Сергей Анисимов - Вариант «Бис»
Второго истребителя он так и не нашел. Он пропал вместе с ЯКом третьего звена, которое было нечетным, и их следы к вечеру так и не отыскались. Значит – все. Так часто бывает. «Пропал без вести в районе города такой-то». И больше ничего. Ни могилы, ни салюта. Может, найдут потом, через много лет, а может, и не найдут совсем.
Выиграть бой все же удалось. Потери составили всего две машины, и один лейтенант пропал без вести, второй выпрыгнул. Николай записал на эскадрилью аж семерых сбитых, но пленки и наземный контроль подтвердили пять: один на него, один добитый ведомым (видели, как он рухнул) и еще трое на остальных. Не Бог весть сколько, по меркам тыловых крыс, – но те, кто понимает, чего стоит сбить истребитель, качали его и ребят до тех пор, пока не утомились.
– Рискнул, любитель? – поинтересовался командир, когда они отчитались. Настроение у него было вроде хорошее, и капитан предпочел лучше повиниться, чем все отрицать. – Я не понял только, почему «тридцать восьмой»[143] оказался маневреннее на горизонтали, чем мы, – сказал он под конец разговора. – Знал бы, так ушел бы после первого захода. Сколько бы сбили, столько сбили. И живучий. Один, по крайней мере, уполз дырявым.
– Хрен с ним. Своего потеряли, это плохо. А их одним больше, одним меньше… И так в плюсе остались. Ведомого представишь к «Отваге», мне рассказали, как он тебя спас.
– Спасибо.
– Не за что пока. Когда будешь письмо писать семье того?
– Денька через три. Вдруг еще найдется… Всегда надеюсь, что вдруг. Каждый раз…
«Дорогая Мария Сергеевна, – написал он через три дня. – С глубокой скорбью извещаю Вас, что Ваш сын, лейтенант Кольчужный, пропал без вести при выполнении боевого задания в районе города Вюнсторф, Германия. Как его командир я прошу у Вас прощения, что не смог уберечь Вашего сына от вражеской пули. Мы продолжаем верить, что Леня еще найдется, даст о себе знать, но надежды почти нет. Мы дрались над своей территорией, и если бы он сумел сесть или выпрыгнуть, то мы бы уже знали о том, где он. Никаких следов его самолета мы также не нашли, но в районе боя было несколько озер и рек, и он мог упасть в одну из них. Мы будем продолжать поиски и, быть может, найдем хотя бы тело Леонида. Мы всегда будем помнить его как верного друга и надежного боевого товарища. Крепитесь, Мария Сергеевна, и будьте уверены, что Вы можете всегда рассчитывать на нас, когда кончится война. Ваш друг, командир истребительной эскадрильи, капитан Скребо Николай Ильич».
Сбитый ЯК-3 с останками летчика в кабине через многие годы нашли немецкие аквалангисты на дне озера Меер. Необычный для машины высотный мотор позволил определить номер части, к которой истребитель принадлежал, и имя лейтенанта Кольчужного наконец было переведено из графы «пропавшие без вести» в графу «убитые и умершие от ран». Это случилось в тот же год, когда нашли ЯК-7Б с сыном Никиты Хрущева, в последний год XX века, и их имена встали в списке рядом. К этому времени не осталось в живых почти никого, кто помнил лейтенантов в лицо.
Узел 9.1.
Ночь с 23 на 24 ноября 1944 г.
Эскадра проходила раскручивающийся над Северной Атлантикой шторм насквозь. Не ураган, слава Богу – просто шторм, из тех, которые определяют в зимние месяцы основу погоды над Европой и восточным побережьем Северной Америки. К трем часам ночи двадцать четвертого ноября скорость ветра на широте Нордкапа по десятому меридиану составила тридцать узлов, барометр продолжал падать, и метеобригада «Советского Союза» прогнозировала его дальнейшее усиление. На палубах все было закреплено по-штормовому, расчеты средней артиллерии и зенитных установок получили редкую возможность выспаться в тепле и сухости на своих койках – уже более суток погода полностью исключала действия авиации.
Линейный корабль и линейный крейсер раскачивало достаточно слабо, но «Чапаева» швыряло в разные стороны, ветер бил в левую скулу, и бывший легкий крейсер рыскал на курсе, при каждом порыве ворочая вправо. Палубу пока не захлестывало – авианосец легко всходил носом на волну, но брызги от разбивающихся о его борт волн и непрерывный дождь делали мучительным даже минутное пребывание на самых верхних площадках «острова». Самое печальное, что все прекрасно сознавали: погода, на редкость гадкая уже сейчас, это еще лишь начало того, что им предстоит в ближайшие дни. Пройти сквозь погоду было единственным шансом избежать неминуемого столкновения с превосходящими силами Флота Метрополии. В этом отношении адмирал очень сильно полагался на крепость постройки «Чапаева» – если шторм заставит их отойти к югу и подождать улучшения погоды, то авиация сможет засечь их задолго до Медвежьего, тогда всем конец. Будь «Чапаев» обычным легким авианосцем, расходным материалом в крупных флотах, он не колеблясь оставил бы его позади, рванувшись с тяжелыми кораблями к Медвежьему. Но ценность единственного пока авианосца Океанского флота с почти полным комплектом дважды Героев воздушных армий всей страны на борту была большей, чем у двух «Кронштадтов», и ни малейшего риска ему не простят.
Атмосфера была заполнена электрическими разрядами, делавшими полностью невозможной радиосвязь и забившими снегом помех экранчики радиолокаторов. В моменты, когда в низко нависших черного цвета тучах пробегали отсветы горизонтальных молний, все поля разверток локаторов становились абсолютно белыми, а затем на них снова появлялась мешанина хаотичных засветок. Видимость тоже была отвратительной, с левых курсовых углов регулярно налетали дождевые шквалы, сводившие ее в эти моменты практически до нуля. К утру дождь несколько поредел, а ветер поменял направление почти на тридцать градусов, еще более усилившись. Тогда-то командира линейного корабля и разбудил посыльный. Адмирал был уже на мостике и тепло поздоровался с кутающимся в китель командиром:
– Утро доброе, Алексей Игнатьевич. Погода-то какая, красота!
Но командир линкора был явно не в настроении шутить, и Левченко резко сменил тон:
– У нас гость. Совсем рядом.
Кап-раз проснулся мгновенно, наотмашь хлестнув себя по обеим щекам и помотав головой.
– Где?
– Точно на правом траверзе. Не видно ничего, даже и не смотрите. На радарах по-прежнему муть, я сам глядел, прошелся. Засекли «Вектором», минуты четыре назад доложили, до этого еще пять минут следили, ждали, что будет.
– Боевую тревогу?
– Ждали вас. Он с наветренной, и кто знает, на каком расстоянии. «Вектор» берет одиннадцать миль, но погода… Сами видите какая.
Иванов вдавил кнопку колоколов громкого боя, за секунду оборвав сон почти тысячи человек и заставив подпрыгнуть от мгновенного приступа ужаса еще столько же бодрствующих. Ратьером, с использованием синего фильтра, приказ об объявлении боевой тревоги был передан на «Кронштадт», рассекающий волны в двадцати кабельтовых впереди, и на «Чапаев», как пробка болтающийся в кильватере линкора.
«Вектор» был уникальным прибором для обнаружения надводных объектов в ночное время по сравнению интенсивности излучения в инфракрасном диапазоне от двух соседних или случайно выбранных секторов эллипса, в фокусе которого сам прибор находился. Его создали и довели до рабочего состояния раньше, чем появился первый работоспособный отечественный радиолокатор, пригодный к установке на кораблях, и теперь этот прибор находился на вспомогательных ролях. Сейчас же, когда вся радиотехника выбыла из строя, именно он сделал эскадру не окончательно слепой.
На двух других кораблях такого прибора не было, с «Кронштадта» его сняли за несколько месяцев до похода, и определить дистанцию до объекта с помощью триангуляции было, таким образом, невозможно. «Гость» мог оказаться кем угодно – от выбившегося из раскиданного штормом конвоя крупного транспорта до стада гренландских китов (впрочем, сейчас, кажется, им не сезон). Оба артиллерийских корабля были повреждены, оба были с почти пустыми погребами, но оставлять рядом с собой кого-то неизвестного было более рискованно, чем на этого неизвестного попробовать взглянуть.
Командир линейного корабля выжидающе смотрел на адмирала: решение предстояло принимать ему, и колебался адмирал недолго. В другое время для уточнения обстановки отрядили бы «Кронштадт», а сами отошли бы «от греха подальше» – но теперь «Советский Союз» оказался единственным кораблем, хоть что-то определяющим вокруг себя, и лишним оставался «Чапаев».
– Будем смотреть. Увидим что-то в этом кофе со сливками – утопим, если нет – уйдем. «Чапаеву» оттянуться назад на сорок кабельтовых, строй пеленга. Время пошло!
– Ход полный! Расчетом орудий главного, противоминного, универсального калибров к артиллерийскому бою изготовиться… Орудия зарядить, стеньговые флаги до половины. Боевым частям к бою изготовиться… Докладывать о готовности…
