Моя Оборона! Лихие 90-е. Том 3 - Артём Март
Зарывшаяся в газеты секретарша Катя, притаилась в дальнем краю вагончика, уже за настоящей школьной партой, и сидя между стеллажами с документами, удивленно смотрела на меня. Были тут и еще двое новых людей. При этом одного из них я тоже знал.
Перед столом Виталия Викторовича на деревянном стуле присел потрепанного вида седой старичок. Похожий на бездомного, он посмотрел на меня мутным, практически отсутствующим взглядом, определение «безразличный» для которого было бы уже очень избыточным.
А вот вместе с ним был уже знакомый мне мужчина. Правда, свою шубу и высокую меховую шапку он сменил на легкую весеннюю кожаную куртку, топрощуюся на объемном животе, и черную же кепку-пирожок. Неизменной осталась только папка для документов из черного дерматина, которую он держал подмышкой.
Почему-то мужчина с черной папкой испугался, увидев меня. Хотя он и казался мне очень подозрительным судя по первой и последней до этого момента нашей встрече, все же между нами не было никаких конфликтов.
Тем интереснее для меня была его реакция. Как только я вошел, и наши взгляды на миг соприкоснулись, он немедленно отвел глаза и приподнял воротник куртки, пытаясь спрятать свое лицо.
— Виктор Иваныч, здравствуйте, — удивленно посмотрел на меня Виталий Викторович, риелтор. — как вы нас нашли?
— Это длинная история, — ответил я, входя и закрывая за собой дверь.
Мужчина с папкой как-то скуксился при этом, прижался ближе к столу риелтора.
— Здравствуйте, — протянув ему руку, не растерялся я. — Мы с вами знакомы, помните?
Он пробурчал что-то себе под нос и торопливо отрицательно покачал головой. Однако руку все равно пожал.
— Ну как же? Тогда на вас еще гопник напал, а я оказался рядом.
— Вы меня с кем-то путаете, — сказал он едва слышно.
В кабинете все притихли. Непонимающе пересматривались.
— Федор Иванович, кажется, — вспомнил я.
Он не ответил и снова быстро-быстро отрицательно замотал головой.
— Так что вы хотели, Федор Иванович, — сдал его с потрохами риелтор, глядя на него снизу вверх, — договор дарения вам надо подготовить, да?
— Ну вот. Говорю же, не обознался, — с улыбкой ответил я.
— Да я подожду, примите сначала молодого человека, — скромно ответил Федор Иванович, поглядывая, то на меня, то на Виталия Викторовича.
— Да ну, что вы? Вы же уже сидите, и все эти бумажки собирать ну совсем неудобно. А мне переключаться с одного дела на другое, так и вообще, — отказался Виталий Викторович.
— Ну… Короче… — замялся мужик с папкой.
— Я подожду. Вот тут посижу, — сказал я и сел на стул, что стоял у противоположной стены вагончика.
К слову, я стал догадываться, в чем тут было дело. В начале девяностых, то есть примерно в это время, в городе у нас, среди нечистых на руку людей было популярно черное риелторство. Тогда группировки по два-три человека работали вместе, разводя, преимущественно пожилых граждан на квартиры.
Не знаю, кто придумал ту схему, но была она до банальности проста и одновременно жестока. Да и сработала бы, пожалуй, только в эти неспокойные времена, когда среди властей царил настоящий раздрай.
Работали так: несколько человек, как правило, молодых или довольно интеллигентной наружности, втирались в доверие к бедным одиноким старикам. Они ухаживали за пенсионерами недельку-другую, навещали, сближались. Между делом узнавали, есть ли родственники и как оформлена недвижимость, в собственности ли она, или все еще находится во владении по старым советским документам. В зависимости от результата, предпринимались и последующие шаги.
Жертву попросту убивали, в основном травили клофелином, который мог быть смертелен для людей преклонного возраста. Потом прикапывали в чужой свежей могиле, а всем соседям рассказывали, что пенсионер куда-нибудь уехал: к внезапно обнаружившим родственникам, в пансионат, санаторий. В общем, на что хватит фантазии.
Дальше все документы изымались из квартиры покойного, а на улице находился какой-нибудь бездомный старик или старушка, отдаленно напоминающий умершего. За бутылку водки бездомного водили по всем инстанциям, переоформляя документы на себя, ну а потом новые хозяева благополучно перепродавали квартиру другим, ничего не подозревающим людям.
В девяностые черные риелторы очень часто работали под крышей какой-нибудь группировки, а в двухтысячные находились и такие, кто отправлялся в свободное плавание.
В две тысячи пятом, кстати, поймали последних ребят, промышлявших подобными преступлениями. Поймали, кстати, довольно быстро. Это были два безработных, один из которых даже считал себя черным магом и проводил над свежевскопанными жертвами какие-то дурацкие ритуалы.
Конечно, до конца я был не уверен, но и явно бездомный старик, и странно ведущий себя Федор Иванович, оказавшиеся в риелторской конторе, наводили меня именно на эти мысли.
— Да не, знаете, я, пожалуй, пойду, — заменжевался Федор Иванович. — Времени уже много, полдень почти. А дел у нас выше крыши. Да и это дело не горит. Мы с дедушкой зайдем к вам в другой раз.
Тут я не выдержал, встал. Теперь я был уверен в своей версии почти на сто процентов. Подойдя к столу Виталия Викторовича, крутившего в руках паспорт советского образца с вкладышем о гражданстве.
— Можно мне его паспорт? — Спросил я.
— Что вы себе позволяете? — Тут же возмутился Федор Иванович. — Какой вам нужен паспорт? Зачем?
— Молчать, — строго посмотрел я на него.
— Что, собственно, происходит? — Удивился Виталий Викторович.
— Есть у меня нехорошие подозрения, что вас хотят втянуть в преступную схему даже без вашего ведома.
— Верните паспорт моему дедушке. Мы уходим, — Федор Иванович тут же вырвал из рук риелотра чужие документы, взял за локоть и потянул за собой бездомного.
Я немедленно встал у них на пути. Без разговоров выдернул из рук Федора Викторовича паспорт.
