Андрей Валентинов - Бойцы Агасфера (Око силы. Первая трилогия. 1920–1921 годы)
– Инструменты взяли? – поинтересовался Венцлав. – Ну, показывайте дорогу, товарищ Косухин!
Степа не стал переспрашивать и, вздохнув, повел отряд к могиле Ирмана.
– Двое к воротам, – распорядился Венцлав. – Никого не пускать!
Затем легко ткнул валенком в заснеженный надгробный холм:
– Начинайте!..
Инструмента Косухину не досталось, чему он был весьма рад – раскапывать могилы еще не приходилось. Он стал поближе к товарищу Венцлаву и закурил, стараясь не оглядываться на то, что происходит у него за спиной. Как ему казалось, он догадался, в чем дело – в могиле генерала могли быть спрятаны какие-то важные документы. Венцлав не курил и молчал, глядя куда-то в темноту.
– Как у вас с нервами, Степан Иванович? – внезапно спросил он.
– Это… насчет мертвецов?
Степе на мгновенье стало жарко. Мертвецов он боялся с детства.
– Видали мы мертвяков… – наконец, рассудил он. – Всяких.
– Ладно, – кивнул Венцлав и, повернувшись к дружинникам, велел: – Поскорее, товарищи! Мы должны успеть до полуночи.
«Почему до полуночи?» – удивился Степа, но смолчал.
Закаменелая земля поддавалась с трудом, но дружинники были парнями крепкими, к тому же работали, меняясь, в две смены. Вскоре лопата глухо ударилась о крышку гроба.
– Без четверти двенадцать, – Венцлав взглянул на часы. – Вытаскивайте и уходите! Быстрее!
Через несколько минут тяжелый дубовый гроб уже стоял около разрытой могилы. Дружинники, боязливо оглядываясь, заспешили к воротам.
– Ждите в машине, – крикнул им вслед Венцлав и кивнул Косухину. Степа сглотнул внезапно подступившую слюну и подошел ближе.
– Берите лом, – приказал Венцлав. – Крышку долой! Спешите, скоро полночь…
Степа выругал себя за трусость и склонность к мелкобуржуазным предрассудкам и попытался поддеть ломом покрытую бронзовыми украшениями крышку. Дерево не поддавалось. Степа озлился всерьез, ударил ломом, что есть силы и увидел, что между крышкой и нижней частью гроба образовалась щель. Остальное было нетрудным – через пару минут отодранная крышка лежала рядом.
Мороз сохранил покойного – спокойное суровое лицо Ирмана казалось живым.
– Полночь! – голос Венцлава прозвучал неожиданно громко, и Степа вздрогнул. – Степан Иванович, станьте рядом и молчите, что бы не случилось. Молчите и слушайте…
Степа, ничего не понимая, встал поблизости от гроба. Он думал, что товарищ Венцлав собирается обыскать последнее жилище генерала, но Венцлав внезапно простер над гробом руки, плавно провел ими по воздуху и, наконец, замер, держа ладони над лицом мертвеца. Послышались странные слова – Венцлав читал нараспев что-то, напоминающее то ли церковную службу, то ли (что было совсем дико) колыбельную песню. Это продолжалось минуты три, как вдруг Венцлав громко крикнул: «Встань!» – и взмахнул правой рукой.
И тут же Степа почувствовал, что земля начинает уходить из-под ног. Мертвое лицо Ирмана дернулось, задрожали ресницы, и генерал открыл глаза. Но самое страшное лишь начиналось – Венцлав неторопливо двинул рукой, и мертвец начал приподниматься. Минута – и он уже сидел в своем гробу. Белые застывшие губы шевельнулись, и Косухин услышал низкий хриплый голос:
– Зачем… ты звал меня?
– Ответь на вопрос – и я тебя отпущу, – Венцлав наклонился почти к самому лицу мертвеца. – Что такое «Рцы мыслете покой»?
– Это пароль операции «Владимир Мономах», – мертвый голос звучал ровно и без всякого выражения.
– Кто должен руководить ею после твоей смерти?
– Полковник Лебедев. Но дать приказ может лишь Руководитель Проекта…
– Что такое «Владимир Мономах»?
Несколько секунд мертвец молчал. Сжавшийся в комок Степа вдруг заметил, что в глазах Ирмана мелькнуло нечто осмысленное. Через мгновенье он понял, – это была страшная, неведомая живым боль.
«Господи, нельзя же так!» – вдруг подумал Косухин. Он давно уже не поминал Творца, считая себя убежденным атеистом, но этот ужас никак не укладывался в столь родное ему учение Маркса и Энгельса.
– Что ты знаешь о «Владимире Мономахе»? – Венцлав резко ударил мертвеца по лицу.
– Господи! – прошептал Косухин. – Прекрати это, Господи!
И, сам не понимая, что делает, быстро перекрестился.
В ту же секунду глаза мертвого Ирмана широко раскрылись, в них вспыхнул гнев – и над гробом неторопливо поднялись огромные скрюченные руки.
– Назад! – крикнул Венцлав, но мертвец уже схватил его за горло. Мертвый рот раскрылся, послышалось хриплое рычание. Венцлав пытался сбросить вцепившиеся в него ручищи, но мертвый генерал уже вставал, глаза горели красным огнем, черная борода зашевелилась…
– Косухин!.. – прохрипел командир 305-го. Степа опомнился, схватил лом и, зажмурившись, ударил по мертвому лицу Ирмана. Затем ударил еще, и еще – пока наконец не услышал чуть придушенный голос товарища Венцлава:
– Хватит, Степан Иванович… Спасибо.
Тело генерала почти вывалилось из гроба. Лицо, куда пришлись удары лома, уже ничем не напоминало лик человека.
– Позовите тех, – Венцлав кивнул в сторону ворот. – Пусть закопают… Что, хорош, а?
– Они… все так могут? – шепотом поинтересовался Степа.
– К счастью, нет, – коротко рассмеялся товарищ Венцлав. – Как видите, допрос мертвого свидетеля – вещь достаточно опасная. Но кое-что мы все-таки узнали. Как фамилия того полковника, запомнили?
– Лебедев, – тихо проговорил Степа, чувствуя, что видит какой-то жуткий бесконечный сон. – Полковник Лебедев…
Глава 3. Полковник Лебедев
О том, что генерал Ирман мертв, Арцеулов узнал почти сразу, еще на иркутском вокзале, куда доставил его чешский эшелон. Было утро 8 января, по-прежнему светило холодное, подернутое белесой дымкой солнце, а мороз окончательно сорвался с привязи – даже днем ртуть зашкаливала за минус тридцать.
Вокзал, занятый легионерами, был полон беженцев. Чехи пускали отнюдь не каждого, в результате чего в залы ожидания оказались забиты офицерами, генералами и высшими чиновниками министерств; в одном из вагонов удобно устроились несколько министров уже канувшего в вечность правительства Верховного. Публика шумела, осаждала буфеты и вела бесконечные переговоры с командованием легиона о вывозе их из иркутской ловушки. Среди этого Вавилона Ростислав довольно быстро повстречал нескольких сослуживцев, которые познакомили его с бывшим адъютантом Ирмана. Молодой штабс-капитан подробно рассказал Арцеулову о смерти и похоронах генерала. Увы, эти сведения ничем не могли помочь, и Ростислав осведомился о полковнике Лебедеве. Адъютант вспомнил, что такой полковник имел какое-то отношение к авиации и несколько раз бывал у Ирмана, но ни в военном министерстве, ни в Иркутском гарнизоне вроде бы не числился.
Арцеулов понял, что на вокзале ему делать больше нечего. Оставалось дождаться ночи и выбираться в город. Адъютант Ирмана, с которым он поделился этой мыслью, поглядел на Ростислава, как на ненормального, посоветовав хотя бы избавиться от столь приметного черного полушубка. Арцеулов, однако, рассудил, что первый же патруль заберет его в любом случае – хоть в форме черного гусара, хоть в обыкновенной шинели. Приходилось надеяться на ночь, оружие и собственную реакцию.
Куда более сложным был вопрос о маршруте. Помог все тот же адъютант, начертавший на папиросной коробке целый план, дабы Арцеулов сообразил, куда и как добираться. За этим занятием время прошло быстро. Выглянув в окно зала ожидания, Ростислав понял, что короткий зимний день движется к концу. Подойдя к выходу на привокзальную площадь, Арцеулов закурил и стал наблюдать.
Прямо за линией чешского караула толпилась разнообразная штатская публика, большей частью с узлами и чемоданами. Эти были не опасны, но чуть дальше он заметил несколько вооруженных групп, перекрывавших все уходящие от привокзальной площади улицы. Итак, прямой путь был закрыт. Оставалась еще одна возможность – попытаться обойти посты со стороны железнодорожных путей, но там могли стоять свои посты, кроме того, станция надежно охранялась легионерами…
– Проблемы, брат-вояк?
Знакомый чех в зеленой шинели стоял рядом, с доброжелательной усмешкой глядя на Арцеулова.
– Добрый вечер, подпоручик! – Ростислав поневоле обрадовался знакомому лицу. – Извините, не успел поблагодарить…
– Не за что, – весело, хотя и как-то странно улыбнулся чех. – Я ведь твой должник, брат-вояк…
– Должник? Не припомню, – растерялся Арцеулов.
– А это и не важно, – чех извлек откуда-то из кармана странную разноцветную повязку. – Надевай. И не забудь снять погоны.
Ростислав подчинился. Подпоручик внимательно оглядел его, велел снять кокарду и наконец кивнул:
