Герои Аустерлица - Августин Ангелов
Мои рассуждения прервал топот шагов снаружи комнаты. И вскоре в мою комнату снова вошел мельник, а за ним шла какая-то женщина средних лет, несущая в руках тючок непонятного тряпья. Она была одета в длинное серое шерстяное платье, в белый чепец и в замызганный белый фартук, а ее круглое простоватое лицо не выражало эмоций. Служанка, похоже.
— Вот. Вы просили одежду, пан княжич. Могу предложить только это, — сказал старик на русском, которым тоже, оказывается, неплохо владел.
И служанка, размотав тюк, выложила на мою кровать крестьянские штаны и рубашку из холстины.
— А лучше ничего у вас не нашлось, чем это рубище? — спросил я, давно обратив внимание, что и Степан носит подобную одежду.
Мельник покачал головой:
— Другого нету, пан. Мы бедные крестьяне. Откуда у нас лишняя одежда? Зато есть у меня к вам просьба подписать вексель. Я учел все расходы на ваше содержание. Вот здесь, пожалуйста, подпишите, раз уж вы в себя пришли.
— Но, вы же получили от французов деньги за наш постой, разве не так? — попытался я возразить.
Но, дедок гнул свое:
— За постой получил. Но не за содержание.
Он протянул мне бумагу, свернутую трубочкой и составленную на французском языке. Заглянув в нее, я обнаружил, что старичок отличался педантичностью прямо-таки немецкой, содрав отдельную плату не только за прокорм, а еще за покупку мази у аптекаря, за кусок мыла и за свечи, которые использовали за это время. Впрочем, Чехия расположена совсем близко от Германии, значит, можно предположить, что чехи недалеко ушли от немцев в вопросах стяжательства. Да и просил мельник всего какие-то тридцать рублей серебром. Сущая ерунда для аристократического семейства, владеющего многими тысячами крепостных крестьян и дворцами. Потому я, прикинув, что сумма, которую старикашка запрашивает, не сделает дыру в княжеском бюджете, все-таки подписал вексель, не желая ссориться с хозяином мельницы.
Глава 6
Подписывая долговую бумагу гусиным пером, обмакнув его в маленькую оловянную чернильницу, которую тут же услужливо из другой комнаты принесла женщина, помогавшая мельнику по дому, я поймал себя на том, что мышечная память тела никуда не исчезла. И я, несмотря на слабость в руках, старательно вывел на векселе замысловатую княжескую подпись. Это обнадеживало, значит и фехтованием, и здешним примитивным огнестрельным оружием, дульнозарядным с кремневыми замками, сумею овладеть быстро. А еще и верховой ездой, как навыком не менее важным в этом времени, чем умение управлять автомобилем в двадцать первом веке.
Как только мельник с его прислугой ушли, я проворчал:
— Наверняка, этот скряга цены раза в полтора завысил. Не меньше! Каков хитрец!
— Они тут все скупые, ваша светлость. Лишнего никому не дадут, а сами ничего не упустят. Хваткие люди эти моравы, — поделился Степан своими наблюдениями. И добавил:
— А еще этот дед заставляет меня вместо истопника печи в доме топить и дрова для растопки рубить, хоть и видит, что я сильно хромаю, да и левая рука моя после ранения силы лишилась.
— Рану на руке покажи, — попросил я.
Коротаев взглянул удивленно, но стянул рубаху через голову. А в левом бицепсе у него имелась широкая выемка, через которую проходила красная полоса зашитой кожи. Впрочем, вражеская пуля задела парня возле плеча лишь по касательной, вырвав кусок мяса, но не достав до кости.
— Болит? — спросил я.
— Побаливает, — кивнул Степан.
— Тогда не понимаю, как же твой форменный колет сохранился в целости? Подумал я даже, что ты про рану в плечо мне соврал, — честно высказал я свои подозрения.
— Как можно-с, ваша светлость! То французы перепутали-с. Когда из госпиталя меня выписывали, так другой конногвардейский колет случайно отдали с чужого плеча. Я сразу не посмотрел. А потом заметил, что он мне маловат немного. Ну, не проситься же поменять обратно целый на тот, что на левом плече разодран? Так и остался этот у меня, — оправдывался Степан.
Я сказал:
— Ладно, с этим теперь понятно. А скажи-ка, братец, какие вести доходят сюда о войне? Не слыхал ли о том, что после битвы случилось?
Коротаев кивнул, помрачнев:
— Слыхал кое-что, ваше высокоблагородие. По деревне слухи ходят, что двадцать тысяч наших попали в плен, десять тысяч погибли, а вся остальная армия разбежалась. Еще говорят, что австрийский император Франц предал нашего императора и переметнулся к Наполеону на следующий день после сражения. Не знаю, правду ли говорят. Ясно мне только, что потерпели мы поражение весьма разгромное.
И тут мне почему-то вспомнилось, как в высшем свете, где в своих салонах фрейлины императорского двора, вроде Анны Павловны Шерер, принимали гостей, уже заранее устоялось мнение, что Австрия обязательно предаст Россию. И в этом, как ни странно, посетители светских салонов оказались абсолютно правы! Да еще эти самые австрияки подсунули нашему государю императору негодный план сражения. И Александр, вместо того, чтобы выслушать план Кутузова накануне битвы, пошел на поводу у австрийских генералов.
А еще, помнится, на посиделках у Анны Павловны все дворяне выделывались друг перед другом, кто лучше похвалит государя. Но, хвалить Александра, получается, особо и не за что, поскольку генеральное сражение при Аустерлице он проиграл, имея численное преимущество над французскими войсками в десять тысяч солдат, как минимум. Да еще и репутация отцеубийцы за Александром водилась. Если он и не сам лично угробил императора Павла, то, во всяком случае, знал о заговоре, приняв власть после убийства своего отца, как ни в чем не бывало. Ходили, правда, слухи, что Екатерина II мечтала, якобы, передать престол любимому внуку, потому заговор и созрел постепенно. Но, это, конечно, заговорщиков не оправдывало.
К тому же, вместо того, чтобы попытаться заключить с Наполеоном союз континентальных держав против властителей морей англичан, Александр выступил вместе с англичанами против Наполеона. Что же касается австрийцев, то они предавали Россию не в первый раз. Еще во время знаменитого альпийского похода Суворова австрийцы вовремя не предоставили свои войска для укрепления флангов. Из-за чего Суворов оказался в трудном положении, поскольку угроза окружения со стороны французов
