Ложная девятка - Аристарх Риддер
Через десять минут наше отставание в счете увеличилось. Потерю в центре поля в исполнении нашего капитана Юры Колесова, игравшего на позиции инсайда, Урожай буквально в два паса преобразовал в удар из-за пределов штрафной.
Жабский в красивом прыжке достал мяч, летевший в левую шестерку, и перевёл его на угловой, с которого гости нам и забили: всё тот же одиннадцатый номер гостей замкнул навес на дальней штанге. 0:2 к середине первого тайма.
— Кто-нибудь знает, откуда эта каланча у Болхова взялась? В прошлом году его с ними не было, — спросил Прокопенко, обращаясь сразу ко всем, кто был рядом, а потом принялся изучать список игроков, который подали наши гости. — В заявке он значится, как Савин Александр, надо же, какое совпадение. (Александр Савин, советский волейболист, чемпион олимпийских игр 80-го года в Москве, прим. автора). Чего он в Урожай попёрся? Играл бы в волейбол.
— У Болхова волейбольная команда тоже Урожаем называется, — ответил один из запасных Торпедо. — И Савин и в ней тоже играет. Они в апреле к нам приезжали. Он был в составе.
— Понятно, многостаночник, значит, — сказал Прокопенко и тут же выскочил к кромке поля и закричал, обращаясь к Олегу Матвееву, нашему последнему защитнику, который был самым высоким игроком в Торпедо: — Матвей, Матвей, играй с одиннадцатым, с одиннадцатым! Всё время будь с ним.
Матвеев явно услышал тренера и, бросив свою изначальную позицию, стал играть персонально против Савина.
Это частично помогло нам — высокому нападающему Урожая стало играть сложнее.
Правда, в атаке у нас по-прежнему ничего не получалось, плюс гости еще и подкорректировали тактику в нападении.
Они всё также играли через фланги, но теперь вместо навесов начали штамповать прострелы низом. Один из них в итоге превратился в третий мяч в наши ворота. Перед самым перерывом один из наших защитников срезал мяч в собственные ворота.
* * *
В перерыве разговор у нас шёл на повышенных тонах. Прокопенко даже специально увёл команду в тесную раздевалку, чтобы там как следует напихать своим футболистам.
При этом он не выделял кого-то особенно, все три линии — и защита, и полузащита, и нападение — на фоне гостей смотрелись бледно. Игроки, кстати, не сильно отставали от своего тренера и тоже активно высказывались. Само собой, лексикон использовался не очень цензурный, вернее, даже совсем не цензурный. Проще говоря, матерились в Торпедо как сапожники. Хотя в этом нет ничего удивительного.
Бурная реакция игроков, кстати, была еще одним отличием любительского футбола восьмидесятых от того, что помнил я. Если бы у любого из тренеров, с которыми я работал, игроки устроили балаган в раздевалке, то реакция была бы самая жёсткая, вплоть до выставления на трансфер.
Здесь же эмоции кипели.
Под конец перерыва, когда тренер и игроки выговорилась, Прокопенко, наконец, обратил внимание и на меня.
— Так, Сергеев, сменишь Федора сразу после перерыва. Терять нам всё равно особо нечего, так что я решил дать тебе как следует поиграть. Так что удачи.
— Спасибо, Иван Петрович, — обрадованно сказал я, — вы не пожалеете!
— Посмотрим, — ответил он, — всё, мужики, пора на поле. И постарайтесь хотя бы во втором тайме не обосраться так, как в первом.
* * *
Когда я вышел на поле, заметил улыбку сразу у нескольких игроков Урожая. Смирнов считался основным нападающим нашей команды, и то, что его сняли с игры, можно было расценить, как своеобразный белый флаг. Особенно учитывая, что вместо него вышел совсем еще пацан.
Впрочем, меня эти снисходительные улыбки мало волновали, через сорок пять минут посмотрим, кто и как будет улыбаться.
Первый раз в своей новой карьере я получил мяч в официальном матче на сорок седьмой минуте игры с Урожаем. Гости упустили мяч за лицевую, и Игорь Федоров, из-за которого я сейчас и играю, выбрасывал аут.
Он увидел, как я отлип от своего опекуна, и тут же бросил мяч на меня. Отлично, это то, что надо.
Я принял мяч на грудь, стоя спиной к чужим воротам, точно на центральной линии.
Опустил его на землю и тут же пяткой прокинул между ног подбежавшего игрока гостей.
Прокинул, а сам резко развернулся и сделал рывок. Легким, едва ощутимым касанием левой ноги сменил направление движения мяча и ушёл в лицевую линию от еще одного футболиста гостей.
Переключаюсь на следующую передачу и смещаясь к углу штрафной, прохожу по флангу.
Когда до штрафной оставался примерно метр, я красиво ушёл от уже третьего по счёту игрока Урожая, тот попытался выбить у меня мяч в подкате. Я успел и мяч над ним прокинуть, и перепрыгнуть катящегося по траве защитника.
Вхожу в штрафную, периферийным зрением вижу, что Колесов, Федоров и еще кто-то бегут в центре и на другом фланге. Все трое вроде как закрыты, но прострел сделать можно, хоть и на удачу.
А можно и не делать, а только показать его. Что я и делаю, всем телом делая вид, что будет пас вдоль ворот.
И вратарь Урожая решил, что я не буду бить, и вышел на перехват. И как только он это сделал, я сильно и точно пробил низом в ближнюю шестерку.
Пойманный на противоходе страж ворот Урожая даже не дернулся. Есть мой первый гол! Торпедо размочило счёт! 1:3.
Само собой, наши болельщики встретили этот гол форменным взрывом эмоций. Крики восторга наверняка были слышны в каждом уголке немаленького парка.
Разумеется, и партнеры меня поздравили с этим голом. Он и правда получился неплохим.
Но это всего лишь один гол, игра еще далека от финала.
В следующий раз я получил возможность проявить себя через семь минут. Урожай заработал очередной угловой, и в нашей штрафной собрались все игроки Торпедо. Все, кроме меня.
Я решил, что делать мне в этой давке совершенно нечего, и лучше я постараюсь подкараулить вынос из нашей штрафной.
В итоге так и получилось, Жабский в последний момент смахнул рукой мяч с головы Савина. Потом Колесов немного коряво, низом вынес футбольный снаряд из нашей штрафной, и я на долю секунды опередил игрока Урожая.
Обработал мяч и тут же пошёл ускорился и, разгоняясь, пошёл в дриблинг. Если бы я был на пике своей физической формы, то просто-напросто убежал бы от медлительных по меркам большого футбола игроков Урожая. Но сейчас мне
