Андрей Валентинов - Несущий Свет
Валюженич появился часа через три. Он бросил на стол тетрадку, хлебнул холодного кофе и удовлетворенно проговорил:
– Две кольчуги, ожерелье, ножны и обломки меча. Все – не старше XII-го века. Ну, теперь порядок. Скучали? Шарль, ты что, за «Хронику» взялся?
– Перелистал, – небрежно заметил Карно. – Мы со Степой картинки разглядывали. Ну что, можно ехать?
– Да. Я как бы ненароком спросил – там сейчас пусто. Церковь обследовали года два назад, но лишь сняли план и сфотографировали. Думаю, мой визит не вызовет удивления.
– Если не засветимся, – согласился Карно, вставая. – Поехали, Степан. Как говорится: «Вперед, сыны отчизны милой, мгновенье настанет…»
Косухин вяло, без всякого интереса поплелся вслед за оживленными, решительными археологами. Предстоящая поездка ему почему-то окончательно разонравилась. Книга еще ничего, а вот если Карно вздумает поговорить с какой-нибудь каменной статуей…
…Авто быстро проехало через весь город и помчало по пустынной дороге. Слева и справа виднелись небольшие поля, на которых колосилась невысокая, только начинавшая желтеть озимая пшеница. Затем поля кончились и потянулись пастбища, по которым бродили упитанные бретонские буренки. Земля была неровной, то и дело она горбилась небольшими холмами, там и сям громоздились серые валуны. Все это было под стать безрадостной погоде и поневоле наводило на невеселые мысли.
Впрочем, Карно и Тэд не обращали на природу не малейшего внимания. Вначале Шарль долго язвил Валюженича, обвиняя его в научном эгоизме и нетоварищеском поведении. Вдобавок он ярко нарисовал картину неизбежного путешествия бросивших его приятелей на старой крестьянской подводе, которая всенепременно опрокинула бы их в кювет. Валюженич отшучивался, хотя и вынужден был признать неизбежные преимущества автомобильного транспорта. Затем оба приятеля пустились в рассуждения о святом Иринее, к церкви которого они направлялись, и Карно принялся рассказывать о каком-то Овернском Клирике, написавшем уникальное жизнеописание святого.
Степа всю дорогу молчал и лишь время от времени оглядывался назад. Дорога была пуста, и Косухин постепенно успокоился. Но береженного, как известно, Бог бережет, и Степа на всякий случай вынул револьвер и еще раз проверил оружие.
Наконец, где-то через час, автомобиль нырнул в лес, а затем остановился.
– Здесь, – заметил Валюженич, разглядывая карту. – Где-то рядом с дорогой.
Они посовещались еще с минуту, затем Карно медленно поехал вдоль кромки леса. Внезапно стена высоких деревьев оборвалась.
– Ага, поворот! – обрадовался Шарль. – Ну, рискнем.
Автомобиль свернул на узкую лесную просеку. На этот раз ехали недолго. Деревья поредели, и перед глазами предстала большая поляна, в глубине которой темнел силуэт полуразрушенной церкви. Трава обступила стены и тянулась выше, покрыв рухнувшие своды и давно пустые проемы окон. Возле разбитого купола выросло несколько молодых деревьев.
– Она! – удовлетворенно кивнул Карно. – Романский стиль. Построена в X веке, разрушена коллегами моего прапрадедушки в годы войны с шуанами. Насколько я знаю, здешний священник прятал самого Фротто. Этому негодяю в тот раз удалось уйти, но попа гильотинировали тут же – перед входом.
Валюженич кивнул, хотя думал явно о другом:
– Мы спрячем машину вон за теми деревьями. У нас часа два до темноты… Ну что, мы еще можем отказаться…
– Ставлю на голосование, – Карно обернулся к Степе. – Я – за то, чтобы попытаться. Ты, Степан?
Косухин пожал плечами:
– Раз уж ехали, чердынь-калуга…
– Почти единогласно. Командуй, Тадеуш!
– Йе! – нерешительность Валюженича разом исчезла. – Стив, бери рюкзак, пошли! Шарль, прячь машину и вынь ключ – на всякий случай. Ну, вперед!
Трава доходила до колен. Под ноги то и дело лезли камни, когда-то рухнувшие с церковных стен. Приходилось идти осторожно, рассчитывая каждый шаг. Сзади послышалась ругань: догонявший их Карно оступился и теперь поминал святого Иринея не самыми теплыми словами.
Вход – дверь без створок и несколько ступенек – сохранился, но внутри уже почти ничего не напоминало о храме. Там тоже росла трава, громоздились кучи покрытых мхом камней. Свет, падавший через пустые окна и пробитую крышу, освещал картину полного хаоса и запустения.
– Вот поработали тут! – Карно догнал приятелей и покачал головой, оглядывая то, что было когда-то церковью. – Скульптуры и то разбили! Неудивительно, что здесь никто не бывает.
Стены были действительно пусты. Лишь одинокий ангел, случайно пощаженный временем и людьми, грустно посматривал на пришельцев, выглядывая из невысокой ниши.
Валюженич остановился прямо под куполом и открыл тетрадку, где была начерчена мудреная схема. Несколько минут он осматривался, затем показал что-то Шарлю, тот кивнул, после чего Тэд закрыл тетрадку:
– О'кей, джентльмены. Стена возле алтаря, три шага на запад… Пошли.
Он решительно сунул тетрадку под мышку и направился прямо к груде поросших травой камней. Из рюкзака были извлечены складной метр и компас, после чего Тэд принялся за какие-то сложные измерения.
– Шеф убил бы нас за такую профанацию археологии, – заметил Карно, деловито расчехляя кирки.
– Йе, самому стыдно. Но что поделаешь?
– А как это… ну, по науке копать надо? – осмелился вопросить Степа.
В ответ послышался дружный смех:
– Оу, Стив, рассказать – испугаешься! Ладно, кажется, здесь.
Тэд решительно ткнул ботинком в мощную каменную стену:
– Чуток придется подрыть – полметра, не больше. Кладка сухая, так что пойдет. Ну, начали?
Шарль уже снял свою зеленую куртку и, засучив рукава, держал кирку наперевес. Второй киркой овладел Степа, не желавший оставаться в стороне. Мелькнула мысль выставить пост, но тут же пропала: в этой глуши бояться вроде нечего и некого.
Валюженич руководил. На носу грозно блистали стеклышки очков, а в голосе неожиданно прорезался командирский металл:
– Шарль, покажи Стиву, как надо копать. Это же кирка, а не мотыга! Сначала – яма. Шарль, копай вдоль стены!
– Не учи ученого, – пухлый буржуй Карно, к удивлению Степы, орудовал киркой быстро и красиво. – Тадеуш, а ты уверен, что мы найдем что-нибудь стоящее?
– Конечно не уверен. Но ведь тут нужна система! Сто раз ошибешься, на сто первый – повезет… Стив, не нарывай много земли, ударил раз-другой – и отбрасывай…
Косухин старался. Лопатой он был орудовать мастак, а вот с киркой сталкиваться почти не приходилось. Впрочем, яма углублялась быстро, уже начали проступать засыпанные землей камни кладки – темные от влаги, с проросшими сквозь щели белыми корнями травы. Через некоторое время Валюженич сменил Шарля.
– Тадеуш, мы забыли о главном! – сообщил Карно, с удивлением закуривая и пуская сизые кольца дыма. – Надо было сперва прочесть молитву. Этот Ириней был великим борцом с нечистью, так что можешь представить, сколько ее сюда набежало, когда храм разрушили.
Валюженич только хмыкнул. Яма уже напоминала настоящую могилу. Тэд покачал головой и провел киркой черту, показывая, что выкопанное следует расширить.
– Все вы, американцы, безбожники! – продолжал изгаляться Карно. – Тебе, Тадеуш, с такими мыслями никогда не найти реликвии Артура.
– Ты еще про Грааль скажи, – подзадорил его Валюженич, соскребая киркой налипшую на кладку землю.
– А что? У меня появились по этому поводу неплохие мысли…
Карно затоптал окурок и сменил Степу, который поспешил также достать курево.
– Мужики, а что такое Грааль? – не преминул поинтересоваться он.
В ответ вновь послышался смех:
– Еще один граалист, – хмыкнул Карно. – Грааль – это древняя святыня. Считают, что это то ли чаша с кровью Христа, то ли драгоценный камень. Артур и его рыцари только и занимались тем, что его искали.
– Ты упрощаешь, Шарль, – заметил Валюженич.
– О-ля-ля! Это я упрощаю? Это твои любимые средневековые трубадуры навыдумывали Бог весть что. Во-первых, Грааль не чаша и не камень, а святилище логров. Во-вторых, он не был тайной для всех. Просто путь туда знали лишь посвященные. Там, похоже, был действительно какой-то священный камень…
– О'кей, а в третьих, выбрасывай землю. Все, займемся кладкой…
Теперь кирки били глухо, слышался неприятный скрип – камни поддавались с трудом. Степа попытался прийти на помощь, но археологи дружно его отогнали. Наконец первый камень был выворочен.
– Промазали, – сообщил Карно, ткнув киркой в отверстие. – Там продолжается кладка. Какой берем, слева или справа?
– Справа, – решил Валюженич, и кирки заскрипели снова.
Между тем в разрушенной церкви начало заметно темнеть – майский день клонился к закату. Тени густели, и Степе вдруг стало тревожно. Вспомнилась другая церковь – но не каменная, а деревянная, засыпанная снегом. Там тоже было темно, лишь горели огарки свечей, и такие же черные тени наползали из углов. Косухин поспешил выругать себя за увлечение мистикой и элементарную трусость. В конце концов, это была Франция, и Венцлав со своими оборотнями далеко. А бояться темноты для красного командира попросту стыдно.
