Внедрение в ЦК - Вадим Владимирович Чинцов
Ленин чуть развернулся влево и обратился к уже награжденным командирам — Вы, наверное, товарищи уже думаете. что стали прославленными полководцами и вам никакая учеба ни нужна! Однако вы ошибаетесь, товарищи! Всем нам надо учиться и еще раз учиться! После окончания Гражданской войны все вы, даже нарком, будете направлены командовать ротами в учебный полк, созданный товарищем Сорокиным, помимо этого там же будете постигать современную науку войны! Не улыбайтесь, товарищ Тухачевский, несмотря на ваши царские награды, вам исключения сделано не будет. Не бойтесь — через учебы в этом полку пройдут все наши красные командиры гражданской. И только после успешного выпускного экзамена вас направят сдавать экзамены в Академию советского генерального штаба. Только не надейтесь, что ваше героическое участие в Гражданской войне заменит вам знание предметов, необходимое для поступления в Академию. Советскому государству не нужны липовые академики. До встречи, товарищи! — Ленин с усмехнувшимся в усы Сталиным прошли дальше вдоль строя поздравлять награжденных, не обращая внимания на вытянувшиеся лица советских полководцев.
После награждения я отправил своих молодцов к выходу, а сам присоединился к горяче обсуждавшим слова Ленина командирам и достал из кармана широких штанин трофей — фляжку с отличным французским коньяком — Товарищи командиры, прошу не побрезговать трофейным напитком и выпить за наши награды, дай Бог не последние! — отхлебнув глоток обжигающего и горячащего пищевод напитка, передал стоящему рядом Чапаеву.
Тот выпил, прошелся пальцем по усам и крякнул — Хороша наливочка, как родная пошла!
Приняв от Василия Ивановича фляжку, Тухачевский, выпив, улыбнулся — Какая же наливка, это самый настоящий французский коньяк!
Чапаев неуверенно смотрел на меня, пытался что-то вспомнить, даже начал чесать затылок — Сорокин, Сорокин! Это не ты ли предотвратил прорыв белых в тыл моей дивизии? А я еще в сентябре гадал, на какой так спешно полк к позициям моего штаба перебрасывают.
— Я, конечно! Рано тебе было помирать, Василий Иванович!
— Да я, да ты мне лучший друг теперь, я тебе по гроб обязан! — Чапаев обнял так, что ребра затрещали.
Буденный вернул мне прошедшую по рукам всех командиров фляжку и предложил — А не прогуляться ли нам по морозцу, красота то на улице какая! По дороге заглянем ко мне — у меня найдется пара литров яблочной водки, кальвадос называется — под нее товарищ Сорокин расскажет, чему он нас учить собирается!
— А пойдем, только моих башибузуков в казарму отправлю! — я поправил саблю и мы всей гурьбой покинули Большой Кремлевский Дворец.
Глава 5
В доме номер Три по Романовскому переулку в Москве, построенному за девятнадцать лет до революции, всегда жили приближенные к власти люди. Так уж исторически повелось: на месте этого дома при Иване Грозном стояли покои для опричной обслуги.
Позже здесь обосновался боярин Никита Романов, его палаты занимали четную сторону переулка. Тогда переулок был частью Кисловских слобод: "кислошники" поставляли к царскому двору квас и соленья. Позже переулок назвали Шереметьевским.
Граф Николай Петрович Шереметев жил в особняке вместе с супругой, бывшей крепостной актрисой Прасковьей Жемчуговой.
Вплоть до Октябрьской революции жильцами комплекса были ведущие врачи и адвокаты той поры, артисты Московской консерватории и Большого театра. Сразу после революции в этом доме располагалась конспиративная квартира Сиднея Рейли, английского разведчика. В Москве Рейли легко и свободно вербовал советских служащих (в том числе и секретаршу ЦИКа Ольгу Стрижевскую) и получал от них нужные ему документы, в том числе свободный пропуск в Кремль по подлинному удостоверению сотрудника ЧК на имя Сиднея Релинского. Также выступал под собственным именем, под именами сотрудника УгРо Константинова, турецкоподданного негоцианта Массино, антиквара Георгия Бергмана.
Многие дела Рейли проваливались: попытка убить Ленина не удалась из-за отмены митинга, где тот хотел выступить, восстание левых эсеров провалилось, задание Локхарта организовать мятеж в петроградском гарнизоне тоже провалилось.
Удалось осуществить убийство эсером Яковом Блюмкиным немецкого посла Мирбаха и покушение на Ленина 30 августа 1918 года, которое чекисты объясняли «заговором послов». На заочном суде в ноябре 1918 года в Москве Рейли был приговорён к расстрелу и объявлен вне закона.
После разоблачения заговора Локхарта и убийства Кроми Рейли сбежал через Петроград — Кронштадт — Ревель в Англию, где стал консультантом Уинстона Черчилля по русским вопросам и возглавил организацию борьбы с советской властью. Он писал, что большевики — «раковая опухоль, поражающая основы цивилизации», «архивраги человеческой расы», «силы антихриста». «Любой ценой эта мерзость, народившаяся в России, должна быть уничтожена… Существует лишь один враг. Человечество должно объединиться против этого полночного ужаса».
В начале декабря 1918 года Рейли опять в России, в белом Екатеринодаре, офицер связи союзной миссии в ставке главкома ВСЮР Деникина. В начале 1919 года посещает Крым и Кавказ, с февраля по начало апреля 1919 находится в Одессе в качестве эмиссара. С апреля эвакуируется вместе с французами из Одессы в Константинополь, где недолго работает в британском комиссариате. В мае прибывает с докладом правительству в Лондон, участвует в работе Парижской мирной конференции. После недавнего признания Великобританией Советской России направлен в Москву для выяснения источников успехов Советов на политической арене и получения сведений о подразделении красных, уничтожившем сначала штаб Деникина, а затем и генеральный штаб финской республики.
Новой власти тоже приглянулся этот комплекс. После изгнания Троцкого из квартиры в Кремле, здесь он нашел временное пристанище в квартире №62А. Одним из самых знаменитых обитателей дома был легендарный конник, "красный Мюрат", Семен Михайлович Буденный. Ворошилову и Фрунзе тоже достались квартиры в этом доме.
— Я вас сейчас с моей женой познакомлю! Надежда у меня настоящая казачка! — Буденный восторженно предвкушал попойку и не заметив, толкнул выходившего со двора, в котором виднелся чугунный фонтан. Двор отделён от проезжей части переулка оградой с закрытыми воротами и встречный нами товарищ как раз только вышел из калитки, как напоролся на нашу оживленную компанию.
После столкновения с Буденным человек в черном пальто нагнулся поднять слетевшую с его головы меховую шапку и, выпрямившись, выдавил на своем надменном лице подобие улыбки. Этот профиль даже с имеющейся аккуратной бородкой я не мог спутать ни за что на свете — передо мной стояла легенда английской разведки. — "Ай да я, ай да сукин сын! Мне чертовски везет в этом времени!"
Мой неожиданный удар в подбородок
