Андрей Ходов - Игра на выживание – 3
– Так Колчак мины с кораблей выставлял. А в нынешней ситуации нашему Черноморскому флоту соваться к Босфору…
Спорить с этим Николай Иванович не стал. Ясно ведь, что обратно на базы корабли с такой операции точно не вернутся.
– А почему нельзя было выставить мины на предполагаемом пути следования вражеских эскадр? Вон когда наш Балтийский флот прорывался из Таллина в Кронштадт, то большая часть кораблей и транспортов именно на минах и подорвалась. И выставили их немцы именно с самолетов.
Майор Иванов рассмеялся. – Ну, вы и сказанули! Сравнили тоже мелководный Финский залив и Черное море. Там же совершенно другая гидрография. Черное море очень глубокое, прибрежных отмелей практически и нет. Отойди десяток миль от устья Босфора и глубины сразу за пятьсот метров. А вдоль всего азиатского побережья Турции, где собственно сейчас идет вражеский флот, особенно глубоко. Они там фактически у самого берега могут идти по глубинам в две тысячи метров. Какие там мины "на предполагаемом пути следования"? Таких якорных мин у нас на вооружении нет, а новые донные мины вообще можно ставить только на мелководье. В общем, просто негде на Черном море мины выставлять, кроме как в конкретных гаванях и в тех же Проливах. Там и пытались их ставить: в Босфоре, Констанце, Зондулаке и так далее. Похоже, что не больно это удалось. Видимо вражины протралили фарватеры и сумели таки выйти на глубину. Кстати, минировать наши гавани у противника тоже не больно получилось. Днем их самолеты туда не подпустили, много сбили, а ночью… Часть мин с парашютами отнесло на берег, где они благополучно взорвались, остальные рассеялись по всей акватории. Судя по сводкам, фарватеры пока вполне удается поддерживать в должном состоянии. Благо, что о магнитных и акустических тралах заранее позаботились. Так что думаю и у наших летунов с минированием Проливов аналогичные "успехи": мины ночью покидали абы куда, а то, что попало на фарватеры, фашисты быстро вытралили.
– Хм, – Николай Иванович стушевался, – действительно, про глубины на Черном море я позабыл. Вот тут и становится ясно, для чего Россия вечно рвалась к Проливам. Чтобы вот такого не происходило. Там вражеские флоты удерживать было бы гораздо проще. А сейчас…
– Что толку теперь это обсуждать,- оборвал Николая Ивановича подполковник Горелов. – Давайте ближе к делу.
– Ага, конечно, "ближе к делу", – злорадно подумал Николай Иванович, – а сам намедни уверенно утверждал, что немцы вообще в Черное море не сунутся. Однако же еще как сунулись. Стратег, блин. Правильно все же товарищ Берия по ним проехался. Вояки кабинетные. – Но вслух, наученный горьким опытом, ничего говорить не стал.
– Тут к сводке еще вопросы к нам приложены, – продолжил Горелов, – например, просят еще раз уточнить эффективность применения ядерного оружия по вражеским кораблям. Применительно к данной конкретной ситуации. Что скажете?
– Скажу, что приятно слышать, что у нас еще остались в запасе ядерные заряды.
– А по сути вопроса? – раздраженно поинтересовался подполковник.
– Думаю, что не стоит тратить их таким образом. Можно найти цели и лучше.
– А конкретнее?
– Ну, – Николай Иванович собрался с мыслями, – американцы в пятидесятых годах проводили натурные испытания на атолле Бикини. Нагнали в тамошнюю бухту несколько десятков различных типов старых кораблей, включая линкоры и авианосцы. И проверяли, что с ними будет при воздушных и подводных ядерных взрывах. Насколько я помню: в пределах полукилометра корабли получали фатальные повреждения, в пределах 800-1000 метров – сильные, а в пределах полутора километров – средние. Правда, корабли были без команд, за живучесть их никто не боролся, пожары не тушились. Из этого, как я понимаю, следует, что существенно проредить ядерным ударом идущие в не слишком плотном ордере вражеские эскадры будет трудновато. Надо было раньше удар наносить, еще в Проливах, если, конечно, они там кучно стояли, что тоже не факт. А на переходе… Разряженный строй, корабли на ходу, и пока еще бомба на парашюте опустится. Разве только смертника послать, да и то вряд ли окупится. Правда есть еще ЭМИ, то есть электромагнитный импульс. Вероятно, он способен вывести у противника различную тонкую аппаратуру в гораздо большем радиусе, чем взрывная волна корпуса и надстройки. Но, честно говоря, точных цифр я не помню. Взорванный в верхних слоях атмосферы мощный термоядерный заряд, вроде, портит всю включенную электронику в радиусе чуть ли не пятисот километров. Но это специфический фокус. А тут атомная бомба, мощность ее не так велика, и не в верхних слоях, да и тонкой электроники на современных кораблях не густо… Все это я и раньше неоднократно рассказывал, добавить особенно нечего. В общем, уверенно не скажу но, по-моему, овчинка выделки не стоит. Можете так и отписать руководству.
– Понятно, – резюмировал Горелов, что-то черкнув в своем блокноте. – Получается, что надеяться нам следует только на авиацию и Черноморский флот.
– На флот бы я особых надежд не возлагал, – сразу заметил майор Иванов. – Не по силам ему тягаться с объединенными фашистскими эскадрами на Черном море, нет у нас там столько кораблей. Да и с авиацией не так просто. Враг явно нацелился на наше Закавказье. Видимо под прикрытием корабельных орудий будет высаживать крупные морские десанты, скорее всего в районах Батуми и Поти. Пока корабли противника движутся вдоль занятого их войсками турецкого берега, они наверняка будут хорошо прикрыты истребителями, вдоль побережья хватает их авиабаз. А нашим самолетам из Крыма до ближайшей точки этого берега, то есть до Синопа, минимум шестьсот километров. С Кавказа до Синопа еще дальше. Значит, атаковать придется опять же без истребительного прикрытия, что крайне тяжело. Атаковать придется со стороны моря, неожиданно выскакивать из-за берега не получится, не наш это берег. А корабли противника оборудованы радиолокаторами, наверняка еще их адмиралы вышлют дозоры мористее. Внезапности достичь не удастся, их истребители успеют раньше, только зря угробим ударные самолеты. Самое неприятное, что мы, видимо, потеряли сегодня аэродромы в районе Трапезунда, наверняка именно они и были основной целью воздушного десанта. Если эти аэродромы не удастся отбить, то противник до самой Грузии не попадет в зону эффективного действия наших истребителей. А если враг еще и сумеет воспользоваться этими аэродромами для базирования своих истребителей, то он сумеет прикрыть свои корабли с воздуха даже над Батуми – там всего километров двести.
– То есть ты считаешь, что фашисты смогут фактически без труда высадиться в Грузии и спокойно начать наступление в сторону Баку? И мы можем потерять Закавказье? Потерять нефтепромыслы? – мрачно поинтересовался подполковник.
– Нет, – открестился майор Иванов, – я так не считаю. Просто атаковать их с воздуха лучше тогда, когда они подойдут поближе, когда можно будет задействовать наши истребители, когда им сложнее будет задействовать свои. Наши истребители при этом должны вылетать с аэродромов в Грузии, на короткие дистанции. Трапезунд же надо кровь из носу срочно отбивать, пока их флот туда подойти не успел. Удержать его, потом мы вряд ли удержим, но противник потеряет немало времени.
– Начет наших аэродромов в Закавказье еще бабушка надвое сказала, – заметил Николай Иванович, которого рассуждения майора немало впечатлили. – Думаю, что немцы приложат много сил, чтобы их гарантированно уничтожить. А там не Белоруссия, где самолеты можно базировать на любой ровной поляне, а прятать в ближайшем к ней лесу.
На Кавказе рельеф местности такой, что ровных площадок не так много. Если о запасных аэродромах заранее не побеспокоились, то быстро их не сделать. Сколько там их флоту ходу до Батуми? – Спросил Николай Иванович майора.
– Если у Трапезунда не задержатся, то через двое трое суток будут там. Все зависит от того, какие транспорты они прихватили с собой. Расчет в таких случаях идет по самому медлительному. Но аэродромы на Кавказе имеются, их много готовили, с запасом, хорошо маскировали. Я точно знаю.
– Да уж, наговорили вы тут, – ехидно заметил подполковник Горелов, вытаскивая очередную папиросу. – Где же вы раньше были такие умные? А теперь что делать? Вот вы, – подполковник уставился на Николая Ивановича. – Вы, помнится, говорили, что в битве корабля и самолета обычно побеждает самолет? Так как?
Николай Иванович хмыкнул. – Ну, говорил. Такая же фигня, как "танки с танками не воюют". Однако же воевали и достаточно часто. Недаром энергетику танковых орудий всю войну увеличивать приходилось. Так и здесь. Понятно, что пара десятков торпедоносцев отправит на дно любой линкор. Но это при условии, что данный линкор не имеет прикрытия с воздуха. Если же таковое прикрытие имеется в наличии, то эти торпедоносцы к линкору просто не подпустят. А немцы, как вы слышали, имеют возможность обеспечить это самое воздушное прикрытие, считай по всему маршруту: с береговых баз плюс эти их авианосцы.
