Виктор Тюрин - Ангел с железными крыльями
Прикрытие для визита нашлось быстро: молодой писатель — любитель, загоревшийся желанием написать научно — фантастический роман о будущем России. Сказано — сделано. Спустя полчаса я уже подошел к дому, где проживал Иконников Антон Павлович, профессор словесности Петербургского университета. Не раздумывая, позвонил. Дверь мне открыла уже пожилая женщина с мягкими чертами лица и добрыми глазами, в темно — синем платье, поверх которого был надет белый кружевной передник.
— Что вам угодно, сударь?
— У меня разговор к господину профессору.
— Как вас представить?
— Мошанский Сергей Александрович. Литератор.
Посторонившись, она сделала приглашающий жест рукой. Я прошел, снял пальто, потом отдал его вместе со шляпой прислуге. Она повесила мои вещи на вешалку, стоящую у самой двери, потом сказала: — Подождите немного, я предупрежу хозяина.
Спустя несколько минут она вернулась и сказала: — Следуйте за мной, пожалуйста. Антон Павлович примет вас в своем кабинете.
Не успели мы пройти через зал, как распахнулась дверь одной из смежных комнат и в коридор выбежала девушка с веселым криком: — Павловна! Я….
Тут она увидела меня и замолчала.
— Вы?!
Передо мной стояла та красивая девушка, с которой я так неудачно пытался завести знакомство на балу. Наша встреча стала неожиданностью для нас обоих.
— Я.
— Как вы смели сюда явиться?!
— Только потому, что понятия не имел о том, что вы здесь живете!
Мою прямоту, естественно, не только не оценили, а, наоборот, приняли за оскорбление. Если у девушки от такой наглости не хватило слов, то горничная не замедлила заступиться за свою хозяйку: — Сударь! Оскорблять хозяйку в ее доме — это просто верх неприличия!
Наш разговор на повышенных тонах привлек внимание хозяина квартиры. Открылась дверь и на пороге появилась осанистая с приличным брюшком фигура мужчины. Густые, с проседью волосы, породистое лицо с аккуратно подстриженной бородкой, близорукие глаза за стеклами пенсне. Он сначала внимательно оглядел нас всех, а затем негромко спросил: — Что здесь собственно происходит?
"Не я скандал поднял — не мне объяснять".
Определив сам себе позицию поведения, я демонстративно промолчал. Девушка метнула в меня гневный взгляд, затем повернула голову к профессору.
— Дядюшка, помните, я вам говорила про благотворительный бал? — тот величаво и благосклонно кивнул головой в знак согласия. — Так это он!
— Он? Кто он?!
— Я же вам говорила. Это тот нахал! Он еще Андрею Валентиновичу тогда челюсть сломал!
Профессор с минуту внимательно смотрел на меня, а потом неожиданно сказал: — А так и не скажешь. С виду вполне приличный молодой человек. Вы действительно литератор или…?
Тут он сделал паузу, что дать мне объясниться, но рта мне не дала открыть девушка: — Дядюшка! Как вы можете разговаривать с ним?! Он, он….
— Погоди, Машенька. Может молодой человек пришел извиниться перед тобой под предлогом визита ко мне?
— Нет! Он сам только что об этом заявил!
Я так и не успел воспользоваться невольной подсказкой профессора, как раздался громкий, хорошо поставленный, преподавательский голос: — Милостивый сударь! Вы прямо сейчас должны покинуть мой дом! Степанида Павловна, проводите нежеланного гостя к двери!
Надев пальто и шляпу в передней, я уже был готов перешагнуть порог, как чуть не наткнулся на паренька, тянущегося к звонку. Сначала он замер, вытаращив на меня испуганные глаза, и только спустя несколько секунд сообразил, что перегораживает мне дорогу. Отскочив в сторону, он уже был готов сбежать, как в самый последний момент его остановил громкий окрик Павловны: — Митька! Ты пошто пришел?!
Тот замер на месте. Сделав вид, что не узнал воришку, пройдя мимо него, я пошел по улице. Сделав несколько шагов, я успел услышать его ответ:
— Так это…. Степан Митрич просил передать рисунок книжного шкафа с поправками. Как господин Иконников заказывали.
— Так чего стоишь, идол! Входи быстрей!
"Так он ученик столяра! Теперь понятно, почему его подельник в трактире назвал: деревянная душа. Вот кто навел воров на коллекцию…. Так что, профессор? Похоже, наш разговор будет иметь продолжение".
Перейдя улицу, я огляделся по сторонам лениво и вальяжно, с таким видом, словно решал, куда пойти молодому человеку, вышедшему на прогулку. Но так должно было казаться посторонним людям, а на самом деле я искал укромное местечко, чтобы иметь возможность наблюдать за дверью профессорской квартиры. Короткий обзор улицы сразу выделил пункт наблюдения — проходную арку между домами. Долго мне ждать не пришлось, Митька спустя короткое время вышел из дверей профессорской квартиры. С минуту он стоял, крутя головой по сторонам, пытаясь понять, следят за ним или нет, потом резко повернулся влево и торопливо, с оглядкой, зашагал по улице. Отпустив его на приличное расстояние, я последовал за ним, только другой стороной улицы, прячась за спинами прохожих. Настроившись на дальний путь, ведущий на городскую окраину, именно там по моим понятиям должна находиться воровская хаза, я вдруг неожиданно увидел, что ученик плотника остановился у распахнутых ворот одного из доходных домов. Кинув пару взглядов по сторонам, он нырнул во двор и быстрыми шагами направился к… поленнице, сложенной под навесом у стоявшего в глубине двора флигеля. Наблюдая за ним, я был вынужден пересечь улицу и остановиться за створкой полуоткрытых ворот. Было видно, как он идет к флигелю, но, не доходя до него, оглянулся, после чего метнулся за поленницу дров, стоявшей под навесом во дворе, где и затаился.
"Ишь ты, умник! Наблюдательный пост себе устроил. А мне теперь что делать? — не успел я озадачить себя подобной мыслью, как во дворе появились новые действующие лица, появившиеся, судя по направлению пьяных голосов, со стороны полуподвала. Щель не давала полного обзора двора, поэтому в поле моего зрения только через минуту попали двое слегка покачивающихся мужчин, которые, судя по всему, тоже направлялись к поленнице. Один из них был дворником, второй, похоже, жильцом этого дома. Сделать такой вывод помогла его фраза, с которой он обратился к своему собутыльнику: — Степаныч, веришь? Заела меня, моя змеюка. Жизни никакой нету. Вот и бутылку, от нее, в поленнице спрятал.
Подойдя к штабелю дров, оба пьяницы только успели за него сунуться, как сразу раздались крики: — Ирод! Вор! Украсть хотел! Сейчас ты у нас получишь!
Но стоило им вытащить мальчишку из‑за штабеля, как тот вырвался и опрометью кинулся к флигелю. Подбежав, заколотил в дверь, крича: — Дядька, пустите! Это я, Митька!
Узнав, где прячутся воры, я вышел из‑за ворот и быстро зашагал прямо к флигелю. По пути угомонив пьяниц затрещинами, я уже собрался схватить ученика столяра, который сейчас вжимаясь спиной в дверь, смотрел на меня полными ужаса глазами, как вдруг дверь широко распахнулась и подмастерье, потеряв опору, просто ввалился спиной в помещение и упал на мужчину, ставшего на пороге. Тот сумел устоять на ногах, но уже в следующую секунду после моего удара в челюсть спиной вперед улетел в полумрак. Не теряя времени, схватив за шиворот сидящего на пороге мальчишку, я рывком вкинул его внутрь, затем шагнул следом сам и замер, оглядываясь по сторонам. Давно немытое окно света давало мало, но и его хватило, чтобы уловить резкое движение и тусклый отблеск на лезвии ножа. Даже толком не разглядев нападающего, я подхватил за ножку, стоящую в шаге от меня, табуретку и кинул ее в метнувшуюся ко мне фигуру. В результате столкновения головы и моего метательного снаряда, бандита отбросило к печке. Треснувшись об нее затылком, он потерял сознание, тело обмякло и сползло на пол. Из разжатой ладони с глухим стуком упал на пол нож.
Снова огляделся по сторонам, но теперь уже внимательно и цепко. Почти четверть помещения занимала большая печь, остальное место занимал стол, две табуретки и топчан, укрытый грубым солдатским одеялом. На столешнице были разбросаны монеты, а на окне стояла керосиновая лампа, нескольких свечных огарков и моток веревки. Мужик, которого я ударил у двери, ворочаясь на полу, глухо мычал от боли, прижимая руки к лицу.
"Не мешало бы их связать".
Подобранным с пола ножом нарезал изрядные куски бечевки и сначала спутал руки и ноги у потерявшего сознание бандита, в котором я узнал мужика из трактира, затем спеленал его подельника.
— А ты,… Митька, не стесняйся и сядь на пол рядом со своими приятелями. Кстати, вот этот мужик, с кем ты в трактире сидел, он кто?
— Не знаю. Ей богу, добрый барин, не знаю! На кресте поклянусь! Не знаю! — голос мальчишки дрожал, а из глаз струились слезы.
— Верю! А ты кто? — спросил я с разбитым лицом мужика.
Тот зыркнул на меня исподлобья и уставился в пол.
— Похоже, ты мало получил, — при этих словах тот живо поднял на меня глаза. В них сейчас клубился неприкрытый страх. — Добавить?
