Позвони мне - Борис Михайлович Дмитриев
Костину маму величали Эльвира Викторовна. Обратите внимание, девочку, родившуюся в гремучие двадцатые, когда выбор для многих сурово колебался между Клавой и Октябриной, нарекли чудесным именем Эля. Этим благородным актом сразу же был очерчен непреступный рубеж между подлинным женским достоинством и совковой быдлятиной. Костина мама удивительно красиво готовила и подавала чай, курила очень дорогие папиросы, одевала роскошные шёлковые халаты, распространяя за собой по квартире тончайшие ароматы дамских духов в сочетании с лёгким табачным дурнопьяном. Эта женщина не могла не волновать любого мужчину загадочностью, тайной своей неприступности и очень глубоко затаившейся лукавинкой, вплоть до готовности очертя голову ринуться в самую авантюрную житейскую ситуацию, с одним лишь непременным условием – только без подлости, только без хамства.
Должен сказать, что в моей жизни нередко встречались удивительно красивые люди, о которых я просто не имею права забывать. Обо всех, к сожалению, в этой книге не вспомнишь, но так, навскидку, с превеликим удовольствием поведаю о знаменитом футбольном тренере луганской «Зари», Пестове Евгении Владимировиче.
Мне в годы андроповского чертополоха пришлось устроиться на работу дежурным слесарем в плавательный бассейн «Юность», общества «Трудовые резервы». Между прочим, когда я впервые увидел ворвавшихся в душевое помещение, как стая диких мустангов, мальчиков из ПТУ, с очень убедительными половыми аргументами, стало понятно, что будущего у страны победившего социализма не существует.
Однажды на подходе к плавательному бассейну меня подозвал к себе Евгений Владимирович, в то время руководитель всего спортивного комплекса «Трудовые резервы». Он вполне обыденно, без всякого пафоса, сообщил, что в прошлый выходной в бассейн приходили люди из органов, которые дотошно интересовались моей персоной. В довершение, эти ретивые парни удалили дежурных сотрудников с территории бассейна и чем-то долго там занимались. Скорее всего, по мнению Евгения Владимировича, ставили прослушку.
Я, конечно же, выразил глубокое недоумение, хотя доподлинно знал, что нахожусь под постоянным наблюдением. И, естественно, принёс слова искренней благодарности.
И вот представьте. Мы были далеко не близкими людьми, как это обыкновенно случается между директором и рядовым слесарем. У нас не было никаких личных отношений. Фактически, Евгений Владимирович рисковал из-за меня всем своим благополучием. И не только своим, поскольку в бассейне работала дежурным доктором его прекрасная супруга. Проведай каким-либо образом чекисты о его поступке, вся жизнь семьи Пестовых покатилась бы кувырком.
Что здесь можно сказать? Во-первых, поступок Евгения Владимировича – это суровый приговор для всей Советской власти. А во-вторых – это указующий перст на огромные нравственные силы нашего народа. Я бесконечно счастлив, что повстречал на своем пути такого прекрасного человека и что у меня появилась возможность познакомить вас с безупречно светлым образом бывшего наставника футболистов луганской «Зари».
Я, разумеется, рассказал вам о моих старых друзьях не без тайного умысла, так сказать, для контраста, потому что имею намерение посплетничать о нынешних временах, о сегодняшних наших соотечественниках. Лично для меня очень показательным для характеристики нравственного состояния киевского общества оказался так называемый «кассетный скандал» вокруг фекалий ясновельможного пана Кучмы. Много чего обнаружилось в результате этой странной кампании, разные люди нашли в ней ответы на свои собственные вопросы.
Никого не оставила равнодушным история с Гией Гонгадзе. Что тут скажешь? Гия был взрослым, весьма грамотным человеком, хорошо понимающим, в какую грязную борьбу ввязывается на избранном поприще. Хождение за правдой-маткой в те сферы, куда занесло увлёкшегося парня, – дело очень рискованное. К тому же, как любил повторять бывший президент Леонид Данилович, «по велыкому рахунку» сомнительное, на предмет положительных результатов. Наверное, Гия был хорошим человеком, но, как мужчина, как журналист, оказался профнепригоден, ибо проиграл свою борьбу, таковы факты. Комментировать действия властей, в силу их крайней бездарности и гнусности, для меня не представляется возможным.
Когда я впервые прочитал стенографию записей пана Мельниченко из-под светлейшего пана Кучмы, меня, например, больше всего поразило обилие ненормативной лексики в словарном запасе президента европейской страны. Не хочу прослыть ханжой, я вовсе не отношусь к людям, не умеющим крепко выразиться, но сквернословия Леонида Даниловича выглядели как-то уж очень подзаборно. Так матерятся люди крайне ничтожные, что-то абсолютно убогое читалось в этой брани. Фактически, все диалоги в кабинете президента построены на матерных словах, в самом дешёвом, низменном воплощении, от которого просто вянут уши.
А теперь припомните, слышали ли вы от кого-либо в нашей шляхетной стране, включая самых надутых небожителей, будь то академиков, писателей, народных артистов, а то и просто депутатов или министров, слова возмущения по этому хамскому поводу? Оскорбился ли кто-либо из них публично? Подверг ли кто-нибудь сомнению подлинность записей с точки зрения недопустимости их отвратительной лексики? Как справедливо говорил один мой знакомый, «А лупу вам синюю, синюю». Потому что рыбак рыбака чует издалека, стало быть, наш президент – и баста. А вот если бы, упаси господи, на плёнке пана Мельниченко обнаружилась какая-нибудь французская или латинская речь, да ещё с цитатами из Гегеля или Канта, тогда началось бы вавилонское столпотворение и наша карикатурная элита воистину потеряла бы голову. Это все равно как Лаврентия Берия взять да и нарядить в костюм Дюймовочки.
Если гражданское общество не желает, не умеет адекватно реагировать на паскудства, творимые в самых высоких его присутствиях, то дела у такого общества совсем плохи – это моё единственное личное наблюдение в связи с трескучим кассетным скандалом. Когда бы в президентском кресле волею судеб оказался один из моих вышеупомянутых товарищей, убеждён: на иных языках, иные проблемы обсуждались бы в кабинете главы государства.
Между прочим, Леонид Данилович, в бытность свою будучи секретарём парткома на «Южмаше», сподобился получить много стоящую Ленинскую премию именно как инженер-ракетостроитель. Не случайно молва утверждает, что основные премудрости передового ракетостроения тайно зашифрованы в манифесте коммунистической партии. До чего же парадоксальный человек, этот незаменимый член ЦК КПУ.
Потом будет в его роскошной биографии парадоксальный Гия Гонгадзе – он же талантливый журналист и «всадник без головы». Будет парадоксальный министр внутренних дел – он же преданный соратник и загадочный самострел с двумя пулевыми дырками в башке. Много чего ещё, весьма и весьма парадоксального, случится в жизни наследника великих ленинских идей. Не исключаю, что в гостиной одного из самых фешенебельных особняков Великобритании красуется огромный портрет Карла Маркса. Ведь этот особняк принадлежит не
