Кирилл Еськов - Америkа (reload game)
– Да разве нынешний их президент – потомок Меншикова?
– Понадобится – переизберут, ради такого случая, и из Меншиковых, – пожал плечами министр иностранных дел. – У них там, конечно, выборное правление, но, слава Богу, не «один человек – один голос».
– Позвольте, но ведь с русской стороны – допустим на секундочку весь этот абсурд! – у нас имеется лишь наследник престола Александр Александрович. Тогда что же, выходит, что их президентом, из Меншиковых, будет – барышня?!
– А почему бы и нет? – смешок министра юстиции еще более напоминал скрип, чем его обычная речь. – У них ведь там – раздельное наследование…
Теперь уже сомнений не оставалось: министр колоний вновь икнул, на этот раз вполне отчетливо.
– Господи, да «раздельное наследование»-то тут при чем?
– При том, – и министр юстиции глянул на вопрошающего как на половозрелого отрока, продолжающего интересоваться «привычками и непривычками» Деда-Мороза, – что женщин признают за людей вовсе не в тех культурах, где им целуют ручки и поют серенады, а там, где законодательно закреплено раздельное наследование детьми и вдовой: средневековая Скандинавия, Шотландия (но не Англия!) и, между прочим, допетровская Русь с тамошней «вдовьей долей». Собственно, единственная свобода, которую получила от Петровских реформ русская женщина – это свобода неупорядоченных сексуальных связей; заплатив за нее былой финансовой и хозяйственной самостоятельностью… Но это всё так, к слову. В Калифорнии-то у них с этим делом – полный порядок, так что женщина-президент будет там смотреться вполне органично.
– Да вы… да вы все просто… на каком свете вы пребываете, господа?! – прорвало наконец всерьез министра колоний. – Тут прямая измена с мятежом, а вы тем временем, на полном серьезе, обсуждаете все эти «личные унии» и бабье президентство!..
– Ну, пока что никакого мятежа как раз нет и в помине, – мягко откликнулся министр иностранных дел, не без удивления ощутив в сгустившейся атмосфере совещания некие флюиды сочувствия. – Напротив того, они ведь всеми силами консервируют статус-кво и всячески демонстрируют свою лояльность – если и не Российскому государству, то хотя бы Российскому императорскому Дому; последние выплаты налогов казне и дивидендов «компаньеро Императору» прошли, как я понимаю, в обычном режиме? – («Да, день в день и копейка в копейку», – кивнул со своего места министр финансов.) – Но вот если вам вздумается публично обозвать их «мятежниками», ваше высокопревосходительство, – тут он адресовался уже напрямую к министру колоний, – вы просто-напросто не оставите им иного выхода, кроме как встать в позу: «Ну, это еще надо разобраться – кто тут мятежник, а кто лоялист!»
– Как так?
– Да очень просто: рассудят там, у себя, по-новому, что права Новосибирского «наследника» смотрятся-де всё ж таки поубедительней, да и провозгласят своим «компаньеро Императором» – того! Их торгашеского цинизма вполне достанет на то, чтобы назначить наследником российского Престола вообще кого угодно – «был бы человек хороший»; ну и учинится у них там торговая республика с декоративным конституционным монархом – по аглицкому образцу.
– Ну, это мы еще поглядим, какие-такие республики где учинятся! Господин обер-прокурор, как там – насчет отлучения и анафемы изменникам?!
– А-аа… Э-ээ… – обер-прокурор, похоже, предметно обдумывал: а не дезертировать ли, от такой чести, в Соловки – пока не поздно?
– Из великого множества глупостей, что мы натворили за последнее время с Русской Америкой, – любезно перетолмачил министр иностранных дел, – Господь уберегал нас доселе хотя бы от того, чтобы лезть в дела Единоверческой церкви. Поймите: православная Церковь – это сейчас вообще единственная, по серьезному счету, ниточка, связывающая Колонию с Метрополией! Если тянуть за нее медленно и осторожно – кое-какое сближение произойдет, не сейчас – так в будущем. Если же резко дернуть – на манер того, что предлагаете вы, ваше высокопревосходительство, – точно оборвется, и это станет катастрофой почище всего предыдущего.
– С чего это?!
– Да с того, непреклонный вы наш, – утратил наконец свою дипломатическую выдержку шеф МИДа, – что они, в силу своего помянутого уже тут торгашеского цинизма, могут запросто переметнуться под омофор хоть Константинопольского, хоть Иерусалимского патриархов – которые оба-два Российское государство, с вашим ненаглядным Синодом, терпеть не могут! Или пуще того – восстановят там у себя Патриаршество, и вся недолга! Вы хоть вообразить себе можете, ваше высокопревосходительство, что это будет за гремучая смесь: «законный наследник» галлова победителя Александра Благословенного плюс собственный патриарх? Не для них там – а для нас тут?!
– Что-то я в толк не возьму, ваше высокопревосходительство: вы сами-то – кому служите? Российской империи или калифорнийским мятежникам? – обвиняющий перст министра колоний был нацелен в грудь министра иностранных дел на манер орудия главного калибра.
«Бог ты мой, откуда их только набирают в это чертово министерство? Второй, вроде, получше был: бывший боевой офицер, с понятием все же человек – и вот вам опять… Истинно сказано:
Если Русь вам дорога»От природы –Не пускайте дуракаВ патриоты!
– Кому я служу, ваше высокопревосходительство? А вы попробуйте-ка, для почину, угадать автора такой вот сентенции, времен американской Войны за независимость: «Я англичанин, но будь я американцем, и высадись в моей стране чужеземные войска, я никогда не сложил бы оружия – никогда! Вам не завоевать Америку». И если вы решили, что это какой-нибудь фрондирующий либерал, чтоб не сказать «национал-предатель», из прибогемных лондонских тусовок – черта с два! Это сказал британский экс-премьер Уильям Питт Старший, военный министр и главный стратег Империи времен Семилетней войны, успешно завоевавший для своей страны Индию и Канаду. А еще он сказал: «Признавать реальность – не значит ее одобрять».
Так вот, реальность нынче такова, что – «Вам не завоевать Калифорнию»! Да, калифорнийцы – очень прагматичные люди, склонные к компромиссам и не склонные к «бунту бессмысленному и беспощадному». Но если вы – да-да, именно вы и вам подобные персоны, ваше высокопревосходительство! – теперь уже обвиняющий перст министра иностранных дел был устремлен на министра колоний, – продолжите гнуть нынешнюю свою линию – они возьмутся-таки за оружие, смею вас уверить! А драться они будут с русской отчаянностью – «Эх, пропадай головушка!» – и с немецкой организованностью; кАк они это умеют – мы все видали уже не раз и не два. А если вы вообразили, будто их там хоть на миг остановит то, что мы тут «тоже русские-православные» – выбросьте это из головы, немедля!
– Ладно, – махнул он наконец рукой, как-то вдруг почувствовав, что обязанности председательствующего всецело перешли к нему. – Кто как, а я – спать, по примеру Его Величества. Мы всё равно до утра ни до чего не дотолкуемся, да и решать тут все равно не нам, а ему... Впрочем, нет! – один процедурный вопрос за нами остался: кому поутру идти с докладом к Государю. И я полагаю, господа, что справедливость требует возложить эту нелегкую, что и говорить, миссию, – тут он позволил себе мелкую, но сладкую месть, адресовав дальнему конца стола самую змеиную из своих улыбок, – на присутствующего здесь, среди нас, автора бессмертного слогана «Нам нужны не великие Америки, а великая Россия»!
--- --- ---
А чтобы понять, сколь мало влияют на Судьбы Мира все эти президенты, императоры, министры и адмиралы – ведь все они, в сущности, лишь массовка, спешно набранная в антрепризу «Мальчик с собакой», начавшуюся в эти дни в заброшенной иезуитской миссии «Вилларика» на берегу Новогамбургского залива, – следует всё же перенестись к самому началу тех событий.
Итак: Мальчик завис между жизнью и смертью (а то и чем-то похуже смерти...), но медленно-медленно соскальзывает в пропасть с этой обледенелой кручи, и пока лишь его собака с должной отчетливостью чует – насколько там уже всё страшно и плохо.
А всё дальнейшее зависит от того, сумеет ли всё же вытащить Мальчика, своими средствами, колдунья Мария-Луиза;
а это зависит от того, сумеет ли сейчас доктор Сейтон снять с нее часть ноши, вытащив, в свой черед, ее зависшего между жизнью и смертью возлюбленного, раненого ротмистра Расторопшина;
а это зависит от того, сумеют ли Ветлугин со своими хранителями, отстреливаясь в пять винтовок, отбиться от обложившей миссию орды тонтон-макутов;
а это зависит от того, дойдет ли молитва падре Игнасио до адресата, который (или, вернее сказать, которая)…
