Дмитрий Хван - Зерно жизни

- Серёга, работай по тем всадникам, что я указал, - Сазонов приложил бинокль к глазам.

Когда с лошади упал Кутургай, остальные конники в шоке остолбенели. Вскоре, один за одним свалилось ещё трое и только тогда остальные всадники, нахлёстывая коней, умчались прочь от злого посёлка, что молча убивал тех, кто пошёл против правды. Шилгиней с юношеским восторгом, да с широко открытыми глазами смотрел на результаты использования оружия его ангарских друзей.

- Собирайте раненых, по возможности оказывайте помощь, тяжёлых кончайте, - приказал Сазонов, когда всё уже было кончено.

В посёлке на прицеле держали шестерых смельчаков, оставшихся в живых после залпа и несколько оглушённых амурцев были среди наваленных тел атаковавших. Они и занялись расчисткой вала от трупов, оттаскивая тела в овраг неподалёку от посёлка, чтобы весной их можно было закопать, если звери не растащат их ранее.

- Ну что, страшно было, Тукарчэ? - посмеивался над старым амурцем Сазонов.

Тот лишь ошалело улыбался, да часто кивал:

- Хорошо, хорошо…

- Ну что, достроим стену, да пойдём твои бывшие посёлки к покорности приводить.

- Не мои, а Шилгенея, - отвечал старик.

- Что же, будем его князем делать, да чтобы не хуже Бомбогора был. Так где говоришь Албазы посёлок?

Окрестности Смоленска, конец января 7145 (1637).

- Ляхи, князь! Идут толпою! - немолодой казак со спутанной бородой, подскакал к Бельскому, мерно покачивающемуся в седле и беседовавшему с Щептиным.

- Где видал? - приосанился князь.

- Вона, шляхом идут. Не ховаются, можно атаковать, князь, возьмём их на испуг! - воскликнул казак из разъезда.

- Сколько их? - нетерпеливо спросил Щептин.

- Тыщи под две, не боле, - уверил бородач.

- Приготовиться к атаке! Дмитрий, готовь своих, - Никита, дав коню шенкеля, устремился вдоль растянувшейся колонны своих воинов, призывая тех готовиться к бою.

Стрельцы, собираясь в группы и формируя колонны, потихоньку выдвигались перелеском к шляху. Туда же подтаскивали и пушки, а казаки и витязи, уже спешенные, ожидали своего часа, находясь за стрельцами. Пушки, сняв с подвод, уже снарядили картечью и теперь воинство Бельского замерло в ожидании поляков. Те не заставили себя долго ждать и вскоре появились - колонна усталых ляхов тянулась серой гусеницей по занесённому снегом шляху. Впереди прокладывали путь рейтары и гусары, а за ними тащились жолнежи. Было видно, что никто из них не ожидает нападения московитов здесь, ведь весть о сдаче полякам Мстиславля и Ростиславля пришла в войска, окружившие Смоленск, совсем недавно. Капитан Соколовский, возглавлявший колонну, находился, как и подобает, в самой её голове. Нерадостные мысли роились в голове капитана:

'Нет счастья полякам в борьбе с Московией. И отчего эти проклятые схизматики берут верх?'

- Смотрите, пан Соколовский! Московиты! - взвизгнул поручик, качавшийся в седле слева от капитана.

- Как? Откуда?! - только и успел воскликнуть Соколовский.

Последние его слова заглушил слитный рёв, исходящий из жерл пушек московитов, звучащий словно звериный ор из самой преисподни. Капитана выкинуло из седла прямо в снег лицом, дыханье его сбилось, а по бокам и спине стало разливаться тепло, предательски жидкое и до противного липкое.

'Хребет перебит!' - ужаснулся Ярослав.

Ноги не слушались Соколовского, подняться он не мог, а вместо привычного командного голоса из его глотки раздавался лишь жалкий писк. Часто зазвучали мушкетные выстрелы со стороны леса, среди жолнежей началась паника. Поляки заметались в поисках убежища, где бы их не достала пушечная картечь или пули стрельцов, которые стреляли без остановки, сменяя ряды. Выстрелившие отходили под защиту деревьев, а их место занимали другие. Наконец, поляки, придя в себя, решили атаковать подлых московитов, напавших на них нечестным образом. Собравшись, они по колено в снегу, пошли на приступ, стреляя из мушкетов. Начали падать первые стрельцы, обагряя белый снег горячей кровью. Бельский, скрипя зубами, процедил пушкарю:

- Стреляйте!

- Последнее зелье, князь, - предупредил пушкарь.

- Не жалей!

Последний залп скосил многих врагов, а на растерявшихся на секунду ляхов выскочили доспешные витязи Щептина да казачки с пиками, с гиканьем и свистом тут же пустившие их в дело. Накалывая на пику врага, они оставляли её в нём и выхватывали сабли. Поляки пытались организовать защиту от всадников, но у многих тяжёлые копья лежали на подводах и они просто не успевали до них добежать. Казаки же не желали ждать, пока враг очухается, сразу принявшись отсекать их от обоза, где были и мушкеты и копья. А тут и стрельцы, крепко сжимая бердыши, массой повалили добивать неприятеля. Вскоре всё было кончено, лишь жалкие остатки польского воинства сумели сбежать, устроив драку за лошадей.

- Гляди-ко, князь! - Бельского подозвал один из стрельцов. - Ентот жив ещё, хребет, видать ему перебило картечиной. Вроде воеводой будет, ишь разодет как!

Лежащий на снегу Соколовский с обречённостью и безучастностью смотрел как к нему подошёл московитский воевода и присел рядом на корточки.

- Кто такой будешь, откуда шли?

- Со Смоленска шли…

- А осада что же?

- Ушло войско польское…

- А почему ушли-то? А ну сказывай!

- Пошёл прочь, московит. Дай умереть спокойно, не хочу перед смертью рожу твою видеть, - просипел Соколовский.

Бельский встал и, кивнув казаку, сказал:

- Прикончи беднягу, он всё же христианин.

Конец первой книги

Примечания

1

 'Марш энтузиастов' из к/ф 'Светлый путь' 1940 г .

2

Hазвание датских серебряных копеек с именем короля Христиана IV, чеканившихся в Дании в 20-30-х годах 17 века с согласия Михаила Федоровича по образцу московских копеек для торговли датских купцов в Северо-Западной Руси.