Василий Звягинцев - Одиссей покидает Итаку
Берестин подождал, пока последний грузовик въехал внутрь и ворота вновь закрылись.
– С этим порядок. Трогай… – скомандовал он водителю.
– А если твоему майору «сам» что-нибудь прикажет? – спросил Воронцов.
– Я же сказал – ничьих. Что ж, думаешь, я не знаю, кому что говорю? Для справки – майор Терешин у Маркова адъютантом был. Когда Маркова посадили, его из партии исключили и со службы выгнали. Почему не арестовали, как пособника врага народа, сказать затрудняюсь. Война началась – он в газете мою фотографию увидел и письмо прислал… Вряд ли он Сталина слушать станет… Обидчивый и хорошо соображает.
…Новиков принял их в своей комнате отдыха, оформленной так, чтобы как можно больше соответствовать стилю просвещенного лидера воюющей державы. Мебель, ковры и драпировки светлых пастельных тонов разительно контрастировали с оставленным в неприкосновенности интерьером рабочего кабинета.
А о том, что хозяин этого помещения не только отдыхает здесь, но и государственно мыслит, говорили стеллажи с военно-историческими трудами им же уничтоженных авторов, справочниками по иностранным армиям и флотам, карты всех существующих и еще только могущих возникнуть театров военных действий.
После взаимных приветствий, удивленных возгласов и иных, принятых в кругу друзей выражений эмоций Воронцов, осмотрев комнату, повернулся к Новикову.
– Знаешь, Андрей, чего здесь не хватает? Хорошего компьютера с программой «Война на Востоке». Видел я такую игрушку в Нью-Орлеане. Там как раз наш случай предусмотрен. Записаны все данные о Красной и немецкой армиях, вся тактика и стратегия и еще уйма всего. Компьютер играет за русских, а хозяин за немцев. Цель игры – взять Москву. Для достоверности на дисплей проецируются карты, хроника, звуковое сопровождение. Роскошная забава. Там даже сводки погоды заложены подлинные. Вот бы ее тебе… Как это мне в голову не пришло? Сидели бы и гоняли варианты…
– Я всегда знал, что ты умный парень, – усмехнулся в усы Новиков, – только поучения апостолов плохо знаешь.
– А что?
– Да апостол Павел говорил: «Не будьте слишком мудрыми, но будьте мудрыми в меру».
Воронцов развел руками.
– Так что? Нужно понимать – финиш? Ну, рассказывай….
Воронцов в деталях повторил все, что уже раньше говорил Берестину.
– Понятно… – помолчав, будто еще раз представив себе картину во всех деталях, сказал Новиков. – Стало быть, практически наша служба закончена. Мы возвращаемся в свои телесные оболочки, Сашка с Олегом тут же выдергивают нас в Замок, и на этом все? Прочую работу делают Герард и Корнеев. А как с гарантиями? Вдруг наших тел на месте не окажется? Или ребята не сумеют к нам прорваться? Тогда как?
– Я доктор? Я знаю? – неожиданно вспомнил Воронцов одесское присловье. – По Антоновой схеме предполагается, что я вас перекидываю туда, когда парни будут на месте. То есть риск как бы исключен.
– Утешил. Если они не прорвутся, мы останемся здесь, только и всего. Отрадная перспектива… Может, Алексею нравится, а я свою рожу в зеркале уже видеть не могу.
– Ну, это ты зря. Смирение паче гордости, так, что ли? Вид у тебя очень даже ничего… Бравый.
К этому моменту Новиков сбросил зеленый армейский китель, который с началом войны стал носить вместо надоевшей серой «сталинки», подвернул рукава белой крахмальной рубашки и в узких синих бриджах и щегольских кавалерийских сапогах походил скорее на старорежимного казачьего полковника, чем на всем известные изображения вождя.
– Благодарю, – кивнул Новиков. – Посмотреть бы, что ты скажешь, наедине с данным персонажем оставшись, когда нас с Лешей здесь не будет… – С обычной прозорливостью он угадал болевую точку Воронцова. Дмитрий передернул плечами.
– Надеюсь, бог не выдаст, свинья не съест.
Берестин повернул верньер большого «Телефункена», стоявшего на столике в углу. Медленно разгорелся зеленый глазок, через шипение и треск разрядов вдруг отчетливо и чисто прорвалась музыка. Алексей поправил настройку. Комнату заполнили звуки «Сент-Луис блюза».
– Надо приказать, чтоб и наши радиостанции почаще приличные концерты передавали… – сказал Новиков, выходя из комнаты. Через минуту он вернулся с толстой красной папкой в руках, из которой торчали края и углы торопливо собранных со стола бумаг. – Тут у меня целая куча недописанных… – начал он, но Воронцов предостерегающе поднял руку, и Новиков замолчал.
Музыка прервалась, и диктор Би-би-си мягким баритоном начал читать сводку последних известий. После сообщения о действиях королевского флота и очередных налетах на Берлин он перешел к новостям с Восточного фронта.
Ссылаясь на германские и нейтральные источники, диктор говорил о том, что Красной армии, очевидно, удалось приостановить наступление противника на Смоленском направлении. В целом военный обозреватель Би-би-си оценивал обстановку как тяжелую, но не катастрофическую. Особенно было отмечено твердое и квалифицированное руководство войсками Западного фронта со стороны его командующего генерала Маркова. При этих словах Новиков одобрительно подмигнул Берестину, а Воронцов перевел столь лестную характеристику, потому что Алексей со своей школьно-вузовской подготовкой улавливал в передаче только отдельные слова.
Затем англичане сообщили, что на Балтике активизировались действия русского флота. Ударное соединение в составе двух линкоров, двух крейсеров, двух лидеров и десяти эсминцев подвергло бомбардировке Мемель, Пиллау и приморский фланг наступающих на Лиепаю немецких войск. По сообщению шведского радио, советские подводные лодки полностью парализовали морские перевозки между портами Германии и восточного побережья Швеции…
– Вот так, – удовлетворенно сказал Новиков. – Пусть знают, что в Маркизовой луже не отсиживаемся. А завтра и Черноморский флот свое слово скажет. Констанцу в щебенку размолотим, Плоештинские нефтепромыслы сожжем… Пусть тогда водой из кранов танки и самолеты заправляют.
– Кстати, поясни, если не трудно, почему вы тут втемную играть начали? – спросил Берестин, когда последние известия закончились и опять пошла музыка. Из «Серенады солнечной долины». – Мы договорились, ты сотню «катюш» обещал и пару армий из резерва.
– А мы тут с людьми посоветовались – неглупыми людьми – и решили не спешить…
– Решили! Вы тут решаете, а немцы через неделю к Смоленску могут прорваться! Ты бы видел, что на фронте творится! Гранатометов и то не дал, сколько нужно. И новых самолетов. Рычагов каждый день по полсотни машин теряет и на меня как на последнего трепача смотрит.
– Вот завелся… – с сожалением сказал Новиков. – У тебя, Алексей, началась профессиональная деформация. Ты слишком уж тесно отождествляешь себя с Марковым. Это для него такие вопросы и настроения естественны, а не для тебя. Тем более в последний день службы…
– Вот именно что в последний! Мне, знаешь, не безразлично, что здесь дальше будет! Я не для пришельцев стараюсь, чтоб им… Я всерьез воюю, хочу, чтоб здесь не двадцать миллионов погибло, а максимум два… – Берестин оборвал себя, нервничая, закурил, сломав две спички. – Глупость какая… – будто с удивлением сказал он. – Что это значит: «хочу, чтоб погибло два миллиона…»? Я хочу, чтоб вообще никто не погибал, хотя и понимаю, что так не бывает…
– Нет, ты точно переутомился. Ну сказал и сказал, мы ж тебя правильно поняли, – сочувственно покачал головой Новиков. – Когда мы с тобой по картам планировали, не во всем, оказывается, разобрались как следует. Тебе-то там, на передке, думать на перспективу, конечно, некогда было, а я находил возможность. Хотя и без компьютера. И вот чего надумал. Незачем нам сейчас резервы к тебе направлять и о контрнаступлениях мечтать. Ерунда получится, очень свободно можем все преимущества растерять. Как на юге в сорок втором…
– Так, идея ясна, а твои варианты? – Берестин сам не раз думал в этом направлении, но непосредственные заботы фронта и в самом деле не давали ему возможности размышлять о далеких стратегических перспективах.
– А очень просто. Кроме нас троих, здесь присутствующих, все остальные те же, кто и тогда воевал. И рядовые, и генералы… Никто выше себя не прыгает. Вспомни, как они в тот раз наступали. Если б по-грамотному, и немцев бы от Москвы не на сто-триста километров отбросили бы, а на пятьсот минимум, и потерь бы в два раза меньше понесли.
– Так и то, что сделали, было выше сил человеческих!
– А я разве спорю? И никого не хочу обидеть или принизить! И героизм был, и все прочее. А умения – не хватало. Дальше пойдем – харьковское наступление, крымское… а что потом? Напомнить или сам знаешь? Так и сейчас то же самое выйдет. Сил мы уже собрали достаточно, если по цифрам смотреть. А тактическая подготовка, а стратегия? Обороняться у нас получается, худо-бедно. А наступать – не знаю. Не справимся, снова кровью захлебываться будем, технику зря погубим. Немцы вон даже после Сталинграда и Курской дуги очень даже здорово нам давать умели. Сейчас – тем более. Не так я говорю?
