Неандерталец. Книги 1–2 - Леонид Ангарин

— В семью Гррх и так приходят люди из других семей. Не ты ли храбрый Три Пальца отвел свою сестру с детьми к хромому Эрру, — вмешалась прислушавшаяся к разговору Грака, на руках которой спал ребенок. — А Энзи сказал, что как только мы придем в Восточные земли, каждая семья будет жить так, как она того желает.

— Энзи и Эхекка утверждают, что видели следы у костра, которые оставили несколько темнокожих, если племя из-за Большой реки придет на равнину, то эта зима станет только передышкой до наступления следующей. Одни мы не справимся, — чистый лоб Рэту пересекла морщина.

— Люди не испугаются каких-то там следов, которые видел, а может и не видел Энзи. Для них важно, что в семье сейчас все хорошо, а далеко в будущее они не заглядывают.

— Еще много новых лун появится на небе, прежде чем Эссу отправится в Долгую дорогу. Не будем торопиться, время у нас еще есть, мы примем верное решение, уйти или остаться — подала голос молчавшая до того Эдина.

Эзуми смотрел вслед уходящей семье лесовиков. Они провели ночь на стоянке длинноногих и теперь отправлялись вверх по течению замерзшей реки в каньон семьи Гррх. Эзуми понимал их решение, их было всего четверо мужчин, восемь женщин и полтора десятка детей. Тяжело было бы выжить в Болоте. Но у правобережных длинноногих нет подобных проблем. Наоборот, теперь охотники в поисках добычи стали заходить далеко вглубь равнины, а не жаться к побережью, как это было раньше. Эзуми не устоял перед напором Эхоута, когда дал согласие присоединиться к семье Гррх и уйти в Долгую дорогу, да и кто бы устоял? Когда Эхоут еще не ушел с Эссу редко кто в семье мог отказать ему в осуществлении его авантюр. Только Вичаша мог управиться с ним. Мудрый Вичаша, как жаль, что ты остался прикрывать отход остальных в том узком ущелье, откуда и не вернулся, уж ты бы точно принял правильное решение, которое пошло на пользу семье. Эзуми не хватало его взвешенности и способности видеть на пару шагов вперед. А может и не нужно брать всю ответственность на себя? Не отправиться ли сейчас же вместе с Эшункой на левый берег и узнать, что решила другая, более многочисленная семья длинноногих? А потом сделать точно так же. Эзуми повеселел- в случае чего он снимал с себя часть ответственности, сославшись на общее решение.

Жизнь на стоянке левобережных длинноногих била ключом. На первый взгляд хождения мужчин и женщин туда-сюда выглядели хаотичными, но Эзуми знал, что каждый из них выполняет часть общей работы. В этом они чем-то походили на семью Гррх, только вместо «школы» был «детсад», где за юными отпрысками по очереди приглядывали крепкие мужчины. Вот и сейчас, несколько охотников наблюдали, как визжащие дети кидают друг в друга снежки или скатываются с крутого берега на лед замерзшей реки. Женщины, которые летом собирали коренья и ягоды, а затем распределяли еду по землянкам, сейчас занимались своим хозяйством. Соседей с противоположного берега, конечно, заметили, но подошли к ним мужчины, только отправив детвору к матерям. Так уж у них было заведено- кто-то да должен всегда за присматривать за младшими.

— Суетятся, не так уж у них все и спокойно, как хотят показать — позлорадствовал Эзуми, прихлебывая из чаши уху из речной рыбы. Не одного его выбили из колеи вести, которые принес с собой беспокойный Эхоут.

— Хорошие горшки взяли вы у семьи Гррх, вкусно рыба получилась, — похвалил он вслух угощенье хозяев. — Но только ли хорошее приходит к нам из их ущелья?

Словно плотину прорвало, помалкивавшие до сих пор левобережные длинноногие заговорили все одновременно. Тема явно стала больным местом для семьи.

— Никуда я не уйду..

— Теперь и Болото стало нашим, когда оттуда ушли лесные жители..

— Зачем тебе Болото, если через одну- две зимы рядом с ним снова появится стоянка темнокожих..

— Уходить надо на Закат, а не Восход…

— Я уйду в Долгую дорогу, в семье Гррх много крепкого оружия и храбрые мужчины..

— Молодые охотники на зверя не прочь отправиться в Долгую дорогу, а вот более зрелые и те, кто ловит рыбу в реке без берегов, опасаются, — подумал Эзуми. — И как они договорятся, если семья разделилась почти пополам? Все-таки должен в семье быть авторитетный охотник, такой как Вичаша, слово которого будет неоспоримым в подобных случаях.

— А что решили вы? — не придя к согласию, мужчины обратились уже к своим гостям.

— А ведь и они ждут того, как поступим мы, — понял Эзуми. Никто не хочет остаться один. Уйдем мы — не останутся на берегу моря и они. И наоборот. Со всей ясностью он понял, что решать судьбу двух семей придется именно ему и момент этот уже наступил. Под тяжестью груза необходимости принять судьбоносное для всех решение у него опустились плечи. Эзуми на мгновение показалось, что где-то за кругом сидящих охотников стоит хмурый Вичаша. Он моргнул и наваждение исчезло. А как бы мудрый поступил на его месте? Эзуми ни разу не видел, чтобы авторитетный охотник что-то советовал с лицом, на котором читалась хотя бы тень сомнения? Неужели седобородый всегда был уверен в себе? Да быть такого не может. Просто свои сомнения он держал при себе. И ему нужно поступить так же.

— Когда Вичаша в «Общем походе» остался в ущелье, чтобы задержать врага и дать нам время дойти до спасительной реки, то перед тем как уйти он сказал мне: «Если я не вернусь, Эзуми, то именно ты должен дать семье понять, что бы я им посоветовал сделать в трудной ситуации».

Эзуми самому нравилось, как полились слова из его рта. Плечи его расправились, он почувствовал уверенность в себе. Эшунка с удивлением на него глядел, не узнавая брата.

— Что бы сказал Вичаша, если бы он сегодня был с нами и попробовал вкусную горячую уху из горшка? Когда Эссу спас меня и Эшунку с его женщиной и детьми в реке без берегов, безбородый поступил так, как должен был сделать каждый из семьи длинноногих. Вичаша отметил это. Когда Эссу предложил отправиться в «Общий поход», то он дал нашим мужчинам крепкие наконечники и ножи из растаявшего камня. Эссу заботился о наших мужчинах так, как должен поступать длинноногий. И Вичаша опять отметил это. На «базаре», где собрались все семьи, Эссу дал нам много горшков, в которых можно варить рыбу, наконечники и ножи из растаявшего камня, обменяв их на шкуры