Старуха 5 - Квинтус Номен
– Наконец и вы поймете, зачем мне была нужна эта контора в Реутове. Кстати, американцы тоже поймут, а вы готовьте медаль Героя соцтруда нашему главному конструктору. Даже две медали, за собственно ракету и за двигатели к ней.
Скоро сказка сказывается, а дело делается все же постепенно, но тем не менее уже в октябре пятидесятого СССР запустил (правда, только с третьей попытки) искусственный спутник Земли. С помощью сильно доработанной баллистической ракеты товарища Челомея, для которого Вера в сорок седьмом организовала специальное КБ в Реутове. Для запуска спутника ракету пришлось сильно доработать: на нее поставили вторую ступень (сильно укороченную первую, и с одним двигателем вместо четырех), а еще пришлось добавить сразу четыре стартовых ускорителя из серийных твердотопливных ракет, созданных для подводных лодок – но результат оказался сильно позитивным, по крайней мере президент Эйзенхауэр задумался, а так ли уж необходимо и дальше развивать программу создания атомного оружия.
Но спутник оказался лишь символом начала новой, космической эпохи человеческой цивилизации. Ракету долго доводили до ума, в процессе доводки шесть спутников на орбиту подняли. А двенадцатого апреля пятьдесят седьмого года ракета уже товарища Янгеля (с кислородно-керосиновым двигателем, а не с гидрозино-меланжевым, как ракеты Челомея) подняла в космос космический корабль с человеком на борту. Дату Вера специально такую назначила, а из потенциальных (и известных ей) летчиков и выбирать-то некого особо было, так что первооткрывателем космоса стал Георгий Тимофеевич Береговой. В этой истории он Героем Советского Союза не стал (ну не было страшной войны)… то есть до полета в космос не стал…
Самым забавным для Веры стало то, что работая над ракетно-космической программой она была вынуждена к работе привлекать «совсем других людей». То есть не совсем других, но вот товарища Королева, например, она просто не нашла. То есть нашла, однако в этой истории товарищ никакими ракетами вообще не занимался, а работал в железнодорожном КБ над созданием тепловозов… Хорошо еще, что нашлись Челомей и Янгель, так что СССР снова оказался первым в космосе. И оказался там очень надолго – потому что американцы вообще никакими работами в области ракетостроения не занимались. К тому же германские фельдмаршалы очень ответственно отнеслись к выполнению договоренностей по условиям капитуляции, и почти все офицеры СС были физически уничтожены…
Поэтому после постановки на боевое дежурство ракет Челомея ракетостроение стало развиваться без излишней спешки – что, вообще говоря, лишь способствовало его скорейшему развитию. А еще этому развитию помогало и то, что всей отраслью руководила Вера, не допускавшая никаких внутренних склок между конструкторами. А ракетостроении она разбиралась прекрасно, ведь Вера Андреевна несколько раз успела полюбоваться на выставленную на ВДНХ Р-7 – но в конструкторскую работу она даже и вникать не пыталась, а просто следила за тем, чтобы никто никому не мешал работать. И поэтому на орбите уже в начале шестьдесят первого начали появляться «долговременные станции» серии «Алмаз»: название серии «снова» предложил Владимир Николаевич. Только станции были не совсем «такие» (а точнее, совсем не такие), массой чуть меньше десяти тонн – зато можно было несколько таких модулей состыковывать и получать более крупную станцию, способную обеспечить выполнение большего числа разных исследований. Включая, безусловно, исследование земной поверхности, особенно поверхности Северной Америки…
Николай Семенович Патоличев, которого Иосиф Виссарионович прозвал «главным пахарем революции», сменил товарища Сталина на посту Генсека партии в пятьдесят восьмом: Сталин подал в отставку в день своего восьмидесятилетия. Но оставшиеся ему четырнадцать лет официально считался его советником.
А Вера вышла на пенсию в шестьдесят восьмом – когда ей «по документам» исполнилось шестьдесят. Сосед, об этом узнав, заметил:
– Вот теперь я понял, зачем ты себе годы прибавила: ты еще тогда затеяла на пенсию на пару лет раньше выйти и сидеть на шее трудового народа. Тебе что, на самом деле больше работать не хочется?
– Хочется, но от всей руководящей работы меня уже тошнит. Я все понимаю, кто-то должен и ассенизатором поработать, чтобы все в дерьме не утонули – но я дерьма уже достаточно нахлебалась, пусть молодые этим занимаются. А ведь вроде и люди вокруг хорошие, и работа интересная – но даже на кафедре и то такие склоки возникают, а мне приходится их разруливать… надоело!
– И чем теперь заниматься будешь? Цветочки в Пирогово выращивать?
– Нет. Я вас вот о чем попрошу… что-то не по-людски получается: муж у меня был Андреев, а я – совсем нет. Вы мне так тихонько, без особой огласки, документики на имя Веры Андреевой выправите, хотя бы в память о Вите, и… знаете что? В Подлипках мне квартирку подберите, без выпендрежа, но все же приличную. Есть у меня одна мысль… а стране от нее точно хуже не будет.
Двадцатого апреля семидесятого года в кабинет к завучу школы номер восемь вошла высокая пожилая женщина. И остановилась на пороге, не отвечая даже на вопрос «вы кто и что вам тут нужно». История иногда выкидывает забавных коленца: завучем в школе оказалась знакомая вере Андреевне по «прошлой жизни» Ида Самсоновна.
– Эй, что с вами? Вам плохо?
– Нет, мне хорошо. Извините, мне просто показалось, что я =с вами коглда-то давно встречалась. А пришла я вот по какому поводу: мне сказали, что у вас учительница химии в декрет уходит…
– Уже ушла.
– Прекрасно. То есть понятно, а я как раз преподаватель химии. На пенсии, но сил еще хватает. И если вы решите, что я вам подойду…
– Фууу… конечно подойдете, а если у вас и опыт преподавательский есть… документы у вас с собой? Идемте к директору, его тоже порадуем. Извините, в как к вам обращаться?
– Фамилия моя Андреева,
