Науа-Ацтек. Книга вторая (СИ) - "RedDetonator"

Освальда это поражало. Хуицилихуитл, взрослый мужик, фактически, из позднего неолита, перед лицом эпидемии почему-то не потерялся и держал город в ежовых рукавицах, а эти индивидуумы из эпохи Высокого Ренессанса подняли лапки кверху и разбежались по домам. Хотя надо понимать, что эпидемия в городе только началась и пока не поздно что-то предпринять.

— Спроси у него, умеет ли он писать письма на русском, — попросил Ос Альваро.

Испанец вернулся к писарю и начал беседу. Освальд прислушался и понял, что это действительно латынь. Мёртвый язык, который своей мёртвой хваткой держит Европу в едином культурном пространстве…

— Говорит, что знает человека, который может написать письмо на русском, — сообщил Альваро.

— Пусть даст адрес или проведёт, — попросил Ос.

— Что такое «адрес»? — не понял его Альваро.

— Ну, где живёт этот человек, — пояснил Ос.

— А, теперь понял, — кивнул Альваро. — Мудрёно говоришь иногда, спешу заметить… Словечки совсем непонятные используешь… «Адрес»… Вроде на кастильском, но как-то не так звучит…

— Не обращай внимания, — махнул рукой Освальд.

Альваро поговорил с писарем, после чего тот встал, обозначил полупоклон Освальду, на что тот кивнул, затем пошёл к выходу.

На улице писарь сказал что-то Альваро, тот кивнул, после чего писарь уверенно пошёл по мостовой на запад.

Спустя минут семь пути они встали у двухэтажного дома с высокой оградой.

— Говорит, что вот здесь живёт господин Пантелей, — перевёл слова писаря Альваро.

Освальд постучал в ворота. Нет ответа.

— Возможно, говорит, уехал господин Пантелей, — вновь перевёл реплику писаря Альваро.

— Так нахрена он нас сюда волок? — недоуменно спросил Освальд. — Эх, думаю, плохая это была затея — пробовать ехать в Россию…

Из-за ограды раздалось старческое брюзжание, а затем реплика на русском, или сильно похожем на него, языке. Интонации были грубоватые. С такими обычно матерятся.

Писарь что-то сказал на русском, или похожем, языке, после чего получил ответную реплику, тоже грубую. И начал переводить.

— Говорит, что платить за письмо будем серебром, бумагу тоже за наш счёт, а если письмо «gosudar» не понравится, то мы этого Пантелея не знаем, — перевёл перевод Альваро.

Это трёхэтажное толмачество жутко надоело Осу, но поделать с этим прямо сейчас было ничего нельзя.

— Скажи, что деньги есть, — вздохнул он.

Писарь минут пять утрясал все вопросы с русским за забором, после чего кивнул на прощанье и ушёл обратно в ратушу.

Пантелей, как оказалось, нормально говорил на латыни, поэтому эта лингвистическая эквилибристика могла быть упрощена, как минимум, на один уровень, но понятно это стало только сейчас.

— Текст какой? — спросил Альваро.

— Диктуй… — Освальд напряг извилины, чтобы родить короткое, но ёмкое сообщение. — Его Величеству… Как там звать их «gosudar»? Ему, короче. Пусть пишет, что из-за океана прибыло посольство верховного правителя Хуицилихуитла IV, лидера и отца нации великого Метцтитланского союза. Прибыло не просто так, а с дарами, а также выгодными деловыми… то есть для переговоров. Пусть также напишет, что у нас чума уже отбушевала, а все члены посольства уже переболели и угрозы не представляют. Вот, собственно, и всё.

Альваро переводил слова Освальда на латынь, а Пантелей записывал сначала в черновике, то есть на выскобленном б/у пергаменте, а затем переписал всё в чистовик — качественную бумагу, потому что с другой к царю письмо даже не поднесут.

— Спроси его, как можно передать письмо, — попросил Ос.

Альваро вступил в диалог с Пантелеем, говорили минуты две, после чего покивали друг другу с пониманием и синхронно посмотрели на Оса.

— Ну? — не понял тот этих телодвижений.

— Говорит, надо стрелой запустить к Ивангороду, — ответил Альваро. — Но могут в ответ пристрелить…

— Надо рисковать, — вздохнул Ос. — Запустим…

//Территория Ливонской конфедерации, г. Нарва, 1 апреля 1522 года//

— Господи, как же всё медленно… — протянул Освальд, не находящий себе места.

Они встали в том же трактире, где подают хорошую птицу, но дерьмовое пиво.

Русские со стороны крепости сообщили, что письмо направлено в Москву, хотя они недовольны, что в них стреляли из лука.

«Отчаянное время — отчаянные меры», — подумал Освальд без сожаления.

До Москвы путь неблизкий, поэтому на бюрократию может уйти целый месяц, но они не скованы временными рамками, но хотелось закончить все дела побыстрее. Если бы всё шло по плану Освальда, то он в одной только Испании проваландался бы год-полтора.

Хуану Безумную надо было бы посадить на трон, для чего пришлось бы нанять небольшую армию, позаботиться о том, чтобы её не скинули хотя бы в первые полгода — работы ожидалось выше крыши…

Но судьба истерически смеётся над осовскими потугами и бросает ему в лицо камни. Но эти камни оказались бриллиантами, так как теперь ему не нужно делать ничего. Даже если они сейчас плюнут на всё и уйдут обратно в Мексику, общая ситуация всё равно будет с жирным знаком плюс.

— Освальдо, они прислали человека, — вбежал в трактир Альваро.

— Наконец-то! — воскликнул Ос и вскочил из-за стола.

Прибежав к мосту, они увидели человека, стоящего на той стороне.

Альваро крикнул ему что-то на латыни, тот ответил на ней же.

Ос решил для себя, что сегодня же приступит к изучению латинского языка. А то стыдоба — живёт почти что в Латинской Америке, а латыни не знает…

Впрочем, в Мексике латынь вообще не нужна, так как там сотни языков и тысячи диалектов, даже науатлем владеют далеко не все. Без усатых проблем хватает…

Поболтав с русским посланником, Альваро с улыбкой повернулся к Осу:

— Голубиной почтой получили письмо из Москвы — нам разрешили проезд!

— Отлично! — обрадованно воскликнул тот. — Сейчас же выезжаем!

//Русское государство, г. Москва, 23 апреля 1522 года//

В пути делать было, решительно, нечего. Они шли пешком, так как на телегу погрузили провиант и разборные палатки. Зимняя одежда была на них, поэтому климат Прибалтики, а затем и России, не оказывал на них существенного влияния.

Нет, холодно было. Погода препаршивейшая, стылая, выбивающая тепло из самих костей, но когда идёшь, вроде нормально.

Ночами стояли лагерем, отогреваясь у костров, а с наступлением утра шли вперёд.

Дороги в Москву были проходимы, что удивило Освальда. Слыхивал он расхожую фразу, дескать, в России дорог нет, есть только направления. В чём-то верно, так как, иногда, дорога по дуге огибала леса, формируя замысловатые маршруты.

Но вот она, наконец, Москва…

— Неплохо тут московиты расстроились, — оценил увиденное Альваро.

— Это что такое вообще, Ос? — подошёл к ним один из отряда охраны.

Он указал рукой на красные стены.

— Это Кремль, Мототл, — ответил Освальд. — Тут живут русские «gosudar».

— Как пирамида верховного правителя? — уточнил воин.

— Ага, что-то вроде того, — кивнул Ос.

— Умеют строить, видно, — с видом знатока оценил сооружение Мототл.

Войдя на территорию Кремля, они прошли к большому зданию, где их уже ждали.

Вероятно, царь или государь не понял, с кем имеет дело, так как никогда не слышал о Мецтитлане, но порядковый номер Хуицилихуитла его впечатлил. Или по каким-то другим причинам, но их приняли почти сразу.

Для начала держали в предбаннике, мариновали перед встречей, всего два часа, что по-божески.

Затем вышел молодой парень и обратился к ним на латыни.

— Говорит, что Василий III, правитель земель и что-то ещё, готов нас принять, — перевёл Альваро.

Их пропустили в тронный зал. Вошёл Освальд, Альваро, а также четыре воина с тяжеленными сундуками.

Знали бы местные разбойники, сколько килограмм золота мимо них проехало в обоссанной крестьянской повозке…

«Я бы на их месте волосы на жопе рвал, узнай такое…» — мысленно усмехнулся Освальд.