Игорь Середенко - Гормон
Не успели артисты выйти на манеж, как вдруг к ним подошли пятеро вооруженных жандармов, старшим, из которых, был сержант, который исполнял временные обязанности начальника жандармерии. В отсутствие начальника сержант решил все взять в свои руки. Он решил арестовать итальянский цирк, вопреки письму офицера СС. Ему уже кое-что удалось в расследовании и сборе сведений. В жандармерии находились арестованные главари разведчиков: Тарасов и Сивцов. Сейчас их пытали, что бы они во всем сознались. Сержант решил действовать быстро, что бы успеть разоблачить диверсантов самому, до приезда начальника. Он прибыл в цирк с четырьмя жандармами, для ареста всей цирковой труппы. Жандармы окружили артистов, которые готовы были выступать на манеже.
— Вы все арестованы! — произнес сержант. — В случае бегства, вы будете расстреляны на месте.
— Что это значит? — спросила Надежда, взволнованным голосом.
— Молчать! — закричал сержант. Он сильно ударил Надежду по лицу так, что она упала на землю.
В этот момент раздался выстрел. Все оглянулись и увидели офицера, который размахивал пистолетом. Офицер был пьян. За его спиной появились еще несколько офицеров и солдат.
— Что здесь, черт возьми, происходит? — спросил офицер. — Мои люди ждут представления. Нам сказали, что его не будет.
Сержанту не хотелось спорить с боевым офицером, но у него был приказ задержать цирковую труппу до прибытия капитана СС.
— Это враги, диверсанты, — произнес сержант.
— Что?! — возмутился офицер. — Пока мы здесь… в тылу… они… — не внятным голосом произнес он.
— Это же итальянский цирк, сержант, — сказал другой офицер.
— Так оно и есть… — произнес, заикаясь от волнения сержант. — Скорей всего, это итальянские коммунисты… а может быть и… — у сержанта появилась отдышка, в силу внезапного спазма голосовых связок.
— Ах, вы мерзавцы! Суки! — воскликнул один из офицеров.
— И вы здесь шпионите, за нашими спинами! — произнес офицер, размахивая пистолетом, словно волшебной палочкой. — Мы их сами расстреляем, сержант.
— Нет, нельзя. У меня… приказ… — сказал сержант заикаясь от волнения, но его никто из офицеров уже не слышал и не слушал. — Что вы делаете… нельзя, у меня приказ…
Офицер вызвал на подмогу солдат из зала. Он приказал вывести всю труппу в отдельное помещение. Жандармы пробовали помешать, но не смогли противостоять закаленным в боях солдатам, к тому же их было мало. Спорить с боевыми офицерами жандармы не рискнули, тем более что те были пьяны. Сержант решил, что если он не сможет повлиять на ситуацию, то по прибытии капитана СС, он сможет всю вину переложить на пьяных офицеров. А пока прибудет капитан, все виновники будут на фронте, а у него в свидетелях будут его люди — жандармы, Которые будут его оправдывать — он ничего не смог сделать, все произошло по вине пьяных офицеров.
Немцы выстроили артистов у стены. На улице шел дождь. Артисты мокрые от дождя в своих цирковых костюмах стояли у стены и готовились к худшему. Офицер приказал выстроить шеренгу солдат напротив циркачей.
— Внимание! — закричал офицер, подняв вверх руку, что бы отдать приказ солдатам о расстреле.
Раздался скрежет затворов. Внезапно он прекратил свои действия по расстрелу.
— Отставить! — приказал офицер.
— Что? Почему?! — возмущенно произнесли другие офицеры.
— У меня возникла другая идея, на счет того, что делать с этими коммунистами, диверсантами, — сказал офицер. — Пусть они выступят перед нашими солдатами, которые ждут выступления. Им завтра в бой идти. А эти пусть погибнут с честью прямо на манеже. Расстрелять мы их всегда успеем.
Офицер вышел вперед и сказал, обращаясь к циркачам.
— У вас есть возможность выступить в последний раз перед непобедимой немецкой армией, и с честью для вас погибнуть. Мы уважаем достойных противников. Поэтому не станем вас расстреливать здесь, как грязных свиней. Что скажите? — произнес офицер.
Пентюхова Вера вышла вперед.
— Я не стану выступать, — заявила она.
— Я тоже, не буду… — сказала Румянцева Надежда. — Если нам и суждено умереть, то…
Артисты начали возмущаться. Офицер, молча, подошел к девушкам и внезапно выстрелил в них с пистолета прямо в голову. Они обе упали на землю в грязь. Брызги крови разлетелись в разные стороны, окрасив красным лужи. Все замолчали.
— Ну, что теперь?! Немецкой армии нельзя перечить. Если вы не станете выступать, то мы вас расстреляем прямо сейчас, — произнес офицер. — Те из вас, чьи выступления понравятся нашим солдатам, возможно, сохранят себе жизнь. Слово офицера.
— Мы не станем выступать, — сказал Снегуров Виталий.
Офицер подошел к Степановой и приставил дуло пистолета к ее голове.
— У вас есть три минуты для подготовки, — сказал офицер. — Через три минуты, если выступление не начнется, умрет она. А затем мы будем каждые три минуты расстреливать одного из вас. Время пошло, — офицер начал спокойно считать секунды, так, чтобы это слышали все. Сердца отважных разведчиков бились еще сильнее, чем звучал голос немецкого офицера.
Выбора у циркачей не было, и они согласились на выступление.
В зале цирка было холодно. Первым на манеж вышел танцор-акробат Мартынюк Игорь. Он танцевал один, без своих погибших коллег. В некоторых движениях он останавливался. Его дыхание от волнения сбилось, и он упал. Солдаты засмеялись. Неожиданно раздался выстрел. Мартынюк упал на манеж и больше не двигался. Пуля попала прямо в голову. Двое солдат утащили его тело с манежа, держа его за ноги. Они вытащили тело за пределы цирка и бросили на улице рядом с цирком.
— Следующий! — кричали солдаты, требуя выступлений циркачей.
На манеже появились итальянцы: Ормани Гастоне и Фереро Адель. Им играла на флейте Мартели Ракель. Гастоне и Адель не боялись выступления под дулами автоматов и пистолетов. Они были готовы встретить смерть. Ненависть к врагу, отвага закрыли их сердца от угнетающего страха и безысходности положения. Преодолев барьер неуверенности, они выступали так, как никогда ранее. Их движения были четкими и синхронными. Неожиданно прозвучал выстрел, и замолкла флейта. Тело Ракель уже начали тащить двое немецких солдат к выходу из цирка. Гастоне стал в полный рост на натянутом канате под самым куполом и неожиданно с дерзким голосом произнес слова.
— Смерть фашизму!!!
Он начал петь гимн гарибальдийцев на итальянском языке. Его поддержала Ракель. Не прошло и 10 секунд, как раздались автоматные очереди и оба артиста умолкли навсегда, тела рухнули вниз на манеж. Их тела так же вытащили наружу.
Пьяные солдаты, возмущенные словами итальянцев, кричали во всю глотку. Наконец, на манеже появились два клоуна и шум солдат поутих. Это были отец и сын Уткины. Уткин Кирилл изображал Чарли Чаплина, показывая вместе со своим сыном смешные трюки. Котелок падал на манеж, Кирилл одевал его, а Степан сзади сбивал. Затем, Степан одел шляпу на голову, а Кирилл хотел забрать ее. Степан снял шляпу, а когда Кирилл отвернулся, вновь одел. Неожиданно прозвучал выстрел и Степан упал, растелившись на манеже. Пуля пробила дырку в шляпе, но голова не была задета. Степан упал от неожиданности, он не был ранен. Он посчитал, что пуля предназначалась ему, а когда понял, что произошло, то поднялся на ноги. В зале раздался громогласный и убийственный для артистов смех. Нервы артистов были на пределе. Лицо Степана было в грязи, так как он упал лицом в землю. Кирилл достал котелок и одел его на Степана, усадив его на стул. Сам Кирилл взял деревянный пистолет и отошел от Степана на три метра, прицелился и произнес слово: «бам». Но, котелок с головы Степана не упал. Степан сказал: «мимо». Раздался смех в зале. Кирилл сказал: «наверное, заело», и начал трясти деревянный пистолет. Вдруг прозвучал выстрел, и Степан упал на манеж вместе со стулом. Стрелявший немец сидел на галерке. Он был пьян. Оглядевшись, он начал смеяться.
— Попал! — закричал пьяный немец.
Однако в зале почти никто не смеялся. Кирилл подбежал к сыну и обнял его. Немцы требовали выступления. Тогда Кирилл схватил табуретку и запустил ее в немцев, сидевших в первых рядах. Табуретка не долетела до цели. Раздались выстрелы с разных сторон, и Кирилл упал на манеж рядом с телом своего сына. Тела обоих клоунов утащили за пределы цирка. Все тела погибших артистов складывали в одну кучу. Двое солдат прикатили тележку запряженную лошадьми и начали погружать тела артистов прямо на нее.
На манеже появилась Степанова Анна. Ее собачки бегали по кругу манежа. Вертелись вокруг ее ног. Кто-то из солдат начал стрелять так, что пули пролетали над головой артистки. Собачки испугались и начали визжать. Анна жестом показала им, что бы они убежали за кулисы. На манеж выбежала большая лохматая собака, запряженная повозкой, на которой сидели голуби. По команде Анны, голуби начали летать по залу, совершая круги, и усаживаться на специальном приспособлении в виде дерева, которое Анна заранее разместила в центре манежа.
