Я – Ангел. Часть первая: Под прикрытием - Сергей Николаевич Зеленин
— Я в этой «песочнице» давно не играю, ребятишки! Пристрелю вас всех троих нах и, ничего мне за это не будет. У меня справка от доктора есть: что я контуженный в борьбе за Советскую Власть и иногда по этой причине кого-нибудь убиваю насмерть. Вопросы будут, или мне уже можно начинать?
«Оппоненты» нарезали так резво, что только шорох вдоль улицы пошёл!
А я на практике ещё раз убедился в верности известной поговорки о «добром слове» — подкреплённом каким-нибудь, хоть — самым завалящем «револьвером».
С той поры и пошёл гулять слух о моей «чудодейственной» справке — дающей мне право убивать безнаказанно. Кто-то верил, кто-то — нет, но все без исключения предпочитали со мной по пустякам не ссориться…
Так, на всякий случай.
* * *
Предложение о «санитарной милиции», всем без исключения местным «элитариям» понравилось.
После короткого организационного периода, на определённое количество домов были назначены ответственные лица — которые должны были следить за санитарным состоянием их части улицы…
В принципе, это не новость!
Новостью было то, что за «ответственными» следил сам Федька: сперва один самолично, потом вместе со штатными сотрудниками — санитарными инспекторами. А этот товарищ, как сами понимаете — был конкретно говнистым…
Народ взвыл!
В случае нарушения режима чистоты, следовали довольно внушительные штрафы — которые шли в специальный «фонд городского развития». Хотя, в посёлке злопыхатели-недоброжелатели сплетничали «на новый председательский автомобиль» — средства действительно шли на городские нужды. На них в частности была восстановлена система сточных канав и, на улицах тут же стало меньше луж после осадков или таяния снегов, были отремонтированы дощатые тротуары и кое-что ещё…
К вящей радости нэпмана Ефима Михайловича Фирстова — владельца почтовой станции и местного монополиста по части наёмного гужевого транспорта, была воссоздана ассенизаторская служба — вывозящая мусор и нечистоты из черты города.
Кроме мер принудительных, проводилась наглядная агитация плакатами, лекциями типа: «мойте руки перед едой — рожа будет шире талии», проводимые всей нашей интеллигенцией в порядке трудовой повинности… Не избежал такой участи и, Отец Фёдор, да и, я бывало выступал. На лекции народ сгоняли зачастую силой и, слушали их бывало засыпая…
Но, только не при мне:
— Выйдите весной на кладбище и посмотрите на ещё не успевшие осесть детские могилы… Этих детей убили — ВЫ!!! Вы убили их грязью, в которой кишат бациллы и паразиты!
Разнообразные плакаты, на которых по моим идеям и руками учеников изостудии Нила Николаевича Кулагина, были нарисованы вылезающие из куч дерьма отвратительно выглядевшие глисты и капли воды со зловещими волосатыми бактериями — усиливали эффект.
— УБИЙЦЫ!!! — вопил я, как бесноватый Адик на митинге в одной мюнхенской пивнушке, — вы убиваете собственных детей: нет вам прощенья ни этом Свете — ни на «том»!
Мамой сэра Чемберлена клянусь — были слёзы и женские истерики, были и падения в обморок здоровых на вид мужиков…
После меня, обычно выступал Отец Фёдор и, смиренно — в более толерантных и политкорректных тонах, внушал смиренной пастве примерно то же самое.
Слушатели, как правило, расходились с вытаращенными глазами и, тотчас принимались за чистку и мытьё всего и вся.
Одним из пунктов пятилетнего плана, главной целью которого было увеличение население города и превращения его в уездный, а затем — в районный, было как раз снижение общей и особенно — детской смертности.
Конечно, всё это делалось не одномоментно и не за раз!
Это на бумаге пишется всё быстро да гладко.
Напоследок надо не забыть сказать, что Федька оказался на своём месте — как будто рождён был для него!
Официальная должность санитарного инспектора, до которой он дорос — буквально на следующий год, из-за его говнистого характера — оказалась как будто специально под него заточенной. И, хотя про меня он не забывал — за состоянием улицы напротив дома Отца Фёдора следил с особенным тщанием: все его пакости в мой адрес — этим и ограничились…
Кстати, доносы в райотдел НКВД после его назначения не прекратились, хотя после моих известных «подвигов» — на них стали смотреть сквозь пальцы и, отдавать мне — чтоб мне было чем подтирать жоп…пу.
И всё же интересно — кто это?
* * *
Несколько опережая события, скажу: первый пункт моего пятилетнего плана был выполнен блестяще!
Хотя высокое начальство, так и не соблаговолило в наш медвежий угол пожаловать — ограничившись лишь пропагандисткой шумихой в губернских и центральных газетах, уже к зиме старая Ульяновка получила новое гордое наименование — «город Ульяновск». Тут же, на последние оставшиеся в городском бюджете гроши — сменили все вывески, печати в учреждениях и так далее…
Отпраздновать тоже не забыли: в Трактире нэпманши Сапоговой, самогон лился рекой!
А чуть выше — трещала и билась об стену расшатываемая двумя телами койка…
С электрификацией дело обстояло несколько сложнее.
Не то, чтобы препоны нам кто чинил, но как уже было неоднократно сказано: Советская Россия переняла от царской множество «родимых пятен» и бюрократическая волокита — была одной из них.
Хотя, товарищ Конофальский «со товарищи» вернулся из Москвы уже к декабрю, полный всевозможных впечатлений о столице в памяти и кипой постановлений Советского правительства на руках…
Но затем, как будто кто-то лом в велосипедные спицы воткнул!
* * *
Миша Гешефтман как и обещал, рассказал про кой-какие секреты стрельбы из короткоствола и мои личные результаты стали намного лучше… Услышав от кого-то про наши с ним занятия («шила» то в мешке не утаишь!), пострелять попросились и другие комсомольцы — особенно Санька с Ванькой, к тому времени закончившие «курс молодого бойца» под началом того же Мишки.
Как тут откажешь⁈
Пришлось пойти навстречу желанию молодёжи быть готовым «к труду и обороне» и, устроить занятия по стрельбе из револьвера. Жаль, вот только — недолго длилось счастье: «левые» патроны в отрядной оружейной начали быстро кончаться.
При занятиях по разборке-сборке «Нагана» заметил: Кузьма-Домовёнок тщательно рассматривает детали — как будто стараясь их запомнить.
— Интересно, как это делается… — как-то пробормотал он, глядя в ствол.
— Ты не стесняйся, если что! Вот возьми мой инструмент — замерь и нарисуй на бумаге.
Пользоваться подаренным штангенциркулем — который всегда при нём и чертить простейшие эскизы в трёх проекциях, я его уже научил. Как и считать на подаренной мной же логарифмической
