Арсеньев Владимирович - Фройляйн Штирлиц
В самом же конце этих четырёхдневных переговоров, из 2028 года на меня скинули и ещё кое-что. Гитлеру досталась наскоро переплетённая подборка каких-то протоколов допросов. Насколько я успела заметить, там упоминался генерал Людвиг Бек, Штауффенберг и "Вольфшанце". После чего я предположила, что речь идёт о неудачном покушении в 1944 году. Всё-таки по истории у меня пятёрка, кое-что я помню.
А вот для товарища Сталина скинули небольшую книжку светло-серого цвета. Когда я передавала её ему, то успела заметить, что на её обложке выцветшими золотыми буквами было написано: "Материалы XX съезда КПСС"…
Глава 10.
Ну всё, последний опыт на сегодня и буду звонить Поскрёбышеву. Мне тут из будущего целую программу экспериментов скинули. Окно всё исследуем. Чего мы в него только ни пытались совать! Лучше всего проходят монолитные предметы из металла. Всё равно из какого. И неважно, сплав это или чистый материал. Несколько хуже проходит пластик. Проводка пластика через окно чем-то напоминает попытку утопить в воде шарик для игры в пинг-понг. То есть утопить можно достаточно легко, но всё-таки для этого нужно приложить определённые усилия. Ещё хуже пластика проходит дерево. Живое дерево не идёт совершенно. И только что сломанная ветка не лезет. Но та же самая ветка, полежав неделю на полочке в моём кабинете, в окно всё-таки пропихнулась, хоть и с трудом.
Любая жидкость и газ в окно также не лезет. Но вот воду в виде льда передать можно. Сосульки проходят. Возможно, какой-нибудь твёрдый азот тоже прошёл бы, но его мы не сможем передать, так как мне или Петьке обязательно нужно для передачи держаться за предмет голой рукой. А твёрдый азот, зараза, холодный. В руке его точно не удержать.
С таким же примерно усилием, как и дерево, проходят не монолитные, а сборные предметы. Причём они могут быть достаточно сложными и состоящими из множества элементов. Начали мы с простейшего – передали через окно ножницы. Получилось. Дальше стали передавать всё более и более сложные предметы. В конце концов, мне сюда даже считалку передали. Не мою "Белку", но точно такую же. Включила. Она заработала. Пока никто не увидел, быстро вернула её обратно. Не нужно фашистам такие вещи дарить.
Они, правда, всё равно ничего бы с ней сделать не смогли, даже с моей помощью. Там пароль на вход стоял, и я его не знала. Так что максимум, что можно было с этой считалкой сделать – это послушать её писк при включении и полюбоваться на окошко ввода пароля. Да даже если бы её разобрали, толку то? Повторить "Белку" с технологиями 1941 года не смогли бы и немцы.
Ещё мы через окно смогли передать песок. Просто обычный песок. Как? Это Петька придумал, он умный. Он песок насыпал в металлическую банку из-под чая и передал мне эту банку. Получилось. Я стала обладательницей полной песка банки. А вот консервы так не передаются. Собственно, мы это ещё в самый первый вечер выяснили. У меня здесь оказывается пустая банка, а её содержимое – у Петьки на поверхности окна.
Любопытная ситуация с тканями. Мы пока так и не поняли, когда они проходит, а когда нет. Петька в меня своими тапочками кидался, а они имеют фрагменты из ткани. Но Петькина рубашка или мой мундир не проходят. Зато Петька смог сбросить мне сюда мой фиолетовый купальник. Купальник пролез. Да нет же, не собираюсь я купаться. Просто они там пробовали разные материалы, вот Петька заодно и купальник попробовал.
А ещё, что интересно, если сюда пропихнуть обычный электрический провод, то электроэнергию по нему передавать оказывается возможно. Петька мне тут наш трёхметровый удлинитель просунул. И старую настольную лампу, что на антресоли валяется, сколько я себя помню. Она, вроде, ещё в 70-х годах выпущена была. Лампу сунул потому, что местные, немецкие, не подходят под нашу сеть. И лампочка загорелась! Она, правда, как-то неуверенно горела. Яркость у неё всё время хаотично менялась, а минут через пять работы она и вовсе перегорела. Но сам принцип! Можно, значит, передавать электроэнергию. Сейчас с той стороны окна изобретают какой-то не то выпрямитель, не то поглотитель. Короче, чтобы можно было запитать из 2028 года прибор тут у меня без риска этот прибор сжечь.
Живые же организмы вовсе никак не проходят. С Петькиной стороны не проходят. А вот насчёт моей – мы ещё не пробовали. Как раз сейчас и попробуем. Вдруг, получится? Я ещё раз посмотрела на мирно дремлющего в небольшой клетке сирийского хомячка бежевого цвета, а затем быстро подняла вверх свою правую руку.
Нда. Собственно, результат оказался ожидаемым. Я так и думала. Клетка оказалась в мире Петьки, а внезапно разбуженный и лишившийся любимого домика отважный хомяк-исследователь, в облаке капустных и морковных огрызков кубарем скатился по моей поднятой вверх руке, зацепился когтями за воротник мундира, а затем как-то ухитрился просунуться мне за шиворот. И начал там ползать у меня по спине и по животу в поисках выхода.
Я вытряхнула хомяка из мундира (под шкаф убежал; ладно, потом горничная поймает), отряхнула с себя кусочки моркови и капусты и с чувством честно выполненного долга закрыла журнал наблюдений за окном. На сегодня опыты окончены.
Подняв трубку красного телефонного аппарата, попросила соединить меня с Москвой. Пора очередной пароль докладывать. Я каждый день так звоню, подаю сигналы, что всё ещё жива и что войны пока не предвидится. А то мало ли что.
Впрочем, войны уже теперь, пожалуй, можно и не опасаться. Во-первых, дивизии вермахта потихоньку снимаются с позиций и переезжают из Польши во Францию. А, во-вторых, учения. Генералы тут начали играть в войну и… результат оказался поразительным. Я в шоке.
Либо у них тут какие-то формулы неправильные, либо… я не знаю, что там у нас, в нашем варианте, произошло. Как выяснилось, на 22 июня у СССР в западных областях был и количественный и качественный перевес в силах. И товарищ Сталин вполне справедливо считал, что кадровая армия способна сдержать первый удар и дать время на мобилизацию. Каким образом случился такой разгром – загадка.
И ведь нельзя сказать, что внезапность нападения не учитывали. На учениях первую неделю немецкие войска воевали с силой 125%, вторую – 120% и так далее, выходя к паритету с советскими войсками лишь через пять недель боёв. Но немцам это не помогло. Да, поначалу действительно случилось несколько прорывов. Только в Минск немцы так и не вошли. И Белостокского "котла" не случилось. Упорнейшие бои шли у города Волковыск, но немцы его так и не взяли. А когда была окружена и уничтожена сувалкинская группировка фашистов, а наши взяли Люблин, то всем стало ясно, что это – разгром. Тем более что мобилизация в СССР идёт полным ходом и в тылу западного фронта товарищ Жуков поднимает резервный фронт.
Сейчас у них там, на учениях, уже середина сентября и войска Павлова вот-вот войдут в Варшаву. Я думаю, товарищ Павлов радостно потирает лапки и готовится вертеть дырку под новый орден. Только вот, сомневаюсь я, что орден он получит. У товарища Сталина есть о нём кое-какая информация.
Как ни странно, но больше всего от поражения немецкой армии на учениях выиграл Гитлер. Его и без того высокий авторитет поднялся до совершенно невообразимых высот. Ведь это именно он в самый последний момент остановил Германию перед самоубийственным нападением на СССР. Теперь генералы ему просто в рот смотрят. Ведь если бы не он, то Рейх сейчас находился бы в глубокой заднице.
О, наконец-то соединили меня. Как тут связь медленно устанавливают, ужас. Всё люди, руками делают. Никакой механизации. И это ещё у меня элитная правительственная связь. Обычному человеку из Берлина до Москвы дозвониться, минут двадцать, наверное, нужно. Меня-то пять минут соединяли. Ладно, соединили. Я вежливо поздоровалась с Александром Николаевичем и сообщила ему сегодняшний пароль. Всё нормально.
Ну, всё. Пора. Блин, опять эта каторга. Ненавижу. Школа. Да ещё и среда сегодня. Ужасный день. Меня тут учат. Знаете, на что процесс моего обучения больше всего похож? Помните старинный мультфильм "Двенадцать месяцев"? Как там юную королеву учили. Вот, нечто на подобии и у меня тут. Примерно так меня и учат.
Нет, с точными науками всё у меня нормально. Математика-физика-химия идут на "ура". Профессора не нахвалятся, говорят, что хоть сейчас в университет. Школьную программу я освоила в полном объёме. Так же отлично у меня по иностранному языку. По русскому, то есть. Я по-русски ещё даже и получше своего учителя говорю. А вот с грамотностью у меня хреново. Ошибок я многовато пока что ещё делаю. Но самый кошмар – это родная литература.
О, припёрся. Начкар стучит, входит и докладывает, что опять притащился этот старый мухомор. Ладно, зови уж. Всё равно не отвертеться. Здравствуйте, герр Мунк. Да-да, я тоже очень рада. Просто безумно. Такое счастье, увидеться с Вами. Что? Поэтический реализм? Безусловно, крайне интересная тема. Давайте изучим. Я вся внимание.
