Империя. Лязг грядущего - Владимир Викторович Бабкин
Шуховская башня проплыла мимо авто. Филиппов лишь вздохнул, вспоминая события осени 1918 года, когда на башне этой случилось обрушение и на ней застряли десятки людей из числа монтажников, самого господина Шухова, баронессы Мостовской, теперь уже официальной матери старшего внебрачного сына Императора Михаила, и, главное, для него самого, разумеется, главное — там застряла его жена Любушка Галанчикова-Филиппова. Господи Боже, какие страшные часы провел Борис Андреевич, стоя день и ночь у подножья башни, в полной безнадежности вглядываясь в туман облаков! И страшно подумать, что пережила Люба там, в небе. Впрочем, нет не в небе, небом профессиональную военную лётчицу подполковника Любовь Галанчикову не удивишь, а именно на разрушенной конструкции башни, когда нет ни воды, ни еды, когда вокруг лишь ветер и мороз, лишь бесконечная мгла.
Всё тогда закончилось хорошо. Государь Высочайше дозволил отчаявшемуся Филиппову принять личное участие в спасательной операции на дирижабле. Все были спасены, а Любушку Борис Андреевич лично снял с этой проклятой башни. Теперь дорогая подарила ему наследника и один из богатейших людей России был вполне счастлив. Но башня эта проклятая всё время напоминала ему о мрачных событиях тех дней. Так что он позаботился о том, чтобы из окон его конторы в Новой Москве Шуховская башня была не видна.
От неизбежной тряски движения с роскошного дивана сползла на пол лимузина газета. Филиппов поднял и вновь пробежал глазами передовицу. Речь Государя о предстоящем Испытании и о Пророчестве Богородицы.
Что ж, а ведь Михаил Второй действительно что-то такое знает. Слишком уверенно он себя ведёт и часто совершенно нелогично поступает. И, как правило, потом оказывается, что поступил он мудро, не послушав советников с разных сторон, а поступив по-своему.
Сколько смешков (правда очень и очень тихих) звучало в высшем обществе и купеческой среде по поводу его «пророчеств Богородицы» тогда, в том далеком уже сейчас восемнадцатом году. Даже пошёл упорный слух среди купечества, что Император тронулся умом и всей их честной компании вновь следует готовиться к тому, что произойдет вот-вот дворцовый переворот и нужно заранее быть готовыми к играм с ценами и наличием товаров на полках. Но переворота, вопреки ожиданиям затаивших злобу злопыхателей, не произошло, а вот пандемия «американки» как раз и произошла, и те, кто вовремя сообразил что к чему, сумел нажить хорошие барыши на этом деле. Да и сам господин Филиппов тоже не прогадал. В том числе и послушав свою Любушку, которая многократно лично общалась с Михаилом Вторым и считала его, без сомнения, гением.
Вот и теперь новое пророчество. Засуха и Голод. И кому, как не «зерновому королю России» что-то понимать в перспективах этого дела? Теперь понятно, почему, вопреки обычной довоенной практике, Государь препятствовал вывозу зерна из России!
Нет, поначалу поводом было то, что послевоенной стране нужно прийти в себя и голод смертельно опасен для стабильности государства и всей торговли. Потом поводом стала земельная реформа, при которой также возможен голод и волнения. В общем, государственная монополия на вывоз зерна, введенная еще весной 1917 года, так и не была отменена.
Нет, конечно, само правительство этим не занималось. Император старался не множить чиновников без меры. Но, во-первых, были введены квоты на экспорт. Во-вторых, вводились пошлины на экспорт непереработанной продукции. В-третьих, сама эта непереработанная продукция при экспорте облагалась пошлинами, а, вот, мука, к примеру, нет. Но продавалась-то мука дороже простого зерна и в её производстве участвовали дополнительные рабочие руки, так что этот аргумент господин Филиппов прекрасно понимал. Те же его кожаные «лётные» куртки продавались на ура, а стоили куда дороже простой кожи.
Это всё было понятно. И не только ему самому, ибо дураков среди миллионеров как-то нет. Волновало другое. Вопреки обещаниям, сказанным тогда в Екатерининском зале Дома Империи в Кремле, Государь и его правительство широко раскрыли двери России иностранному капиталу. Да, деньги в Россию и Ромею потекли рекой, американцы, итальянцы и немцы спешили вкладывать деньги, строя заводы и приобретая концессии, а те же французы просто массово переселялись из разоренной войной и революцией бедной Франции в Россию, где тут же (или не тут же) принимали российское подданство и уже на правах русских открывали своё дело в Империи безо всяких ограничений. Тот же господин Рено тому ярчайший пример, богатеет прямо на глазах! И пусть Рено не конкурент основным русским финансовым и промышленным игрокам, но ход событий вызывал серьезные опасения.
Самого же Филиппова и его коллег по аграрной торговле, волновали квоты и пошлины на экспорт зерна, подсолнечника и прочего, при том всём, что в Италии и на Балканах шла широкая закупка зерна и прочего продовольствия для обеспечения нужд Ромеи. Это вызывало ропот недовольства, но Император был непреклонен.
Так и сказал: «Я не только не против того, чтобы русские зарабатывали на внешней торговле, но и готов это всячески поддерживать. Но, во-первых, в Империи ещё не накоплен необходимый запас зерна для того, чтобы пережить без голода любую засуху, во-вторых, экспорт продукции переработки ничем не ограничен. Стройте мельницы, маслозаводы, стройте всё прочее и продавайте за границу продукт, а не сырье».
Отдельно Императору задавали обеспокоенные вопросы относительно сообщения о том, что Россия заключила соглашение с США на закупку почти половины урожая их фермеров. Звучали опасения о том, что выброс на российский рынок такого количества американского зерна просто обрушит цены настолько, что проще будет зерно сжечь, чем куда-то возить. Но, и тут Государь остался твёрд в своём решении: «Вы сами хотите свободы экспорта зерна. Чем быстрее мы пополним «Закрома Родины», тем быстрее вы такое право получите. Гарантирую, что американское зерно на свободный рынок не попадёт. Именно в виде зерна не попадёт. Вы же можете закупать его у «Закромов Родины» по приемлемым ценам для переработки в муку и прочий хлеб».
Спорить с Императором трудно (если вообще возможно), тем более что осень действительно была скупой на влагу, да так, что среди аграриев и купцов пошли рассуждения о скромных видах на будущий урожай. Потом пришла малоснежная зима и разговоры усилились. В общем, почтенное общество решило обождать и посмотреть, заранее готовясь. На всякий случай. И вот теперь эта газета и речь Императора.
Сейчас-то всё и завертится.
Глава 3. Этюды на фоне надвигающейся грозы
ИМПЕРСКОЕ ЕДИНСТВО РОССИИ И РОМЕИ. РОССИЙСКАЯ ИМПЕРИЯ. БОЛЬШОЙ ВЛАДИВОСТОК. 30 апреля 1921 года.
— Вот ты, товарищ поручик, и прошел марш-бросок. Точнее — пролетел.
Вокруг засмеялись, а Иван Никитин с
