Юрий Гулин - Сослагательное наклонение

… Майор Хаггинс дочитал рапорт лейтенанта Буткуса и вернул бумагу Морозу.

— У вас есть замечания по рапорту, господин майор?

— Нет, сэр. Господин лейтенант все изложил правильно.

— Вы знали, что сержант Морган нес в вещмешке?

— Правильнее сказать, что я догадывался. Незадолго до этого я в разговоре с сержантом Морганом обмолвился, что сожалею о том, что мы не можем помочь полковнику боеприпасами.

— Вы хороший командир, майор и храбрый воин. Но для того чтобы быть миротворцем этого недостаточно. Я поговорю еще раз с лейтенантом Буткусом, надеюсь, он не будет возражать, если я не дам ход его рапорту. Сержант Морган будет предан трибуналу, но только за халатность. Учитывая его послужной список, серьезного наказания он не понесет… Но, вы, майор, после окончания миссии, подадите рапорт об увольнении из состава МС. Вы согласны?

— Да, сэр. Спасибо и… простите.

— Извинения приняты, майор, вы свободны.

… Следующим перед Максимом предстал вновь Андрис, и вновь положил на стол лист бумаги.

— Я вижу, лейтенант, вы прямо-таки помешаны на эпистолярном жанре. Очередной рапорт?

— Да, сэр.

— И я даже догадываюсь о его содержании. Вы просите уволить вас из состава МС — угадал?

— Да, сэр.

Максим вздохнул и перешел на русский язык:

— Послушай, Андрис, поверь мне, то, что ты сейчас делаешь это скорее юношеский максимализм, чем поступок зрелого мужчины. Ну, скажи честно, разве ты на самом деле хочешь уйти из МС?

— Конечно, нет. — Андрис тоже перешел на русский. — Но разве у меня есть выбор? Особенно после того, как вы дадите ход моему первому рапорту.

— Рапорту? А разве ты подавал какой-то рапорт?

Мороз встал из-за стола, взял оба рапорта, подошел к машинке для уничтожения бумаги и пропустил листы через нее.

… - Так о каком рапорте ты говорил?

— Но у вас будут неприятности.

— Ну, как говорится, «дальше фронта не пошлют, меньше взвода не дадут». А если серьезно, то степень вины, как и степень наказания должны в первую очередь зависеть от последствий. А они, слава богу, ничтожны.

— Благодаря вам.

— Не перебивай старших, это невежливо. И, безусловно, степень наказания должна быть обратно пропорциональна степени раскаяния причастных к преступному деянию. И с этим у нас тоже полный порядок. Все всё поняли и обещали так больше не делать.

— Максим Всеволодович, я не всегда понимаю, когда вы шутите, а когда говорите серьезно.

— Я всегда говорю серьезно, когда не шучу.

Максим посмотрел на лицо Андриса и рассмеялся.

— Ладно, не обижайся. Должен же я иметь хоть какие-то недостатки? Однако продолжим… Кто сказал, что наказания не будет вообще? Сержант наверняка будет осужден, пусть и на небольшой срок, после отбытия которого, будет уволен из рядов МС. Майор обещал уйти из МС добровольно. Куда более?

— А это не отразится на вашей карьере?

— Вот на что мне глубоко и искренне наплевать, так это на карьеру. Главное для меня делать дело, а карьера это так, что-то вроде бонуса к чувству удовлетворения за хорошо сделанную работу… Однако мы заболтались, лейтенант. — перешел Максим на английский. — Если у вас ко мне все, то я вас не задерживаю.

— Да, сэр.

…Вот так и закончилась первая миссия комиссара Мороза. Через неделю после описанных событий генерала Танга вывезли на вертолете в неизвестном направлении, а еще через три дня миссия свернула свою работу, передав госпиталь вновь под охрану местной полиции.

История о боеприпасах, конечно, дошла до руководства ООН, но там приняли версию Мороза и глубже копать не стали. Все участники миссии, кроме сержанта Моргана и майора Хаггинса были поощрены. Сержант был осужден на один год тюрьмы, но, учитывая хорошие характеристики и примерное поведение, вышел на свободу через полгода, после чего был уволен из рядов МС без выходного пособия. Майор, как и обещал, подал рапорт об увольнении, который и был удовлетворен. Андрис получил звание капитана и женился на панне Ядзе. Свадьбу сыграли на родине невесты в Кракове. Одним из почетных гостей на свадьбе был комиссар третьего ранга МС ООН Максим Мороз….

Моя мулатка, мулатка-шоколадка…

Это событие существенным образом изменило жизнь Максима Мороза. Хотя начиналось все, как это часто и бывает в подобных случаях, довольно банально…

… Прием, устроенный МС ООН, был в самом разгаре. Цель приема была проста и благородна: миротворцы хотели привлечь внимание самой широкой общественности самой богатой страны мира к ситуации в зонах ответственности Миротворческих Сил Организации Объединенных Наций. Нет, сами миротворцы ни в чем не нуждались, а вот мирное население… — оно страдало порой от отсутствия самого необходимого: медикаментов, питьевой воды, продуктов питания, одежды и так далее, и тому подобное… И хотя миротворцы оказывали своим подопечным, которые становились таковыми в силу сложившихся обстоятельств, посильную помощь, ее все равно было недостаточно… И вот какому-то специалисту из «Отдела по связям с общественностью» пришла в голову гениальная — как ему самому показалось — идея: провести пиар-компанию под лозунгом «Помоги несчастным». И начало этой компании должен был дать тот самый прием, на котором Мороз сейчас присутствовал. Потом компания должна была перекинуться на экраны телевизоров и страницы газет, но это обстоятельство заботило Максима меньше всего. Он не верил в успех акции в том плане, что сомневался в ее коммерческом успехе. Он резонно полагал, что собранные в конце компании средства, вряд ли перекроют затраты на ее проведение. Но начальство думало иначе. Был отдан приказ: всем сотрудникам, свободным от участия в миротворческих операциях и иных акциях МС ООН, в обязательном порядке присутствовать на приеме и с максимальным усердием развлекать гостей. Именно это, Мороз, будучи человеком, от природы дисциплинированным, сейчас и делал. Ему досталось развлекать некую бизнес-леди, имеющую какое-то там отношение к Масс-Медиа. Более точных сведений о даме, которую ему предстояло курировать, — Максим сам подобрал это определение — комиссар второго ранга МС ООН Мороз не имел, да и не стремился иметь. К чему знать подробности о женщине, рядом с которой предстояло провести один вечер, да и то по принуждению?

Как вы уже, наверное, догадываетесь, мой дорогой читатель, Максим заблуждался насчет мимолетности этого навязанного ему знакомства. Но в том-то и состоит прелесть бытия, что мы чаще всего не можем предугадать, к каким последствиям может привести самое, казалось бы, банальное событие…

Наоми Дуглас — так звали подопечную Мороза — была хороша собой. И хотя ее возраст уже перешёл за отметку в тридцать лет, выглядела она максимум на двадцать пять. Светло-шоколадный оттенок ее бархатистой кожи, а так же характерные черты лица говорили о том, что в ее жилах течет изрядная толика африканской крови. Казалось бы, что с партнершей Морозу повезло. Во всяком случае, об этом говорили завистливые взгляды его менее удачливых коллег, которые они бросали на Наоми. Им самим достались дамы куда как в более зрелом возрасте. Но Мороз — ох уж эта склонность к дисциплине, — повел себя в столь выгодной ситуации как последний идиот. Он сам прекрасно понимал это, но ничего с собой поделать не мог — он ведь был на работе. Нет, он, конечно, не изображал из себя деревянного истукана. Максим был вежлив, предупредителен, регулярно ангажировал партнершу, как только в зале раздавалась танцевальная музыка. Но за всеми этими действиями ощущалась отчужденность, дистанция, которую Максим не мог заставить себя преодолеть. А преодолеть ох как хотелось. Наоми определенно желала более теплых отношений. Она явно давала понять, что благоволит к своему партнеру и желает получить в ответ то же самое. Эта взаимная пытка продолжалась до середины вечера. После того, как прием перевалил экватор, темнокожая красавица, видимо отчаявшись пробить выставленную против нее броню, решила, в качестве компенсации, элементарно напиться. И, надо сказать, рьяно принялась за дело. Но, то ли ввиду позднего старта, то ли благодаря крепости организма, к финалу она пришла все же не в той кондиции, на которую рассчитывала. Нет, она, конечно, была пьяна — даже очень пьяна. Но не в зюзю, стельку или тряпку, как ей самой того хотелось. Поэтому прием она покинула на своих очаровательных, надо сказать, ногах и в мрачном расположении духа. Максим, который должен был сопроводить ее до дома, в отличие от своей партнерши был рад тому обстоятельству, что ему не придется тащить ее на себе. Но когда они покинули такси, высадившее их возле дома, где была квартира Наоми, Мороз понял, что переоценил силы своей спутницы. Ему пришлось почти внести Наоми в лифт. Потом он поддерживал ее, пока она искала в сумочке ключи. Потом подбирал эти ключи с пола, куда она их уронила. Потом отпирал этими ключами дверь и заносил Наоми в прихожую… Нет, как все-таки легко мужчины попадаются на женские уловки… Пока Максим соображал, как ему поступить дальше, Наоми неожиданно обрела способность соблюдать равновесие. Она выпрямилась, закинула руки за шею Максима и прильнула к его губам в страстном поцелуе, на который он — то ли от неожиданности, то ли оттого, что еще не вышел из роли «гостеприимного хозяина» — толком ответить не смог. Судя по всему, такая холодность партнера пришлась даме не по вкусу. Наоми отстранилась от Максима и произнесла раздраженным голосом: