Бессердечный принц. Раскол - Яна Мелевич
Все только наше, родное.
Владимир Яковлевич от возмущения подпрыгнул на стульчике, отчего жалобно скрипнули тонкие ножки. Стерев шелковым платком испарину, он недовольно засопел:
— Ваше Императорское Высочество, у Ольги Павловны сильное эмоциональное потрясение! Для эмпата с низким уровнем ментальной защиты это очень опасно!
Облизнув пересохшие губы, я затаила дыхание и дождалась, когда Алексей соизволит оторваться от государственных дел. Конечно, любовница и шпионка не столь важна, если речь идет о державе. Но все-таки от моей работы зависело многое.
И в театр мне страсть как не хотелось.
— Сейчас она в порядке? — поинтересовался бессердечный сухарь. Ни намека на сочувствие не промелькнуло на лице.
— Да, но…
— Вот и прекрасно. Свободны, — отдал приказ Алексей.
Владимир Яковлевич весь будто сдулся. Он так сильно тянул голову в плечи, что без того короткая шея совсем пропала. Подкладки под тканью пиджака приподнялись, что сделало его образ особенно комичным. А когда он сгорбил спину, то сразу превратился в неряшливого колобка с бородой, бегающим взглядом и лысеющей макушкой.
Я бы рассмеялась, не будь мне так плохо.
— Конечно, Ваше Императорское Высочество, — пробормотал Владимир Яковлевич, спешно складывая многочисленные приборы для измерения давления, кислорода в крови и прочего в сумку.
Склянка с бурой жижей осталась. Он сунул ее в мою раскрытую ладонь вместе с пачкой анальгетика и шепнул, чтобы я обращалась к нему в любое время.
Растерявшись, я покосилась на таблетки. На обратной стороне картонной упаковки корявым почерком был написан личный номер Владимира Яковлевича. Похоже, что он подготовился заранее, потому и приказу императорского сына совсем не удивился.
Как только дверь за лекарем закрылась, я глубоко вздохнула и попыталась отделить свои чувства от чужих. Слишком много посторонних эмоций пронизывали пространство вокруг невидимыми лучами, мешали сосредоточиться на разговоре с цесаревичем и прийти в норму.
— Смерти моей желаете, Ваше Императорское Высочество? — от вопроса, заданного хриплым полушепотом, Алексей даже не шевельнулся.
— У тебя румянец на щеках появился. На тот свет ты точно не собираешься, — со скепсисом заметил он.
— Вдруг у меня жар?
Алексей хмыкнул, затем в два шага пересек спальню и остановился подле кровати. Внутренне я приготовилась к вторжению в личные границы, но внешне все-таки сжалась. Для виду. Незамедлительно последовала реакция: смешок вырвался из груди цесаревича, и матрас прогнулся под его весом.
Сухая кожа оцарапала лоб, после чего широкая ладонь спустилась ниже и обхватила шею. Смежив веки, я позволила мягким импульсам пробежаться вдоль позвоночника, когда пальцы принялись за легкий массаж одеревеневших от напряжения мышц.
Поймав волну возбуждения, я потянулась к ней и окунулась в согревающее тепло. Будто шагнула в лазурные воды Средиземного моря.
— Притворщица, — прокурлыкал низкий баритон, и дыхание Алексея опалило щеку. — Не питайся моими эмоциями, словно маленький энергетический вампир.
— Повсюду воняет болью, а за дверьми расхаживает смерть, — я широко распахнула глаза до мерцающей рези и захлебнулась в ледяных водах Невы. — Сколько погибло?
— Несколько охранников, два младших унтер-офицера тяжело ранены, пострадало с десяток рядовых, — сухо констатировал Алексей, продолжая неспешно массировал мой затылок. — Старший унтер-офицер Баранов убит тремя выстрелами в грудь.
Он недоговорил, но я все поняла без лишних пояснений. Одним из предателей оказался военный, и Алексей лично расправился с ним. Порез на щеке, расфокусированный взгляд и усталость — следствие очередного нападения.
— Как они прошли во дворец? Почему не сработали защитные амулеты? На въезде меня проверяли, хотя у меня второй уровень доступа.
— Кто-то из охранников вывел из строя амулеты незадолго до появления призванной, — на лице Алексея дернулся мускул. — Пока шли бои у главного входа, горничная с кинжалом и старший унтер-офицер ждали меня у запасного выхода. Их арестовали. Обоих.
— Ты веришь, что они последние?
Алексей задумчиво очертил линию моих губ, затем надавил на нижнюю. Подавшись вперед, он выдохнул в поцелуе:
— Нет.
Меня окутал древесно-мускусный кокон. Непослушные пальцы запутались в темных прядях, свободной рукой я забралась под мундир и нервно дернула золоченую пуговицу. Ноющая боль появилась там, где Алексей случайно оттянул несколько прядей. Отчаянно закололо губы, и онемел язык от привкуса перечной мяты.
Сумасшедшая круговерть эмоций закружила в нас танце страсти. Я буквально заряжалась от нее, точно от батарейки, и ощущала небывалый подъем сил. Никто и никогда не дарил мне столько энергии сразу, отчего меня буквально подбрасывало вверх. Чувства Алексея заполоняли опустевшие резервы, восстанавливали разорванные после боя магические жилы.
Странная реакция, совершенно ненормальный побочный эффект. Подобного раньше не случалось. Люди, какими бы способностями они ни обладали, не научились питаться друг от друга. А уж тем более от тех, кому магия была недоступна. Причем в нашем с Алексеем случае связь работала в обе стороны.
— Я слышу твои мысли, — прошептал он жарко, а ладони скользили под юбку.
— И как? Нравится? — не удержалась я от дерзкого выпада и вновь услышала смешок, следом за острым уколом удовольствия.
— Мне все в тебе нравится, Оля, — ответил Алексей по-французски. Прекрасно знал, бесстыдник, как я любила этот язык.
Стук в дверь прервал нас на пути к постели, когда шелковые подушки упали на пол и покрывало сбилось под тяжестью рухнувших тел. Первым, конечно, выругался цесаревич. Очень грубо и по-плебейски, как будто все его европейское воспитание растворилось в пыль.
— Ваше Императорское Высочество, я принес послание от государя! — запищал Илья, чуя, что без спроса в покои лучше не соваться.
— В кабинет принеси. Скоро буду! — рявкнул Алексей и приподнялся на руках, пока я беззвучно тряслась от хохота.
— Слушаюсь, Ваше Императорское Высочество, — спустя минуту Илья снова заскребся. — Простите, а мне вас ждать?
На сей раз я не сдержалась и громко прыснула от смеха.
— Пошел вон!
— Слушаюсь, Ваше Императорское Высочество!
Топот шагов Ильи стих, и Алексей шумно втянул воздух. Сжав переносицу, он осторожно сел на постели в безуспешной попытке унять возбуждение.
— Почему император не написал лично? — спросила я между делом, поправляя наполовину спущенное платье.
Пришлось прибегнуть к помощи цесаревича, чтобы застегнул молнию на спине.
— Скорее всего, дело касается природных ресурсов. Государственный совет разошелся во мнениях с
