Виктор Тюрин - Ангел с железными крыльями
— Слушают вас.
— Мне нужен господин Богуславский. Сергей Александрович, — раздался в трубке незнакомый мужской голос.
— Это я. С кем имею честь говорить?
— Слепаков Вениамин Степанович. Заведующий отделением вкладов и кредитов в Русском банке для внешней торговли. Беспокою я вас вот по какому поводу, господин Богуславский. К нам сегодня поступила крупная сумма денег, хозяином которых, назначены вы.
Откуда появились деньги, догадаться было несложно. Благодарность императора. Несколько секунд размышлял: отказаться или принять? Потом решил, что деньги у меня почти на исходе, да и невежливо будет отказаться.
"Раз шубу с царского плеча не попросил, значит, деньгами брать придется".
— Какая сумма?
— Если пожелаете, мы можем прислать вам на дом клерка с выпиской, господин Богуславский, — ушел от ответа заведующий отделом. — Но лучше будет, если вы назначите день и время своего прихода к нам. К тому же так будет проще уладить нам с вами некоторые бумажные формальности. Поверьте, это не займет много времени.
— Буду у вас через два часа. Устроит?
— Замечательно! Адрес: Большая Морская улица, дом номер 18. При входе назовете свою фамилию, и вас ко мне проводят. Ждем вас, господин Богуславский.
Приведя себя в порядок, я в назначенное время вошел в помещение банка. Не успел назвать свою фамилию, как меня со сладко — приторной улыбкой, взяв аккуратно под локоток, проводили в кабинет заведующего. Заведующий оказался осанистым мужчиной, аккуратно постриженным, с холеной густой бородкой и такими же ухоженными усами. Хорошо сидящий коричневый в полоску, пошитый у дорого портного, костюм, золотая заколка с бриллиантом и тонкий запах одеколона, все это говорило о том, что этот человек придает особое значение своему внешнему облику. Не успел я переступить порог кабинета, как он, обогнув стол, торопливо пошел мне навстречу, сияя ослепительной улыбкой.
— Еще раз здравствуйте, господин Богуславский. Присаживайтесь! Курите? Нет. Хорошо. Кофе? Могу предложить вам хороший коньяк.
— Благодарю за заботу, но я бы предпочел перейти сразу к делу.
— Как скажите! — он нагнулся к столу и подтянул к себе черную, из тисненой кожи, папку. На ней золотыми буквами было напечатано "Для бумаг". — Вот здесь все ваши документы. Прошу!
Я перелистал бумаги.
"Ого! Четверть миллиона золотом. Расщедрился, царь. Мне этой суммы до конца жизни хватит".
— Где нужно расписаться?
— Здесь. Здесь. И здесь. И еще здесь. Эти и еще вот эти бумаги в двух экземплярах.
После того как расписался, я вернул папку банковскому служащему. Тот аккуратно переложил их, потом достал два листа и передал мне.
— Это ваши экземпляры, господин Богуславский. Какие у вас будут пожелания? — увидев вопрос в моих глазах, продолжил. — Назначите дни посещения нашего банка? Будут ли оговорены суммы, которые вы будете снимать? Как изволите получать? В золоте или ассигнациях?
— Двадцать пять тысяч переведите прямо сейчас. Богуславской Валентине Михайловне, в ее имение, под Тулой. Дайте бумагу, я напишу адрес, — закончив писать, отдал заведующему бумагу, после чего, немного помедлив, сказал. — Теперь насчет одного женского монастыря…. Знаю его название, но не знаю, имеет ли он банковский счет.
— Назовите его.
После того, как я произнес название монастыря, заведующий тут же позвонил, а еще спустя пять минут прибежал банковский служащий с бумагами. Слепаков быстро пробежал их глазами, потом повернулся ко мне.
— Да. Мы можем это сделать. Вы какой хотите сделать перевод? Именной или общий?
— Именной. На имя Богуславской Натальи Александровны. Двадцать пять тысяч рублей.
— Оформление всех бумаг, займет некоторое время, господин Богуславский. Савкин, проводите господина в комнату отдыха.
Банковский служащий быстро подошел к двери и предупредительно распахнул ее передо мной. Спустя какое‑то время меня снова проводили в кабинет. После оформления и подписания всех документов, я поднялся. Вслед за мной поднялся со своего места хозяин кабинета. На его лице снова расцвела улыбка.
— Всего вам хорошего, господин Богуславский. Помните, мы все готовы сделать для наших уважаемых клиентов!
На улицу я вышел уже богатым человеком. Основная проблема, которая имела привычку время от времени появляться, похоже, исчезла навсегда. Подозвав извозчика, сел, сказал адрес, а сам стал думать, куда мне потратить деньги. Уже на подъезде к дому, пришел к неутешительному выводу: ничего такого, что мне просто было необходимо в жизни, оказывается, не было. В голове преобладали совсем другие мысли, простые и обыденные. Купить себе маузер. Докупить патронов. Закатить шикарный ужин в ресторане для Пашутина. Пожертвовать денег отцу Елизарию. Костюм пошить светлый, для лета. Перебирая в голове мысли, я только открыл дверь, как вновь услышал в глубине квартиры телефонный звонок.
"Да что за день такой сегодня!".
Открыл дверь и, теперь уже не раздеваясь, подошел к телефону. Снял трубку.
— Слушаю!
— Здравствуйте, Сергей Александрович!
— Здравствуйте, Светлана Михайловна. Извините за внезапное исчезновение, но, к сожалению, я не всегда волен над своим временем. Как ваше самочувствие?
— Хорошо. Когда отец сказал, что нашел вас, я решила вам позвонить.
— Судя по всему — меня ждет приглашение в гости. Я прав?
— Правы. Знаете, я вас так и не поблагодарила. Все думаю, какие слова найти….
— Извините, что перебиваю, но не ломайте над этим голову. Не стоит. Вы себя хорошо чувствуете — и я рад.
— Вы, как всегда, идете прямо к цели, Сергей Александрович. Пусть так. Приходите к нам в субботу. В шесть вечера. Вам удобно?
— Договорились. До свидания, Светлана Михайловна.
Спустя день, в назначенное время, я подошел к дому Антошиных. Кузьмич открыл мне ворота и сразу отрапортовал: — Доброго вам дня, Сергей Александрович. Михаил Васильевич еще не приехали. Дома только барышня Светлана Михайловна.
— А Лиза?
— Ее тоже нету. На танцах младшая барышня еще пребывает.
"Странно. Мы же вроде ее праздник догуливать собрались. Или я не так все понял?".
Постучал во входную дверь. Мне открыл лакей.
— Проходите, господин Богуславский. Светлана Михайловна, ждет вас в гостиной.
Когда я вошел, она стояла у окна. Девушка сразу повернулась ко мне, застыла на какое‑то мгновение. Мне показалась, что она немного смутилась.
— Здравствуйте, Светлана Михайловна.
— Здравствуйте, Сергей Александрович. Присаживайтесь.
— Если вы не против, постою с вами у окна. Михаил Васильевич еще на работе?
— Он будет позже. Я вас просила приехать несколько раньше, так как хотела поговорить с вами. Один на один.
— Слушаю вас внимательно, Светлана Михайловна.
— Несмотря на ваши возможные возражения, мне хочется лично поблагодарить за то, что вы для меня сделали. Не знаю, чтобы со мной было, если бы не вы! Все что произошло…. Нет! Не так! Моя жизнь с того дня как бы разделилась надвое. Мир, в котором я жила, в одночасье, стал детским и наивным. Я ведь верила людям! Теперь я… их начинаю бояться. Зачем им делать такое?! Это противно и мерзко! Извините, я, наверно, сумбурно говорю. Но вы понимаете меня?!
— У нашего с вами мира, Светлана Михайловна, тысячи лиц. Они все разные, есть радостные, есть довольные, спесивые, ханжеские, счастливые. А есть уродливые лица. Поэтому просто считайте, что мир на какое‑то время повернулся к вам своей уродливой ипостасью. Глянула она на вас, и пропала, растворившись во множестве своих обличий.
— Вы очень необычно говорите, Сергей Александрович. Мне как‑то пришлось быть на творческом вечере, там нечто подобное говорили декаденты — символисты.
— Мне даже не приходилось слышать о них.
— Даже как‑то странно слышать от вас такие яркие и необычные слова. Обычно вы прямой и резкий в своих суждениях. Знаете, мне кажется, я начинаю вас понимать!
— Это в вас говорит чувство благодарности ко мне. Мы разные люди. Это….
— Это вы так считаете, Сергей Александрович?! — голос у нее был режуще — ясный и холодный, как зимнее морозное утро.
Я даже несколько оторопел от подобного тона и неожиданного намека на признание. Вот только кто его знает: признание ли это?
— Вы… вы как ледокол, который раздвигает льдины! Он тоже большой и мощный. И помогает людям. За это ему все благодарны! Но это громадный пароход, а если таков человек?
Честно говоря, я так и не понял ее аналогии.
— Гм! Разное приходилось о себе слышать, но сравнение с ледоколом, явно что‑то новенькое.
— Господи, что я говорю! Извините меня, пожалуйста! Все никак не могу отойти от того ужаса!
— Ничего страшного. Знаете, я хорошо понимаю вас, потому что, в свое время, мне пришлось пережить не менее страшный кошмар. Причем, он длился не минуты или часы, а…. Знаете, давайте поговорим о чем‑нибудь другом. Хорошо?
