Борис Громов - Терской Фронт
Серьезно они там воюют! Интересно, у Кузьмы его заведение застраховано? Хотя, думаю, он из стоимости трофеев все убытки покроет. Мамелюк, тем временем, кувыркнувшись через плечо, уже собирался было рвануть к воротам, за которыми стояли машины, но, видно, не его сегодня день. Очередь Толиного автомата перечеркнула ему ноги точно по коленям. Я даже добавлять не стал, там и так все ясно: жить, может, и будет, если от болевого шока прямо сейчас не загнется, ходить – нескоро, а вот бегать – уже, наверное, вообще никогда. Стрельба в здании стихла так же внезапно, как и вспыхнула. Зато в наступившей тишине очень хорошо стала слышна плотная перестрелка в стороне рынка, а потом – два взрыва в районе центрального КПП станицы. Твою ж мать! Точно, не ошибся! На помощь ломиться бессмысленно, думаю, и без нас управятся. Опять же, в горячке могут и не признать в темноте. Оно нам надо, от своих же пулю схлопотать? Значит, будем тут разбираться.
– Эй, снаружи, как там у вас? – интересуется изнутри Убивец.
– А у вас? – по-еврейски, вопросом на вопрос, отвечаю я.
– У нас семеро 'холодных'. И трое наших 'трехсотых'.
– Ну, а мы побегайцу уйти не дали, – докладываю я, глядя, как Толя зигзагом метнулся к раненому и, ногой отшвырнув в сторону его автомат и выдернув из кобуры пистолет, принялся вязать ему руки. – Покоцали, но жить будет. Плохо и недолго. Тащи его сюда, Курсант!
Когда напарник за эвакуационную стропу разгрузки подтаскивает к сараю бесчувственного мамелюка, я указываю на распахнутую дверь сарайки:
– Под крышу его затащи и пригляди. Хотя бегун из него сейчас никакой.
Сам же через выбитое окно лезу в зачищенный гранатой гостиничный номер и чуть не наступаю на лежащее между кроватью и стеной тело. Фу, мать твою, хорошо еще не оборонительной его, а то б пришлось бы с потолка кровь отмывать! Но и просто нашпигованный осколками мамелюк выглядел не шибко аппетитно. Да и комнате досталось изрядно. Уборкой и заменой мебели тут явно не обойдешься.
– И как все было? – спрашиваю у подошедшего Кости.
– Не поверишь – они нас по-тихому вырезать тут хотели. У троих – 'кольты' с глушителями, у остальных – ножи. И самое главное, что если б не твое предупреждение, вполне могло бы выгореть, по крайней мере, в мою комнату они дверь вскрыли, я даже не услышал, хотя и не спал. Только на открывшуюся дверь отреагировал, да на тех двоих, что через нее в номер вошли…
– Точно-точно, – подхватывает вытаскивающий из комнаты за ноги труп Коваль. – Мы тоже ничего не слышали. Вроде только что – тишина и благодать, а уже через секунду – раз, и дверь открыта, и этот ухарь с кинжалом к кровати крадется.
– Словом, – похлопывает меня по плечу командир наемников, – если б не ты, тут бы нам всем упитанный полярный зверек и приснился бы. А так, шансов у них, считай, и не было. Они – с холодным оружием и пистолетами, а мы их в двенадцать автоматных стволов разом взяли. И то, видишь, троих наших один черт подранили.
– Серьезно?
– Не то чтобы очень, жить будут, но и царапинами не назвать. Как считаешь, к рынку на выручку комендатурским ехать стоит?
– Думаю, нет. Слышишь, там тихо уже. Значит, сами управились. А по ночной темноте могут и нас за противника принять… Так что – лучше не стоит. А вот что действительно нужно сделать, так это поинтересоваться у последнего нашего гостя, какого хрена им тут нужно было?
– Надеешься, что расскажет?
– Зависит от того, как спрашивать. Вот сейчас и вспомним, что у меня из курса специальной подготовки в голове осталось.
– Что, был в твоей жизни такой курс?
– В моей жизни, Константин Батькович, много чего было. Кое-что и сам бы забыть рад, да только не выходит. Короче, пойду я, инструмент подходящий подберу.
Все необходимое для процедуры, которая официально называется 'экспресс-допрос в полевых условиях с применением подручных средств', а на профессиональном жаргоне просто 'потрошение 'языка'', я отыскал в инструментальном ящике собственного УАЗа, стоящего в углу двора. Затащив захваченного мамелюка в сарай и выгнав Толю на улицу со строжайшим наказом топать к себе в номер и не пытаться лезть сюда, пока сам не выйду, я парой звонких затрещин привел турецкого диверсанта в сознание. Господи, прости и помилуй мя, грешного! Поехали…
Просто удивительно, как много можно узнать у изначально совсем не настроенного на разговор по душам человека при помощи острой крестовой отвертки, плоскогубцев, ножа и метрового куска стальной проволоки. Уже через пятнадцать минут я выяснил все, что хотел, и вышел на улицу, подставив лицо ночной прохладе. Кто б знал, как же это все-таки мерзко, а! Тпру, Зорька! Вот только раскисать не нужно, товарищ прапорщик. Ты ж, мля, не курсистка-бестужевка. В обморок еще хлопнись от переживаний, блин! Некогда тебе!!! Соберись, тряпка!
Толя, несмотря на мой приказ, так никуда и не ушел, а сидел под навесом на той самой лавочке, на которой мы когда-то занятия по минно-подрывному делу проводили и постоянно автоматы чистили.
Увидев меня, он вскакивает и направляется следом.
– Ты его что, того…
– Да на кой хрен он мне сдался, руки марать. Живой. Вот только не знаю, надолго ли. Первую помощь ему оказывать мне некогда. Выживет – его счастье. Нет – собаке собачья смерть.
– Блин, Миша, я, конечно, многое понять могу, но вот так с живым человеком… Он так кричал…
– Толя, – максимально спокойно, стараясь удержать себя в руках, отвечаю я, – запомни, это – не люди. Это враги. И попади ты к ним в руки, тебя ждет то же самое, если не хуже. Уж поверь на слово, что Непримиримые, что турки до пыток большие мастера. Я, блин, даже в самом страшном пьяном бреду не выдумаю того, что у них – в порядке вещей. А тут… Так было надо, понимаешь? Если б мы его по-хорошему допрашивали, то могли бы здорово опоздать. А в нашей ситуации – это смерть. И тебе, и мне, и всем ребятам нашим, и вообще всей Червленной. Понял?
По глазам вижу, что не понял. Ладно, скоро поймет. А пока… На ходу цепляю под локоть отдающего какие-то распоряжения Убивца:
– Костя, Четверть где?
– У телефона, в Комендатуру о наших делах докладывает.
– Отлично, давай бегом с нами.
Когда мы втроем вваливаемся к Кузьме, тот уже собирается опустить телефонную трубку на рычаг.
– Погоди! – останавливаю я его. – С кем говорил?
– С Костылевым…
– Вот и отлично, трубку мне дай.
Трактирщик протягивает мне телефон.
– Алло, Игорь, это Михаил. У меня хреновые новости, очень хреновые…
– Погоди, Миш, – хрипит трубка слегка искаженным голосом Коменданта, – тут Исмагилов рядом. Я громкую связь включу, чтобы и он слышал.
– Хорошо, включай.
– Готово.
– Ну, тогда, господа офицеры, держитесь крепче… Это – ни фига не диверсия. Вернее, диверсия, но не просто так. Их задачей было по-тихому вырезать нас и часть постов охранения на периметре станицы и связать боем Охранную Роту и Дорожную Стражу, не давая им покинуть казармы. Это война, мужики. Это, мать ее, большая война! Поднимайте всех, кто вооружен, объявляйте 'Крепость', 'Кольцо', 'Зарево'[151], не знаю, как у вас сейчас этот план называется. И оповестите остальные Комендатуры и Ханкалу. Нападать будут на всех разом.
В трубке повисает тяжелое молчание.
– Я тебя понял, Миша, – враз севшим голосом хрипит Игорь и бросает трубку.
Я оборачиваюсь и гляжу на вытянувшиеся и побледневшие лица друзей.
– Да, парни, вот такая вот пришла задница. Как там у Гайдара: 'Пришла беда, откуда не ждали'… А даже если и ждали, то, один хрен, как обычно, ни к чему не готовы!
– Ну, не то чтобы совсем ни к чему, – хрустит костяшками пальцев Убивец и, нажав на тангенту рации, командует. – 'Псарня', внимание. 'Вьюга'. Как приняли меня? 'Вьюга'. Общий сбор через пять минут во внутреннем дворе.
Потом посмотрел на меня.
– Ну что, Миша, через пять минут жду тебя и парней твоих во дворе при полном параде, в смысле, по полной боевой.
– Понял, – киваю я и ломлюсь по лестнице к себе.
По дороге забегаю к Руслану.
– Весело у вас тут, – заявляет он мне, едва открыв на мой стук. – И часто у вас тут отношения при помощи гранат выясняют?
– Ха-ха – три раза. А теперь слушай внимательно, – шутить мне некогда, а вот ввести парня в курс дела – просто необходимо. – Не знаю, что ты там решил по поводу моего предложения, но повоевать тебе все равно придется. К нам тут в гости мамелюки забредали. Одного мы живым взяли. Короче, они – всего лишь отмычка. А вслед за ними полезут Непримиримые при поддержке турок.
– Так это что же получается, война?
– Она самая!
И, словно подтверждая мои слова, где-то в направлении Аргуна глухо, но отчетливо загрохотала канонада, а низкие серые облака подсветились красными вспышками взрывов. А буквально через пару секунд протяжно и заунывно завыли висящие на столбах по всей станице репродукторы. Началось…
