Инженер страны Советов - Евгений Владимирович Панов
Ну а что Рейхстаг? Ну, сходили, посмотрели. Увидели развевающееся Красное Знамя над его обгоревшим куполом. Кстати, ТО САМОЕ Знамя пронесли на Параде Победы и передали на вечное хранение по месту, так сказать, несения службы. То есть в 1-ю гвардейскую кобринскую бригаду специального назначения.
Да, именно кобринцы брали Рейхстаг и 1 июня 1944 года водрузили на него свое Боевое Знамя, а 10 июня несли караул в пригороде Берлина Карлсхорсте, где подписывался Акт о безоговорочной капитуляции Германии. А еще они до этого хорошо поработали в Варшаве, Вене, Праге, брали Пенемюнде и вывезли оттуда всех находившихся там немецких ракетчиков, включая Вернера фон Брауна. Захват европейской части Стамбула тоже на их счету. В общем, есть чем гордиться.
Был соблазн сделать на стенах Рейхстага памятную надпись, типа развалинами Рейхстага удовлетворен (можно сказать, фетиш всех попаданцев), но, увы, патруль гонял всех многочисленных желающих это сделать. Да и места на стенах уже не осталось. Так что просто похлопали ладонью о стены, чтобы, так сказать, отметиться, и расспросили патруль о наличии в окрестностях соответствующих питейных заведений.
– Выручай, командир, – обратился я к старшему патруля, лейтенанту, с большим уважением глядевшему на нашу компанию и особенно на мою спецназовскую кубанку. Абы кто такую носить не станет. Это для рискнувшего чревато серьезными сложностями. – С самого Кобрина мечта у меня попить пивка рядом с Рейхстагом.
Услышав про Кобрин, лейтенант аж задохнулся от восторга. Про кобринцев слышали все. Попасть служить в бригаду было недостижимой мечтой любого мальчишки. Да что там мальчишки, если офицеры, прошедшие самые кровопролитные сражения, всеми правдами и неправдами стремились попасть в бригаду. Удавалось это единицам, ведь отбор был просто запредельный.
Наконец сумев совладать со своими эмоциями, лейтенант объяснил нам, как пройти аж к нескольким гаштетам, расположенным поблизости. Забраковав первые два, мы остановились на третьем. Столики располагались прямо на улице, и вид на Рейхстаг отсюда был просто замечательный. Хозяин подскочил к нам и на ломаном русском начал предлагать свой ассортимент.
– Не стоит утруждаться, уважаемый, – на чистом немецком сказал я, – принесите нам по кружке вашего самого лучшего пива, и больше ничего не нужно.
– О, вы немец? – удивился он.
– Спешу вас разочаровать, но я русский, – с легкой улыбкой ответил я.
Видимо, не разочаровал. Наверное, хозяину заведения очень не хотелось увидеть немца, у которого на груди – русские награды, да еще и в дружеской компании с русскими офицерами.
Вскоре пузатые кружки с пивом были у нас на столе, к ним принесли какие-то соленые крендельки. Взяв в руки кружки с пенным напитком, мы сдвинули их над столом:
– Ну, за Победу!
Пиво было очень даже неплохим. Ухтомский с Вороновым лишь чуть заметно пригубили (а может, только сделали вид, что вообще пригубили) из своих кружек и со вздохом и печалью в глазах поставили их обратно. Не положено им. Служба. А я тем временем погрузился в воспоминания.
Тогда, в 1942-м, все было на грани катастрофы. Фронт удержали с большим трудом и огромными потерями. Немцы после Смоленского котла на какое-то время прекратили активные боевые действия, чем Красная Армия и воспользовалась. В следующие два месяца была нанесена серия мощных ударов по немецким войскам. Не успев выстроить какую-либо внятную линию обороны, немцы получили наглядный урок, что такое настоящий блицкриг.
Войска Рокоссовского полностью разгромили группу армий «Центр» и вышли на линию государственной границы СССР. Белоруссия была полностью освобождена от захватчиков. А те за полтора года успели отметиться на оккупированных землях. Сотни сожженных вместе с жителями сел и деревень, десятки тысяч повешенных и расстрелянных мирных граждан. И во всем этом активно принимали участие украинские и прибалтийские националисты. Все эти факты скрупулезно фиксировались органами военной прокуратуры совместно с представителями союзников и Международного Красного Креста. Фотографии с мест захоронений, с повешенными, в том числе и детьми, с огромными кучами обгоревших человеческих костей на месте сгоревших вместе с людьми сараев разошлись по всем газетам мира и вызвали шок у обывателей. Тут же последовали требования к своим правительствам всячески поддержать Советский Союз в борьбе с этими исчадиями ада.
С моей подачи в Америке запустили, как бы выразились в моем времени, флешмоб. После публикации в «Тайм» шокирующих фотографий на улицах появились люди с плакатом на груди «Сегодня я – РУССКИЙ!» и красным флажком. Уж не знаю, кому и сколько наша разведка за это заплатила, но думаю, что не много. Уже через несколько дней по всей Америке такие акции прошли повсеместно, и мы к этому уже не имели никакого отношения. Как говорится, надо было лишь запустить процесс.
Людей с плакатами становилось все больше и больше. Дошло до того, что на одном из публичных выступлений президент Рузвельт под гром оваций заявил в конце: «Сегодня я – русский!» Авторитет СССР в мире вырос неимоверно. Даже такой ненавистник большевизма, как премьер-министр Великобритании Уинстон Черчилль, однажды, когда его спросили, как он относится к тому, что сейчас происходит в Америке, буркнул, что «в этом что-то есть». Объемы поставок по линии ленд-лиза резко выросли.
Естественно, такое положение дел немцы не могли оставить без ответа. Как раз в это самое время из Исландии готовился к выходу конвой PQ-17. Да, тот самый печально известный конвой, о котором Валентин Пикуль написал роман «Реквием каравану PQ-17». Зная о его участи (я как-то пересказал Сталину содержание романа, который читал несколько раз), была разработана операция «Прибой», целью которой являлось уничтожение немецкого линкора «Тирпиц» и сил люфтваффе в Норвегии. На заполярных аэродромах были сосредоточены значительные силы истребительной, штурмовой, торпедоносной и бомбардировочной авиации. В день выхода конвоя из Исландии по немецким аэродромам, на которых базировались бомбардировщики и торпедоносцы, был нанесен массированный удар стратегической авиацией и штурмовиками. Ночью под покровом густого тумана в море вышли оба наших балтийских линкора со вспомогательными силами.
Над кораблями конвоя, стоило им войти в радиус действия нашей авиации, постоянно висело не меньше эскадрильи тяжелых истребителей Пе-3 с подвесными топливными баками. Несколько попыток уцелевших после бомбардировок немецких торпедоносцев атаковать конвой провалились не начавшись. «Пешки» наглядно показали, что такое тяжелый, вооруженный авиапушками истребитель. Поняв, что от авиации толку не будет, немцы вывели в море линкор «Тирпиц», тяжелый крейсеры «Адмирал Хиппер» из Альта-фьорда и тяжелые крейсера «Лютцов» и «Адмирал Шеер» из Нарвика. И все это в сопровождении целой своры эсминцев. «Лютцов», как и в моем прошлом, налетел на скалу и вернулся.
Далее события развивались по уже пройденному сценарию. Англичане отозвали корабли охранения и дали конвою команду рассеяться. Создавалось впечатление, что
