Вуаль. Крыло шестое - Сергей Александрович Соколов
У дверей в зал заседаний, где должна была пройти церемония, мне всё же пришлось остановиться. Помимо военных, которые обступили вход, здесь был ещё и один из распорядителей княжеского собрания. Этого усатого серьёзного дядьку, крепкого телосложения, я видел впервые, но белая повязка на рукаве с жёлтыми полосами говорила о том, что он точно один из работников княжеского собрания.
Ощущение того, что «что-то» пошло не так, посетило меня тогда, когда глаза распорядителя и полутора десятков гвардейцев начали медленно округляться и выползать из орбит.
— Немного опоздал, господа. — С максимально невозмутимым видом я поправил ворот пиджака, скрупулёзно прокручивая в голове причины такой неоднозначной реакции на моё появление. — Распорядитель, не могли бы вы подсказать, где мне расположиться?
— М-Могу. — Промямлил крепкий усач, продолжая смотреть на меня не моргая. — Первый ряд, правая секция… М-да… Глава уважаемого рода Мышкиных князь Ставр и княгиня Эвелина уже там… М-да… Уважаемый князь Станислав, не могу не спросить о вашем внешнем виде. Почему вы зелёный?
Если все те выражения, которые возникли в моей голове за секунду озвучить, то Зося Шевчик рыдая убежала бы плакать в дом культуры, перед этим отдав мне лавровую ветвь мастера крепкого словца.
— У меня ветрянка. — Сквозь зубы произнёс я, делая в голове пометку о том, что в ближайшее время нужно как-нибудь изощрённо наказать Рику.
— Аааа! — Распорядитель многозначительно покивал головой, но потом пошевелив усами, нахмурился. — Не знал, что маги могут болеть ветрянкой. А почему вы не в крапинку?
— Это среднеазиатская ветрянка. Нужно полностью мазаться. Так не вовремя эта хворь со мной приключилась. — Картинно поохав со скорбным видом, мой взгляд пал на дверь. — Но не откладывать из-за этого церемонию на другой день?
— Да-да, уважаемый князь… — Быстро закивал распорядитель, отстранившись от меня на полшага. — Прошу, проходите.
— Распорядитель, а кто награждать меня будет? — решил полюбопытствовать я у усача.
— Это неизвестно. — Покачал головой здоровяк. — Княгиня Аврора Невская сказала, что такая конфиденциальность в целях безопасности должностного лица.
— Понял… — Протянул я, понимая, что награждать меня будет кто-то из приближенных императора, если Аврора находится здесь.
Чтобы поторопить военных и усача «сгореть» с моего пути в ужасе, я демонстративно покашлял, как старый туберкулёзник. Путь моментально был очищен.
Глубокий вдох перед дверью, сделав лицо суровее шпателя, я вошёл в зал, и с важным портретом, чеканя шаг, направившись к первому ряду. Выбора особо не было, ведь чтобы смыть всё это безобразие, требовался специальный растворитель. Остаётся надеяться, что белые полосы «боевого раскраса» успели сойти с лица, после ночных приключений. Они были сделаны обычным косметическим карандашом.
Невозмутимо усевшись в первый ряд, на свободное место между Мэйли и Ставром, порадовался тому, что про туфли я не забыл. Щеголял бы сейчас в угах….
— Сын, можно спросить… — Понизив голос начал говорить Ставр, поглядывая искоса на меня, когда заиграл гимн Российской империи. — Почему ты в таком виде?
— Долго рассказывать, отец. — Со скорбным выражением зелёной мордахи заявил я, не став настаивать на «среднеазиатской ветрянке». — Скажу только, что визит на костюмированный «бал» пошёл не по плану.
— А мне нравится… — Шепнула Мейли, взяв меня за руку. — Ты похож на большой сельдерей.
— Кажется, кто-то не разделяет твоего мнения. — Шепнул я в ответ, поглядывая на затыкающую себе рот обеими руками красную Ермолову, которую вот-вот должно было порвать от смеха.
Мне тоже было смешно, и одновременно печально. Всё потому, что в зале присутствовала пресса. Пробежавшись взглядом, мне удалось насчитать два десятка направленных на меня объективов. Стационарные камеры в самом зале даже в расчёт не принимаю.
— «Двумя ногами в пром-энерголит, Айзек» — Подбодрил я сам себя, повернув голову, чтобы оценить наполняемость зала.
К моему разочарованию, почти все места были заняты. Нет, это не из-за моей всеобъемлющей популярности и всеобщей любви к роду Мышкиных. Я уже успел понять правила этого мира. Причин такого большого количества народу было всего две. Одна объяснялась правилами хорошего тона, которые непонятно кто, и когда задал. Вторая причина более прагматична. Сейчас, когда награждение закончится, весь этот бомонд поделится на кружки по интересам. Одни пойдут точить лясы со столичными гостями, скаля пасти до хруста в висках. Другие начнут договариваться, против кого стоит или не стоит «дружить». Как не печально это признавать, но Фагрис в этом плане гораздо честнее и проще. Вместо множества интриг, кучи бессмысленных договоров, однодневных союзов, можно вспороть обидчика плазморезаком. Кто сильнее, тот и прав — это простая аксиома моего родного мира.
— «Слава атминтису…» — Обрадовался я, когда большая часть объективов камер перестала смотреть в мою сторону, и переключилась на герольда с гербами императорского двора, который появился на трибуне, когда отыграл гимн.
Радость продлилась недолго. Когда герольд начал зачитывать многочисленные титулы того, кто должен сейчас выйти на трибуну, у меня внутри начало всё сжиматься, а по залу начал расходиться тихий гомон перешёптываний.
— «Хуже не придумаешь, ска… Отличился ты, Айзек». — Тут же стало мне понятно, когда в веренице оглашаемых титулов, прозвучали слова «Великий князь». — «А не много ли чести одному мне? Можно было бы как-то скромней, ска… Я не гордый».
Встав вместе со всем залом, чувствуя, как внутри зарождается несвойственное мне чувство неловкости из-за сложившейся ситуации, я преклонил голову вместе со всеми.
— «Ну, блин… У тебя дел что ли других не нашлось? Уверен, что они были!»
Впрочем, было кое-что, что меня радовало. Журналисты напрочь забыли про меня. Сейчас всё их внимание было приковано к появившейся благородной персоне у трибуны.
— Присаживайтесь. Не стойте. — В своей спокойной манере сказал Иоан, обведя взглядом зал княжеского собрания.
— «А что, Айзек? Зелёный цвет будет гармонировать с болотами Магаданской губернии. Местные жабы за своего примут…» — Подумал я, когда взгляд Иоана VII задержался на мне.
Судя потому, что хмурое лицо императора осталось таким же хмурым, как и было, а монарх начал произносить речь, зелёная гамма моего портрета его не впечатлила.
Ощущение угрозы от моего седалищного нерва
