Суперзвезды будущего, главы 1-250 - Lazy Cliché
В отличие от музыки, скульптуры имели своего рода способность вдохновлять и воздействовать на людей, а также могли силой увековечить что-либо.
Ничто не бессмертно. Бессмертие было понятием относительным.
Каждая эпоха порождала несколько бессмертных персонажей. Благодаря событиям, которые стоило вспомнить, увековечение тех времен увековечило бы этих персонажей.
Никогда в своих самых смелых мечтах Фан Чжао и не мечтал о том, чтобы стать одним из них.
Некоторое время поглядев на статуи, Фан Чжао направился в зону ожидания под открытым небом.
Дань уважения отдавалась в главном зале. Боковые залы служили местом для отдыха. Если было много людей, те, кто получил номер и ждали своей очереди, могли отдохнуть, пока ждали.
В зоне ожидания рядом с Фан Чжао сидела пара средних лет. Они обсуждали, какие методы использовать для выражения уважения в этом году. Из их разговора Фан Чжао узнал, что они в основном молились за своих детей, особенно за старшего сына, который был в середине своей военной службы.
«Хэй ... Интересно, они сейчас все еще добывают? Думаешь, у них будет праздник в День Памяти? - тихо продолжила леди, - Прошло некоторое время с тех пор, как мы в последний раз его слышали. Он хорошо питается? Как его здоровье? Надеюсь, у него будет перерыв в День Памяти?»
Человек погладил руку жены и утешил ее: «Прошло всего пять дней с тех пор, как мы разговаривали с ним по видеозвонку. Нужно подождать еще пять дней, прежде чем мы получим его следующее видео-сообщение. Им дадут перерыв в День Памяти. Просто он не будет столь экстравагантным. Скорее всего, они просто воспримут это как день отдыха».
В период военной службы обслуживающий персонал не мог свободно общаться со своей семьей. Они были ограничены отправкой видео-сообщений своим семьям раз в десять дней. Даже если это был День Памяти или любой другой праздник, им не разрешали возвращаться домой. Все, что они могли сделать - ждать, пока их служба не закончится.
По пути сюда Фан Чжао столкнулся со многими семьями, находящимися в той же ситуации, которые молились о благословении членов своих семей, служащих в армии. Каждый год было много призывников и, следовательно, много семей, которые приходили помолиться за них.
За ним сидела группа юных студентов, которые обсуждали, в какой позе они должны отдавать дань уважения, чтобы не провалиться в школе.
Для людей в Новую Эру из простого обычая почтения мучеников возникли определенные закономерности. Были даже некоторые люди, которые считали, что, несмотря на то, что молитвы прошлого года остались без ответа, путем изменения метода, позы, материалов или даже обстоятельств, их желания могут сбыться в этом году.
Пока он оглядывался, браслет Фан Чжао напомнил ему, что подошла его очередь.
После его напоминания, Фан Чжао взял свой билет и вошел в главный зал.
Суета и шум снаружи внезапно угасли. Атмосфера в главном зале была более напряженной и торжественной. В том же районе было много скульптур и проецируемых изображений, относящихся к Периоду Разрушения. Среди них были фотографии людей, и сцены событий. Они предоставляли краткое введение в историю о мучениках.
Фан Чжао заметил свой собственный образ. Фотография была сделана к концу Периода Разрушения. Фан Чжао выглядел довольно пожилым и имел много шрамов. Он выглядел немного страшно, хотя фотография претерпела некоторое приукрашивание.
Фан Чжоу сомневался, что его узнают, даже если его тело из его прежней жизни будет стоять рядом. Он отличался от людей, которые дожили до основания Новой Эры. У него не осталось много изображений, а те, что остались, не были тщательно сделаны. В Период Разрушения не было времени, чтобы выбирать одежду или подходящее освещение, фон или даже выбирать позу. Фотографии тогда были сделаны, когда они находились в той ситуации, когда в любое время могли отправиться в бой.
Посмотрев на билет в своей руке, Фан Чжао направился в главный зал в районе А.
В зоне общественного поклонения в районе А были небольшие комнаты. Поскольку Фан Чжао был один, он был назначен на район А.
Следуя номеру, указанному на билете, Фан Чжао нашел свою комнату и пробил свой билет в машине у двери.
Это был первый раз, когда Фан Чжао платил за свое уважение в соответствии с обычаями Новой Эры, и этот опыт был для него в новинку. Чтобы обеспечить конфиденциальность, здесь не было никаких устройств мониторинга или других людей. Единственное, что было в комнате - экран. На нем было несколько популярных методов и рекомендованные пакетов, чтобы отдать дань уважения. Также на экране был путеводитель по тому, как это сделать. Фан Чжао забыл обо всем этом и просто выбрал алтарь, бутылку вина на 500 мл и винную чашу в стиле ретро.
Хотя у людей были разные методы и приемы для выражения их уважения, они могли приобретать здесь различные предметы за отдельную плату. Экран был похож на торговый самообслуживаемый автомат. Независимо от того, какие предметы должны были использоваться в качестве пожертвований или подаяний, все средства шли на ежегодное содержание кладбища.
Фан Чжао ничего не менял в комнате. Он даже не попросил подушку для коленей. Он держал вино в одной руке и винную чашу в другой. В комнате была голографическая проекция меньшего основного кладбища. Гигантский надгробный камень здесь был высотой всего в два метра, а ряды крошечных надгробий позади него светились, как звезды.
Стоя перед голографической проекцией, Фан Чжао знал, что перед ним огромное надгробие основного кладбища. Он стоял там, глядя на проекцию гигантского надгробного камня, а за ним стояли ряды пылающих надгробных камней в течение двух минут, прежде чем он налил вина.
Фан Чжао вылил первую чашу вина прямо на алтарь.
Тост за всех, кто погиб в этот период.
Фан Чжао выпил половину второй чаши и вылил другую половину на алтарь.
Тост за всех старых товарищей, которых он больше никогда не увидит.
Фан Чжао осушил всю третью чашу за один глоток.
Тост за себя!
После трех тостов Фан Чжао отложил вино и чашу. Бросив последний взгляд на проекцию надгробного камня, он повернулся и ушел. Перед уходом он пожертвовал миллион долларов. Ему не
нужно было покупать какие-то виртуальные предметы для использования в качестве пожертвований. Прямое пожертвование был проще и прямодушнее.
Помимо комнаты, Фан Чжао не взглянул ни на одно другое место или убранство в главном зале, а просто ушел, пройдя мимо площади.
Многие
