адидас? — зачем-то вспомнил я.
— Да, возможно… я никогда не видел такой фасон.
— Хорошо. Спасибо. Родина вас не забудет.
«Родина», — вздохнул я, положив трубку. Чем ближе была свадьба Сида, тем ближе приближался момент истины, когда я должен был совершить самый важный выбор в своей жизни — и, возможно, во всех последующих жизнях. И чем больше я задавал себе вопрос: «Хочу ли я сохранить этот мир?» — тем чаще возникал другой: «Зачем этот мир убивать?»
И дело было не только и не столько в Нинель Кирилловне, общение с которой продолжалось по сети, и которая всё ещё продолжала быть смыслом жизни моего реципиента. (Да, возможно, стоит упомянуть то, что летний зной дошёл и до Петербурга, и она прислала фотографию своего нового полупрозрачного топика, который надела без лифчика.)
Дело в моём профессиональном опыте, который неожиданно подлежал пересмотрению. Выражение «парша магии» сидела в глубине моего самосознания очень глубоко. Каждый раз, вспоминая о том, что я «сенс» и, фактически, маг, каждый раз перед тем, как применить навык — какая-то часть меня брезгливо морщилась, как будто мне предстоит ковыряться в сливе раковины, доставая застрявшие там объедки.
За пару дней до седьмого июля, заехав после очередного экзамена на тренировку к Барбару и встретив там старого приятеля, Алишера, после спарринга я спросил его, знает ли он такого ученика, как Микифора.
— Припоминаю… — оскалился парень. — Имя странное. Барбар говорил о том, что был такой парень, давно. Какой-то богатенький сенс, вроде тебя, вроде бы.
— Ты так говоришь, как будто это что-то плохое, — усмехнулся я.
— Конечно, ничего плохого. Твои способности, какие бы ни были — благо для всех нас.
Бывает так, что одна простая и очевидная фраза может задеть очень глубокие струны души. Примерно тогда я впервые подумал — а почему, собственно, «парша»?
Не было никаких признаков того, что магия может активно распространяться из мира в мир. Не было никаких признаков того, что лица, обладающие магией, вступают в противоречие с целями Бункера. И не было никаких признаков того, что такой мир действительно нужно было бы разрушать.
Примерно с такими мыслями я проснулся в день свадьбы моего камердинера.
Стоит ли описывать свадьбу небогатых людей низшего сословия? Всегда будет примерно одно и то же — пара десятков гостей, половина из которых не вполне жданные, но были приглашены невестой, несколько не то скромных, не то мутноватых друзей жениха. Несколько родственников — у обоих брачающихся их оказалось не так много. Не вполне добрые взгляды тёщи и свёкра,
