Мамалыжный десант - Юрий Павлович Валин
– Откуда ж у нас верные? – удивился Тимофей. – Не поверите, нам все подряд наврать норовят. Кого за жабры ни возьми, так и начинают крутиться. Настолько неискренний пленный пошел, прямо даже удивительно.
Разведчики засмеялись.
– Хорош веселиться, не в кино, – призвал ротный. – Позиции занимаем. Головных гостей кладем, тех, что драпанут, контрразведка берет. Иванов, тебе точно людей не надо?
– Управимся. У меня опытный партизан в напарниках, – усмехнулся Иванов. – Пойдем, товарищ Лавренко.
Спустились на первый этаж.
– Побегут, тут и возьмем, – объяснил план Иванов. – Самые умные – они и самые шустрые. Идут в середине, стартуют на отход первыми.
– Командир у них вряд ли в середине пойдет, – неуверенно сказал Тимофей. – Вторым или третьим пойдет.
– Нам командир не очень нужен. Нужнее студенты из этого их «Ванная», и потрусливее, чтобы «колоть» легче было, – напомнил старший лейтенант. – Ждем.
Ждали, сидя в полной темноте. Спина начала стыть. Наверху взяли паузу, потом недолго вещала женщина – голос вздрагивающий, проникновенный, говорила что-то насчет «ценности юных жизней и бесполезного сопротивления».
– Все беды от баб, – чуть слышно прошептал Иванов.
К чему это, Тимофей не понял, а наверху завели патефон. Громкоговорители выбрасывали в январскую ночь что-то зажигательное, веселое – «чардаш» вроде называется. В холодной темноте, на фоне отдаленных взрывов на нервы давило здорово.
– Умеет майор работать, – шепнул Иванов, и было понятно, что он улыбается.
Все ж псих. Непонятно, откуда родом, но псих. Хотя как на голову здоровым под этот чардаш воевать?
Что-то изменилось. Наверху сменили музыку на что-то более мягкое, но дело не в том. Тимофей осознал, что стягивает рукавицы, а только потом расслышал звуки – за стеной что-то проскребло.
– Слышал? – качнулся невидимый Иванов.
– Так точно.
– Я беру, ты страхуешь.
– Понял.
План был прост, а вот как диверсанты на первом этаже оказались и сейчас наверх поднимаются, Тимофей так и не сообразил. Неужели действительно по канализации, как наши бойцы рассказывают? Но на второй-то этаж разве просочишься?
Вновь поставили чардаш, вроде чуть другой, но вслушаться не получилось. Стрельба наверху вспыхнула мгновенная, короткая – сплошь очереди наших ППШ. Стреляли ли в ответ, даже и не понятно.
– Угадали, – шепнул уже погромче Иванов.
Двигался он неслышно – Тимофей едва угадал черную тень, на миг закрывшую выход на лестницу. Наверху гремели торопливые шаги, лопались склянки. Бегут, гады. Тимофей успел дыхнуть на ладони и ловчее взять холодную шейку приклада.
Торопливый топот сапог пронесся вниз по пролету – удирали мадьяры молча. Так же, без возгласов, грохот шагов перешел в шум падения – темные сгустки катились по лестнице, ударяясь друг о друга, стуча оружием. Над этим обвалом вновь мелькнул едва угадываемый Иванов, подсек прикладом ногу еще держащегося на ногах венгра. Тот рухнул в общую кучу.
Вот тут кто-то из мадьяр завопил от боли. Иванов выдернул из клубка долговязую фигуру, мощно толкнул-ударил о перила. Человек беззвучно осел на склянки. Еще один венгр от толчка старшего лейтенанта вылетел на карачках в другую сторону, ударился лицом о стену. Иванов уже выламывал руку с пистолетом другому лежащему, тот взвизгнул, как поросенок…
Повыше по лестнице силилась встать со ступеней фигура, пыталась вскинуть автомат. Тимофей выпустил по гаду короткую очередь, страшно боясь задеть еще кого-то.
– Так! – Иванов с коротким выдохом ударил еще сопротивляющегося под ним венгра.
Хрипели лежащие, кто-то из них обморочно мычал.
– Эй, как там внизу? – спросили со второго этажа. – Подмогнуть надо?
– Посветите, а то у нас руки заняты, – попросил Иванов.
Взяли живыми троих, еще одного застрелил Тимофей, пятый беглец сам собой помер: то ли шею во время падения свернул, то ли врезал ему старший лейтенант слишком сильно. Бить Иванов умел жутко, это да.
Еще пятерых диверсантов положили разведчики наверху. Там в истерике выла дамочка-пропагандистка – видимо, порядком перенервничала.
Пленные оказались так себе: двое вообще в полувоенной форме с повязками на рукаве, и все молодые, сопливые, несерьезные, особенно тот, что нос сломал и скулил да хлюпал безостановочно. Наград за таких языков не дождешься, но опергруппе не награды были нужны, а заказанные студенты из «ударного Ванная». С виду вполне подходят, ну а уж точно ли они, на месте разберемся, со своими переводчиками.
Потерь среди разведчиков не было, обошлось. Вот что значит правильная засада и элемент внезапности[50].
Вели пленных осторожно. Не то чтобы опасались попытки бегства, просто обстрел усилился – то ли противник обозлился за гибель диверсантов, то ли просто совпадение. Присаживались переждать близкие разрывы, пленные тоже послушно садились, держали руки в карманах, чтобы штаны со срезанными пуговицами не сползали, парень с разбитым лицом все еще задирал физиономию: из носа подтекало.
– Жалеешь, что ли? – поинтересовался Иванов с непонятной интонацией.
– Чего его жалеть? Жив – пусть радуется. А морда заживет. Я вот думаю: а кто из них охотнее говорить станет?
– Тот, что без шапки, – сразу сказал Иванов.
– Это почему? Вот тот, что потолще, по-моему, вообще обоссался. Ну и разбитый… у него контузия, вялый-мягкий.
– Да, с этим я перестарался, – признался старший лейтенант. – Вроде и ткнул слегка. Легкие они стали на той военной диете. Что-то толковое после сотрясения из него будет сложно выдавить. А про обоссанного ты не думай. Тот крепкий. Мочевым пузырем управлять сложно, но просохнет, начнет упираться. Идейный.
– Ну, наверное. А почему который без шапки сразу «выдавится»?
– Очень жить хочет. Взгляд его запомни. Это же самое партизанское дело – запоминать.
– Постараюсь. А вы там, на лестнице, ох и быстро управились.
– Опыт. Ничего, подучишься, освоишь.
Любопытно было, прав ли Иванов. Допрашивали венгров не то чтобы очень долго, потом Тимофей отконвоировал их на пункт сбора военнопленных. Вечером не удержался, поинтересовался. Земляков слегка удивился вопросу, но рассказал все в подробностях. Действительно, бесшапочный и вправду самый болтливый оказался. Но ценное как раз расквашенный рассказал, просто он лично знал людей, о которых спрашивали.
– Полезен ваш рейд оказался, и весьма полезен. Только вы в следующий раз не по морде бейте, а в иные места лупите. А то у этого без трех передних зубов дикция жуткая, да еще гундосит. Замучились переспрашивать, – разворчался Земляков.
– Там темнотища была, – оправдался Тимофей.
– Не в упрек говорю, а для пользы дела, – пояснил старший лейтенант. – Я сам-то нечасто допросы веду. Но вот приходится. Учимся на ходу. Ты, Тима, спрашивай, то тоже идет для пользы дела.
Тимофей раздумывал, чего бы еще такого полезного
